Убийцы мотыльков

Август. На улице стояла жара. Солнце нагревало своим беспощадным светом крыши обшарпанных коммуналок и испаряло все лужи, оставленные вчерашним проливным дождем. Лишь прохладный ветерок, изредка проносившийся по сухой бетонной улице, спасал жителей этого промышленного города.
В этот знойный летний день, напротив своего дома, во дворе гулял мальчик шести лет. Он был худой и скованный. Несмотря на жаркое лето, загар никак не прилипал к его восковой коже. Однако, высокий рост компенсировал бледноту.
— Даниэль! Домой! Пора обедать. — выкрикнула из окна мама мальчика. Слышно было на всю улицу, из-за чего он начинал смущаться. Ему не нравилось это имя, в отличии от матери, которая гордо и при каждом удобном случае его произносила.
— Мам… Ну можно ещё маленько
Но женщина в ответ промолчала и её образ в окне исчез так же быстро, как и появился.
«Ну, видимо, можно…» — подумал Даниэль, и решил прогуляться до заброшенного хосписа, на территории которого был шалаш — его построили местные мальчишки. Хоспис был огорожен металлической сетью в который был один единственный маленький лаз. Ребенок запросто пролез бы, чего нельзя сказать о взрослом. Преодолев препятствие, мальчик услышал звонкий смех ребят, который доносился из шалаша. Он сразу смекнул кто бы это мог быть — очевидно Петя и Саша — соседи по дому, больше никто об этом месте не знал.
— Здарова! — не спешно подходя, сказал Даниэль.
— Привет. — отвечает Петр — рыжий голубоглазый мальчик, который уже нажил плохую репутацию за свои проделки.
— Привет — вторит ему Саша, что любил повторят всё за своим рыжим другом. Лишь, когда они были порознь, поведение этого, черноволосого пухленького кудрявого мальчика менялось, что позволяло ему постоянно уходить от нападок взрослых, после очередной шалости.
— А чем вы тут занимаетесь
После услышанного Саша резко смутился в лице, как-то скривился, а после выдал из себя подобие улыбки. Потом он перевёл глаза на Петю, и встретившись взглядом оба мальчика принялись хохотать пуще прежнего.
— Мы убиваем мотыльков. — наконец сказал Петя.
— Да, смотри сколько мы их в дедушкином подвале наловили — целую банку!
— Теперь они попали в плен к нам. Они как… свиньи. Папа рассказывал, что когда свиньи болеют их всех живых ещё кидают в яму, а потом так — бац — и зарывают всех землей. — пояснил Петя.
— Да, мы как фермеры! — подытожил Саша.
— Откуда вы знаете что мотыльки больные — насторожился Даниэль.
— Да неоткуда! Мы же понарошку.
— Убиваете вы их тоже понарошку
В ответ Петя ухмыльнулся.
— Ну и что Они всё равно умрут!
В шалаше было построено что-то вроде персонального утилизатора для мотыльков. На земле в ряд лежали три кирпича. На первом было подобие стола для препарации — там мальчики проводили всяческие манипуляции с насекомыми: отрывали им крылья и лапы, а то и вовсе прижигали. На втором — умерщвляли — давили камнем или ботинками. Весь кирпич был заляпан золотисто-бурыми внутренностями. А третий представлял из себя крематорий. Сожжение — последняя процедура для несчастных. Петя украдкой взял из стола отцовского ящика спички, и сжигал всё содержимое третьего кирпича, куда по-мимо мотыльков, клали сухую траву и опавшие веточки клена, росшего над всем этим мотыльковым концлагерем. Ребята очень натурально вжились в роль беспощадных надзирателей: давали насекомым обидные прозвища, запугивали остальных бросая в банку обуглившиеся трупики их сородичей. Многих наказывали особо, будто те пытались сбежать, но были пойманы и на обозрение другим сожжены живьем.
— Но тебе с нами нельзя! — говорит один.
— Да, нельзя! — говорит второй.
Петя пристально, с безумным блеском глазах уставился на Даниэля.
— Беги, домой, Даня. А то мамочка заругает…
— И не вздумай никому рассказывать. — с опаской вставил Саша — Никому, а то ещё будут ворчать.
— Твоя мамочка и так постоянно ворчит, Даня, ты же не хочешь её расстраивать Не хочешь чтобы она мешала нам А то нам её тоже придется взять в плен.
— Да, и сжечь. — смекнул Саша.
— И твою тупую собаку — добавил Петя, и они вновь закатились смехом. А Даня, словно застыл в состоянии
неописуемого ужаса. Но всё же силой заставил свои ноги увести его из этого проклятого шалаша. Он бежал домой так быстро, как только мог. Забежав, пролетел в свою комнату, забился в угол и стал плакать. В этой двухкомнатной квартирке, с мальчиком жили бабушка, мама и собака — такса по кличке Леси, которая прибежала самой первой и принялась лизать его лицо. Следом зашла бабушка:
— Даня, что с тобой
Но мальчик затих, и только слезы неконтролируемо бежали по щекам.
В комнату зашла мать:
— Что случилось Ты чего опять ревешь
— Просто…
— Ах, ну просто значит, захотелось поплакать. Ничего, пошли мама, пускай поплачет. Плакать иногда полезно.
Автор: Нерв

Источник