Требуется собака

— Ты только особо не заносись, хоть и сказано в договоре, что беру тебя местным критиком, но суть понимай беру я тебя на работу собакой. Главная твоя задача будет лаять, а на кого лаять, как долго и насколько громко, указывать тебе буду я. Писать-то не разучился — спросил хозяин «заводов, газет, пароходов», а точнее самого скандального сайта, вперив немигающий взгляд на Виктора Ивановича, пришедшего устраиваться на работу по объявлению на сайте.
Бывший газетчик, оставшийся не удел, увидев объявление о том, что требуется на работу критик, сначала не поверил своим глазам, потом испытал неподдельное чувство восторга, а через час уже стоял перед работодателем и впитывал каждое его слово.
Надо сказать честно, что Виктор Иванович очень робел. Он и раньше робел, когда приходилось по работе сталкиваться с сильными мира сего. Он сжался от робости в сушеную грушу и ничего не возразил, когда его попросили уйти с работы из местной газеты в связи с «урезанием» штата. А сейчас он робел так, как никогда: на кону были хоть какие-то деньги, добытые не сбором цветного металла по помойкам города, и эти деньги надо было брать, но вот лаять! Лаять он умел не очень, не то чтобы не пробовал никогда, но его и без того тщедушного за попытки критиковать, так высмеивали коллеги по цеху, что он надолго терял голос.
— Не разучился, умею писать, — вложив всю бодрость с голос, ответил Виктор Иванович и отправился к своему домашнему компу уже в роли критика. Работа не предполагала его пребывания в офисе, владелец скандального сайта предпочитал тех, кто работает на фрилансе, что ни говори, а на оборудовании рабочих мест и ресурсах он копеечку экономил.
На удивление Виктора Ивановича алгоритм работы был отлаженным: ему присылали тему, фотографии жертв, которых он должен раскритиковать, а точнее опорочить и сроки выполнения задания. Впрочем, в графу «сроки» Виктор Иванович даже и не заглядывал, он знал, что полученное сегодня надо было сделать вчера. И он оперативно готовил глотку к лаю: перетряхивал все белье своих жертв, ища хоть какую-то зацепку, чтобы опустить их ниже плинтуса в глазах общества. Очень злился, когда ничего не находил, тогда ведь приходилось все выдумывать и выдавать за правду настоящую ложь, но что не сделаешь, чтобы иметь возможность публично заливаться лаем.
Его критические статьи считались результативными в том случае, если жертва начинала публично отвечать или оправдываться. За это давали надбавку к зарплате, пусть всего тысячу деревянными, но и они на дороге не валяются. Его даже хвалили, когда критикуемый уходил со своего поста, либо снимал свою кандидатуру с местных выборов. Виктор Иванович от регулярного питания немного поправился, у него появились не дырявые носки, и даже вечно бегающие глазки иногда стабилизировались от сознания, что вот и он может влиять на судьбы людей. Жизнь налаживалась. И слава самого смелого критика не заставила себя ждать, пришла в венке из лавра, вернее веток лаврушки, что Виктор Иванович купил у старушек на рынке забавы ради.
Нельзя сказать, чтобы у него не пробивались мысли о том, что он своими руками, вернее лаем, топит многих нормальных людей. Такие мысли приходили, но Виктор Иванович их старательно гнал от себя. В холодильнике всегда было молоко, в хлебнице лежал ароматный хлеб, он мог позволить себе вечерами варить макароны с хорошей тушенкой, утром жарить яичницу. Жил, как человек, хоть и работал собакой.
Так прошло три месяца.
— Вы простите великодушно, но мне перевод в этом месяце не пришел. Всегда шестого получал деньги, а вот уже девятое. Вы про меня не забыли в потоке важных дел с прежней робостью спросил Виктор Иванович по телефону своего хозяина, когда вынырнул на минутку из огня ковки критических статей и метнулся на кухню, а там ни хлеба, ни молока, и денег на карточке нет тоже.
— Списали тебя за ненадобностью. Не работаешь больше.
— Как Так я же пишу.
— Пиши, если нравится, а договор был на три месяца. Все.
— А дальше
— Что дальше
— Ну, критиковать, лаять
— Отлаялись. Поменялась задача. Дифирамбы надо петь.
— Я тоже смогу, это даже проще.
— Не смеши, кто лает, тот не поет. Разговор окончен.
На том конце жизни отключились. В доме стало невыносимо от густой тишины, а потом еще более нетерпимо от поскуливания главного критика, наводящего три месяца страх на весь район.
Аминова

Источник