Истории из жизни реальных людей
Я Мариночка-девочка, чё мне, куда Нас много голеньких народилося, не гони, а то обратно полезу. Аграфена слушала краем уха, а сама обряд вела: круг нарисовала и дальше варять. Поплевала в котёл, повернулась, ложкой помешала чё-то сделала. Топеря большáя часть осталась. Пошибку травить не бабу приворóжить, тут работа нужна внимательная.
Хотя и бабу приворóжить сложно.
Аграфена молитв скока читала, «Помилуй меня, Боже», длинушшую, наизусть тянула, и ещё слюну добавляла, как все бабки делают. Кровь Аграфена боится, добрые кровью не травят какого ещё на кровь приманишь, каже страшнее пошибки чёрт придёт. А моча беспутая, противная. Слюна пахнет приятно, и не снизу идёт. Божья сторона она с головы, а чёртова снизу. Ноги там, зад, вот это всё, от них чёрт всё вверх пройти пытается. Кто пошибку ловят, сначала ноги не ходят, а потом кричать начинают, орать. Плакают. А эта, Мариночка-девочка, капусту жрат любит: потащила Дуню в подвал, усадила и лопает, кочана три съела, как нашли. Дуня лопается, всё, не может уже, слёзы идут, а эта всё: «Мало мне, мало» и на Бога ругается. Втроём мужики скрутили, к Аграфене понесли выручай, пошибка полезла.
Ну чё, шепчет вон. Только долго это всё, не пять минут.
Ой, боюсь его, боюсь, боюсь! Я Мариночка-девочка, маленькая ишшо, обидела, обидела совсем. Из рта прогонишь, в брюхо залезу маленькой. Ой, боюсь!
Пошибка чрез рот Дуни воздух втягивала и гундела на одной ноте, как в нос сипела. У пошибки голос писклявенький, как комарик жужжит. Щас вот верещит, боится. Ну и хорошо это, хорошо. Из уха вылетит, в покое Дуню оставит.
Аграфена всё варяла, варяла, уж двадцать молитвов прочла: ложкой помешивала и читала. Редьку добавила, чтоб пошибка ушла, донницу, молоко. Пошибки сладкое любят, а работать совсем не любят, и редис не едят. Воду святую не пьют, бесы.
А рецептов у Аграфены не осталося. Всё на слух помнила: ей мамка говаривала, а она на слух помню и всё. Приворот, отворот, бесов гнать, Бога звать, это всё. В книги только молитвы записывать нать, а черномазию Аграфена не знала. Черномазия, её колдуны в книгу пишут, а книгу Бог для молитвов дал. Колдовство по памяти вспоминай, доброе сразу вспомнится. А колдуны на это учатся, кресты переворачивать, книги писать не про Бога, пошибку зовут тожно. Она ведь с чего рождается-то со страниц слетает, а там уж колдуны, твари эти, в кого-то сажают. Вон, в Дуне заговорила. С чего, почему Мож, гуляла шибко, кому-то и досадила.
Всё равно бабу жалко.
Доваряла Аграфена, всё, терь снимать с огня можно. Сняла, рукой поводила, крест святой создала терь в рот вливать. Пошибка заверещала больше раньшнего:
Ой, нет! Ой, я! Ах ты! Ничего не делается, счас Мариночку всё! Жить буду, жить, жить, жить!
Пошибка кричала, а Аграфена варево в рот лила. Горячо ну чё сделаешь: всем горячо. А тут и пошибка показалась: лягушечка изо рта вдруг вскочила, прыг-прыг-прыг всё. Понеслась подальшнего. Пусть бежит.
Аграфена молитву зачла, а Дуня захныкала, плохо ей. Конеш, плохо, с пошибкой-то кому хорошо А всё же с мужиками гуляет зря, сказать ей надо. Вдруг кого колдуна цепанула, а тот обиделся. Иль кто другой посадил. Всяко то бывает.
Терь Аграфена в рот пальцы засунула, вытащила, по щекам дуниным провела и воском вокруг покапала. Всё, полежит пускай, а не то пошибка обратно прийдёт. На воск не наступит, в воде не утонет чрез пузо, как обещала. Лягушкой или комяком проскочит.
Ой, вздыхала Дуня. Ой, тяжёло, бабушка.
Травками дак полечисся, Аграфена сказала и свечу на место поставила. Подорожник нарви, вот его пей.
Ой, что за сволочь, что за болезнь така, хныкала Дуня.
На бок не ложись! Аграфена рявкнула и перекрестилась. Насобирала пошибку, так-то больно, конешно. На спине полежи, а не то обратно залазит.
Скока лежат спросила Дуня.
Утром встану, утром разбуду, Аграфена ответила и подоткнула листом полыни порог. Донницы с мёдом пьёшь, а там на работу иди, нечего дома лежать. Пошибка работу не любит, она не прийдёт.
Расшевелилось лицо Дуни, покраснела она в момент. Аграфена взгляд не отвела, а посмотрела внимательно: что, чего с ней Опять, что ли, в пузе болит Так подумала, а ангел в ухо шепчет: не пузо, страшное чё-то, страшнее. За образ берись и слушай, щас опять с Дуней произошло. Она и взялась: чё ей, куда ещё.
А Дуня медленно носом воздух втянула и так противно заскрипела, завизжала, в нос говоря:
Ах, ах, ах, ах, ах! Прогнала! Прогнала Мариночку-девочку! А я Василий, меня не сгнат!
Аграфена взялась за книшку и хоть кинуть хотела. Остановилась. Эх, беспутая, проклятушшая, вторую пошибку кто посадил! Кто ж так девку изгадил Как же двое-та, вместе ругаться должны, или как
И чем его, молитвой, штоль Снова зачла. Ругается только, а наружу нейдёт.
Ах я, да я тебя! Ты пошто подругу мою обидела Пошто Мариночку выгнала Дура, старуха, б! Ничего не болит! Читай не читай не болит ничего! Ах ты!
Раз, два, нечего. Сидит, сволочь, орёт, ругаисся. Мужик-та крепче, мужика не сгнать. Видать, давно в ей посажен, щас тока проснулся. Девица, штоль, разбудила Полюбил, штоль Бес иво знает.
Ну ладно, Аграфену не сгнать, Аграфена сама кого хошь прогнёт. Она чувствует далеко и Бога просит. Бог его-та зазря не тревожь, а вот когда бес тревожь. Пошибка-та. Бесов гнать надо, вот Бог и того, на помощь прийдёт.
Ладна, плохо щас будет, ой плохо. Но чё ещё, как.
Ой ты! Ой ты, ой ты, ой ты, ой ты! Чего, куда Не сгнёшь, прокляну тя!
Вода горяшшая, ещё в её соль кидать, чтоб больнее было. Сварится, ой сварится. Освятить её надо, чтоб Дуня не мре. А то как, сгноила девку; скажут потом: «Ну как, ну чё, Аграфена, она вон девку убила». А там не девка, в ней пошибка сидит.
На руки льёт, чтоб распятие как. Левая, правая, там башка, тело, ноги ещё. Вот как Исус слава Ему небесная.
А-а-а! А-а-а! Уби-и-ила! Аграфена девку уби-и-ила!
Это пошибка нарочно орёт. Чует, гад, чё знахарку гложет. А вот ему, вот ему, вот ему, вот! Правая рука пошла.
Нас, мальчиков-девочек, новых наделают! Наделают с бумаги-та! Муж листами в черномазию накладут и читают, читают! Вылетем на сороковой день, летам мы, летам бум, а терь к тебе залетим! В рот те залезу, за Мариночку ущипну! А-а-а! А-а-а!
Руки красные, в пузырях, балбошках пошли. Аграфена крестит, плюёт и дальше льёт. Раз льёт, два. Пошибка вродь тише стала, задыхаться вон. Помрёт щас.
Лишь бы не с девкой.
Нет, нет, нет. Я тя задавлю, за три дня задавлю. А-а!
Всё, в чётвёртый раз выскочил. Не лягушечка терь, бобёр целый, маленький. Ща кусаца бут. А Аграфена иво кипятком, кипятком! И словом святым добавит.
Вот, кинула. Бога Святого вспомнила, а пошибка пискнула враз и сгинула. Терь дом прохладить надо, чтоб как в Аду не было. Пошибки-то из Ада лезут, тепло им надо. А ей пошибки не нать.
Аграфена окна, дверь там открыла, а девка всё плачет, хнычет. Ой бяда, ой бяда, ручки все красные, краснющщие. Ничё, лежит пусть, красное Аграфена мёдом смажет, трилистником, а на работу завтра с руками своими пойдёт.
А чё, куда ж без работы-то Пошибки работу не любят.