Истории из жизни реальных людей
Давным-давно, в дремучем лесу, жили трое лучших друзей. Много сказок сложено о них. Да только быль одна у них была правдивая, и была она, когда те трое друзей были еще очень юны.
Тогда и звали их по иному не как сейчас. Их звали Кащиком, Кривоножкой и Иловлаской. И играли они в родном лесу дни и ночи напролет.
Выходил на рассвете из своего подземелья маленький Кащик и смотрел, щурясь, как солнышко над землею поднимается. Румяное и краснощекое, оно плыло по небу, и остатки сна покидали Кощеева сына, а улыбка собирала гармошкой морщинки на его лице. Никто в те ранние часы, кроме птиц, не видел Кащика, поэтому и очень немногие знали о том, как этот бледный юнец умеет на самом деле улыбаться. Правда, еще кое-кто знал: Кривоножка и Иловласка.
В ближайшей деревне только начинали кричать петухи, а Кащик уже бежал через лес звать друзей веселиться да колдовством баловаться. Ножки-палочки мелькали, позвякивали жестяные доспехи с цепочками. Всякая живность мелкая разбегалась в разные стороны.
Прибегал он на опушку, к самой избушке, что на курьих ножках. Избушка узнавала Кащика и поворачивалась к нему сразу передом, к лесу задом, гостеприимно приседала и дверь отворяла. Он кланялся ей и только после заходил, останавливаясь на пороге, вновь кланялся и восклицал:
Здравствуйте, тетушка Яга! Дома ли Кривоножка Я ее очень жду.
А высокая горбоносая женщина, склонившаяся над огромным котлом, кивала Кащику, после чего кричала вглубь избы:
Кривоножка, к тебе друг пришел!
Кривоножка была хромой дочерью ведьмы. Выбегала из-за печи, растрепанная, как всегда, перемазанная в саже, хватала помело в углу и нетерпеливо чмокала мать в подставленную щеку. Та давала ей последние наставления:
Далеко в лес не ходите там тропу потеряете, да в деревню людскую не забредите.
Мама, а что же там, в деревне Неужто люди такие страшные
А ведьма горбоносая вздыхала:
Люди всякие, есть безобидные чисто зайцы или белки, а есть опасные, как шакалы. Только люди во всем хуже любого зверья, поэтому к ним близко лучше не соваться.
Но не слушала уже Кривоножка мать и вылетала на метле прочь из избы, прямо в открытую дверь, а Кащик гремел костями да железками своими ей вслед. Добирались они до болота, где в омуте темном, скрываясь за гущею камышей, жила их третья подружка Иловласка младшая из семнадцати дочерей старой кикиморы.
Кащик с Кривоножкой приникали к воде и кидали в топь камушек. По салатовой поверхности пробегал беспокойный круг, и показывались тридцать пар лягушачьих глаз, только глаза те принадлежали никак не лягушкам, а женщинам, старухам и девам, всем на одно лицо зеленым, с длинными и пышными волосами. И среди них была одна уже плыла навстречу дорогим друзьям маленькая и тоненькая, сама, как тростиночка, Иловласка.
Выходила к Кащику и Кривоножке на берег, волосы пышные, изумрудные, в пол. На земле Иловласка держалась и двигалась с трудом, поэтому Кащик обычно брал малышку себе на закорки или подсаживал на черенок ведьминской метлы, перед Кривоножкой, а та по ходу движения поддерживала визжавшую на весь окрест подружку.
В распоряжении троицы был весь густой лес. Обычно животные их не боялись: лисицы давали себя погладить, почесать за ухом, волчата, словно щенки, бесились у их ног, с ними было очень весело болтать. Бывало, что Иловласка приносила в карманах парочку лягушек со своего болота, а потом носила их весь день на ладонях или плечах и рассказывала им обо всем, что было вокруг.
А то они сидят в одной луже, ничего больше в мире не видят! объясняла.
Кривоножка на это возражала:
Ерунда все это, наш Баюнка вообще не любит надолго на улицу выходить. То ли на печке валяется, то ли под лавкой спит. Зато сколько песенок и сказок знает!
Твой Баюнка уже взрослый кот, откуда тебе знать, что котенком он не гулял Может, даже в чужих лесах Может, он даже людей встречал… А сейчас растолстел и обленился.
Но тут в спор вступался Кащик. Он был миротворцем, и если девочки принимались спорить, он тут же оказывался между ними и остужал пыл у обеих. Потому что глупо это вообще ссорится, а остаться одному, когда Кривоножка с Иловлаской дуются, и того обидно. Поэтому Кащик влезал в спор и говорил, поворачиваясь то к одной, то к другой:
Не ругайтесь, прошу. Кривоножка, ты прости, но Иловласка права, чтобы много знать, нужно многое повидать, многое услыхать. А ты, кикиморка, слушай, я нередко бываю в гостях у матушки Яги и не раз наблюдал за ее котом. Баюн хоть и стар, и, действительно, много ест и спит, но он так же любит сидеть на крыльце или на крыше. И, сидя там, он прислушивается к разговорам и сплетням всех пролетающих мимо птиц, поэтому ведает, что творится на белом свете.
А я как-то залезла на самую верхушку дерева у дома, послушала, как две кукушки болтали, делилась Кривоножка. Вы не представляете, до чего же противные и ветреные девицы! И через каждое слово все «ку» да «ку»! Неужели Баюнушке приходится набираться от таких
Ну, Баюн, при всем его житейском опыте, еще и сам по себе довольно умный кот, пожимал плечами Кащик. Думаю, когда он сочиняет тебе новую сказку на ночь, он дает этим кукушкам в них не лучшие места. Не заслужили, хоть и не злые.
Однажды сидели Кащик, Кривоножка и Иловласка в глубоком овраге да гадали на цветочках да цветочных лепесточках, грызли кисленькие яблоки, кривя рты, под постукивания дятла в новомодной красной шапочке на ветке высокой сосны.
Вдруг услышали они странные звуки: кто-то шел по лесу, и было это существо неведомое им ни медведь, тяжелый, ломящийся через кусты, ни уверенная и гордая походка оленя, ни шустрый бег плутовки-лисицы. И леший то быть не мог, ведь днем он предпочитал дремать, прикинувшись пнем.
Друзья прижались друг к другу, прислушиваясь.
На зверя не похоже.
На гадину тоже…
Тише-тише, не высовываемся, сидим.
Оно уже так близко… Мне страшно…
Мне кажется, оно идет сюда…
«Оно» действительно подходило все ближе и ближе. Шло оно весело, но не смело, словно бы чего-то в лесу опасаясь. И ног у «него» было будто бы шесть, в три голоса «оно» говорило чудно. И повеяло странным, нездешним запахом, когда существо приблизилось как раз к тому оврагу, где сидели Кащик, Кривоножка и Иловласка.
Поздно было убегать да прятаться, и Кривоножка сорвала с плеч широкую шаль и укрыла ею всех троих, что-то прошептав под нос. Вмиг поверхность шали покрылась травой, сделав их похожими на небольшой холмик.
А «оно» подошло совсем близко, так, что Кащик, Кривоножка и Иловласка могли рассмотреть его через дырочки в ткани. Было это «оно» не одно, а целых три существа, да только до дива похожих! Двое крепких, в чистых белых рубахах, мальчишки-молодца, с ними еще и девчушка росточком по-меньше, в голубом сарафане, в расшитом платочке, да с косою длинною пшеничною. Они сели на землю, и один из мальчиков вытянул из кармана краюху хлеба, которую разломил на три части и раздал остальным.
Дочери ведьмы и кикиморы во все глаза смотрели на детей. Кащик поморщился. То ли чуждый дух незнакомцев забивал ему нос, то ли шаль у Кривоножки была пыльная. Ему захотелось, чтобы эти трое как можно быстрее убрались отсюда. Он изо всех сил пытался сдержать рвущийся наружу чих.
Как думаете, это люди прошептала Кривоножка.
Ага… отвечала Иловласка. То-то от них духом ненашимским несет. А нежные какие… Кащик, ты чего
Кащик весь сморщился и зажмурился, зажав нос обеими руками.
Кащик, не на…
Но как бы ни старался Кащик, как бы ни пыталась остановить его Иловласка, но пойти наперекор природе он не смог, а посему не сдержался и громко чихнул. Человечьи дети, мирно жевавшие хлеб, вздрогнули от неожиданности и повернулись в их сторону.
Кто это взвизгнула девочка и боязливо ухватилась за руку одного из мальчиков.
Да не бойся, Марусь, нет тут никого, засмеялся мальчик и приобнял ее, может, зверь какой.
Волк! еще больше испугалась Маруся.
Наступило молчание. Те, что прятались под заколдованной шалью, не дышали. Те, что сидели поодаль, тоже вели себя тише воды, ниже травы, держась друг за друга.
Второй мальчик, наверное, самый старший из всех, медленно поднялся, расправил плечи и крикнул:
Выходи, покажись нам!
Под шалью никто не шелохнулся.
Али ты живность, али ты чудо-юдо какое, мальчик подобрал с земли толстую палку и спрятал за спину. Мы тебя не тронем!
Глеб, Венислав, прошептала Маруся, взгляните туда…
И тоненьким пальчиком указала на холмик. А трава на холмике на глазах у них прямо повяла, открыла узорчатую шерстяную ткань шали. А из-под шали неуверенно выбрались трое. Девочка охнула и прикрыла рот ладонью, Глеб еще крепче сжал ее плечо, а стоявший Венислав сделал шаг назад.
Трое уродцев стояли перед ними. Бледный, словно сама смерть, мальчик страшной худобы. Девочка чумазая, разодетая в лохмотья, одна ее нога была нормальной, а вторая живая кость, обтянутая кожей. Третье же существо отдаленно напоминало ребенка, которого всю жизнь держали в бочке с застоявшейся, смердящей водой, словно жабка, сплошь покрытая крупными и малыми бородавками. Кащик. Кривоножка. Иловласка.
Мамочка… застонала Маруся.
Она отползла подальше, и Глеб вместе с ней.
Мы вас не обидим, честное слово, подошла было к девочке Кривоножка. Мы просто тут сидели, а вы пришли, и мы спрятались потому что сами…
Маруся шарахнулась от ведьмочки, как от огня, а Глеб выставил перед ними свой локоть, как бы преграждая ей путь дальше. Кривоножка остановилась. А девочка с пшеничной косой в ужасе тыкала в хромую ее ногу:
Нога костяная, костяная…
Кривоножка миролюбиво улыбнулась и приподняла юбку, она думала, что человечья девочка просто выражает так свою заинтересованность, и объяснила:
Да она не костяная, а просто немного болит. У меня это с рождения, поэтому я слегка хромаю. А вообще больше летаю на мамкиной метле. Она вон там валяется, хочешь, прокачу
Нет! Отойди от нее!!! Венислав схватил Кривоножку и грубо толкнул в сторону. Не подходи, Яга проклятая!
Ты чего дерешься! каркнул Кащик, лязгнув цепями.
Но тут Венислав грозно замахал перед ними палкой.
Нечисть!! Уходите прочь!!!
Куда мы пойдем, это наш лес! заклокотала и забулькала Иловласка, маленькая, она бросилась прямо на мальчишку.
Палка просвистела в воздухе и глухо ударила Иловласку в бок. Вскрикнув от боли, та осела наземь, скривившись, а из глаз у нее брызнули слезы. Маруся почему-то тоже заревела. Надрывающимся голосом она просила:
Веня, умоляю, молю, не надо!
Но никто ее не слышал. Иловласка плакала, у Кривоножки в висках стучала кровь, а Кащик, сделавшись из бледного в полупрозрачного от ярости, выкинул вперед скелетную пятерню, направив ее на главного обидчика.
Хлоп!
Палка вырвалась из руки Венислава и на миг сама повисла в воздухе. Только на миг. А потом хорошенько треснула его по затылку. Снова и снова. Била его больно беспощадно. Мальчишка взвыл. Дети отпрянули от заговоренной Кащиком палки, Глеб с Марусей вскочили и, подхватив Венислава, побежали вон, вопя по дороге от страха. А палка все летела да подгоняла мальчиков попеременными тумаками и затрещинами. Только на Марусю ни разу не замахнулась.
Иловласочка, ты в порядке наклонилась к ней Кривоножка.
Да… Только все равно больно-о-о… выла Иловласка, поднимаясь на ножки.
Я не понимаю, за что они нас так тоже всхлипнула Кривоножка. Правду мне мать говорила, что люди хуже зверья, что зелья с ними не сваришь!
Кащик был мрачнее тучи.
Вот и подошла былина к концу. Конечно, с тех пор ни Кривоножка, ни Иловласка старались больше с людьми не встречаться, а если те и заходили в их часть леса, то платили они им сполна, не забыв обиду. Правда, редко, очень редко, они им и помогали, сжалившись, если видели, что совсем беда приключилась, и очень человек или его чадо от нее страдает. Сердце у них было доброе.
Кащик все меньше выходил за стены родного подземелья, а вскоре и вообще покинул эти края, отстроив себе замок в горах, засел там. Повадился девушек похищать, ведь век у Кощея долгий, жизни его конца нет, а разделить ее с красавицей женой было бы ему в радость, как и любому. Жаль только, что занятыми все похищенные девушки оказывались, у каждой защитник или жених находился где-то. Но Кощей все равно не терял надежды, что однажды случайность подкинет ему ту самую, что полюбит его, с который он будет не одинок в своем темном царстве.
Со временем родилось про них множество известных на весь мир человечий сказок и легенд. Чего только не придумывали люди! И все они злодеи: что Кощей, что баба Яга, что Кикимора болотная… И все с того самого дня, когда трое ребятишек одной давно развалившейся деревни из лесу выбежали, подгоняемые клюкой живою, и уверяли, что встретили там чертовщину какую-то.
Много сказок складывают люди, сколько людей, столько и сказок. А быль всегда только одна бывает.
Автор: Рыскин