Шоколадная теория

Есть у нас с приятелем одна теория, касаемая шоколада и прочих конфетно-десертных изделий. Теория максимально простая, но шли мы к ней долгими, тревожными вечерами, которые обычно проистекали ближе к ночи. Это когда с работы такой пришел, залюбленный по уши, нашел в почтовом ящике неоплаченные квитанции, а по приходу в холодильнике обнаружил только кетчуп и случайно приклеившийся к стене морозильной камеры прошлогодний пельмень. Конечно, в этой вечной мерзлоте ему вряд ли что сделалось. Но как-то жаль есть его такого одинокого, потому холодильник и все его отделения закрываются, и наступает время для полуночного кофе и звонка другу.
Че делаешь
Кофе пью.
И я.
Щас бы шоколаду…
Ага, с орешками.
И изюмом.
И еще этими дебильными кукурузными шариками.
Да, и можно даже с вафлей.
С прослойками белого шоколада.
И соленой карамелью! издаю я победно, и воцаряется общее молчание.
Что, неужели так все плохо
Смеюсь:
А у тебя
Смеется.
Короче, с тех пор мы открыли теорию шоколада. Мощная, я вам скажу, теория вышла. Расклад таков: в самые лучшие времена ты вообще не хочешь шоколада.
Ты можешь пить черный кофе, наслаждаясь каждой каплей, пописывать в блокноте корявеньким почерком, пока на плече у тебя жужжит нечто пикантное и ласковое дева с ногами от Венеции до Парижа. Она сует тебе в рот свои любимые конфетки. Ты, ясно дело, уворачиваешься, иногда строишь серьезное лицо, чтобы не потерять ни грамма мужественности в ее глазах. Оттого морда у тебя кругом в пралине и кокосовой стружке. Что мужественности не придает, но хотя бы заставляет ее смеяться.
Потом наступают времена домашней благодати. Она худеет и больше не жрет свои рафаеллки, зато весь холодильник завален плитками темного шоколада, потому что горький шоколад разрешен диетологами. Ты много работаешь, и котелок варит страстно, потому требует непрерывных поставок глюкозы, а если их нет, устраивает марафоны головной боли. Допинг в виде плитки шоколада в день становится само собой разумеющейся вещью.
А дальше, как водится, проблема на проблеме будто снежный ком. Усталость, ломота, невозможно побриться, не устроив кровавое месиво на шее, потому что руки дрожат. Дева, то ли насытившись видом кровавых шей, то ли соскучившись по рафаеллкам, куда-то исчезает. Она оставляет после себя заначки недоеденных конфет, которые ты перекладываешь с места на место, но не трогаешь на всякий случай (а вдруг вернется).
С тех пор с каждым днем ты опускаешься немного ниже. Сначала горький шоколад сменяет молочный. После в нем неожиданно обнаруживаются орехи. Вначале целиковые, а позже уж какие прийдутся. Некогда разбираться ни в себе, ни в шоколаде, ни в том, сколько ты кофе выпил и когда в последний раз нормально ел.
И однажды наступает день Х (и это совершенно русская буква, безо всякой иностранщины).
В этот день, а точнее вечер, ты звонишь приятелю и понимаешь, что согласен на все. Даже если это будет смесь для затирки швов с запахом шоколада без проблем. Шоколадная теория доходит до своей крайней стадии.
И, знаешь, вот это вот самое днище, говорит друг, когда там и карамель, и арахис, и еще какая-нибудь хрень, и все это настолько омерзительно-сладкое, что невозможно остановиться. А чем больше ешь, тем сильнее текут слюни, и кажется, что более падшим уже не будешь… Но ты ошибаешься…
Да… продолжаю я. Потому что ты сожрешь их любыми с истекшим сроком годности, провалявшимися без упаковки на открытой витрине, даже надкусанными кем-то… Особенно если это последняя конфета. А ты держишь ее в руках, как Святой Грааль, что она аж светится, мистически и священно…
И вдруг падает!..
И ты делаешь рефлекторно шаг…
Наступаешь на нее!
И как в замедленной съемке…
Мы в один голос:
Не-е-ет!
Но она уже слилась молекулами с твоим носком, заканчиваю я самую горестную и печальную мысль за этот вечер.
Но все равно ведь ты подумываешь о том, что тебя же никто не видит, а носок-то почти чистый, а пол всего-то месяц назад мыт…
Мы снова ржем как кони. Отсмеявшись, я запиваю этот грустный смех одиноким кофе, интуитивно и скорее без всякого умысла шарю взглядом по кухне. И тут в полутьме в отсвете уличного фонаря за окном загадочно мерцает нечто то ли звезда, упавшая с неба на грешную землю, то ли старый пластиковый пакет.
Погоди, говорю я приятелю и тянусь к пакету.
Ну так есть те самые девины конфеты, оставленные впопыхах. Я их еще тогда затолкал в этот угол и забыл, конечно. Совсем забыл. С потрохами.
Ты прикинь, говорю я другу, а я прям такие сейчас нашел. С карамелью, с арахисом и всем, что осталось от кондитерского производства.
Серьезно И сколько им
Полгода где-то.
Полгода… задумчиво повторяет он. Ну, может, настало время.
Да, может, и настало, отвечаю я, понимая, что мы уже не о конфетах.
Конфеты я, разумеется, уничтожу, для храбрости. А утром позвоню их хозяйке. Скажу, что к нам на склад «Рафаэллы» по дешевке завезли.
Ривер

Источник