Отойди от зеркала

— Алиса, отойди от зеркала, хватит кривляться, — мамин голос отрывает её от разноцветных мыслей.
— Иду, мам.
Синее шерстяное платье, чёрный фартук, серые колготки и сапожки на молнии. Чёрный портфель, утренняя дымка, серый асфальт. Тёмно-зелёная доска, монотонный голос учителя по истории. После школы встреча с психологом. Странные вопросы, жёлтые листочки, исписанные мелкими, нечитабельными.
— С вашей дочерью все в порядке, просто переходный возраст, вот рецептик, месяц пусть попринимает, — доктор с серой бородой и прозрачно-голубыми глазами улыбается маме.
— Алиса, ужин на столе, — из кухни тянет щами и тоской.
Девочка сосредоточенно считает до двенадцати и отрывается от зеркала. Садится за коричневый стол, начинает ритмично постукивать ложкой. Рядом и вокруг также монотонно и ритмично стучат папа, мама и два старших брата. За столом скучно, и Алиса пытается разбавить серое настроение жёлтым.
— Алекс, как в институте Как там дипломная робкий взгляд в сторону брата.
— Нормально всё, — брат пожимает плечами, — как ещё-то По-другому никак.
Действительно, как может быть что-то не так в мире, где все продуманно до мелочей. Графики, дедлайны, четко сформулированные задачи. Где существуют простые правила, соблюдая которые, человек живет свою жизнь прекрасно, спокойно и счастливо. Не воруй. Не убивай. Не люби. Запреты на три этих вещи с рождения прописываются в корневой каталог каждого, живущего в этом мире.
В остальном твори, что угодно.
— Тони, а что у тебя Что там с Настей второй брат, вторая попытка Алисы завести беседу за семейным ужином.
— Шикааарно! Антон улыбается как чеширский кот, делает глоток бледно-зелёного коктейля. — Мы подписали соглашение о свиданиях. Два раза в неделю, по четыре часа каждое. На полгода. Настюха хотела на три месяца с правом изменения условий в лучшую для себя сторону, но я не зря плачу своему юристу. Тааак что… брат скидывает остатки еды в мусорку, сполоснув тарелку, ставит на сушку и уходит в свою комнтау.
— Круто, наверное, — задумчиво бормочет Алиса, продолжая страдать над обязательной овсянкой, — целых два раза в неделю.
Родители закончивают ужин и уходят в гостиную, смотреть новости. Алекс зарывается в конспекты, не выходя из-за стола.
Алиса возвращается к зеркалу.
***
— Здравствуй, Джони.
— Привет, малышка.
Розово-рыжее солнце. Сиреневые облака. Кислотно-зелёный ковер бахромой по щиколоткам. Джони. Высокий, смуглый, пропахший вереском. Протянутая рука, шершавые пальцы.
— Наконец-то ты вернулась, малышка.
***
— Алиса, отойди от зеркала, мы опаздываем, — мамин голос всегда одинаково ровный.
— Иду, мам.
Синий выхоложенный вечер, чёрный асфальт, темно-серое небо и сапожки на молнии. Зелёный на светофоре и пустынный субботний Московский. Обшарпанный подъезд, мамины духи, «Здрааавствуйте, мы вас заждались». Однотипные диалоги под чай с тортом, салат Оливье, «заходите и вы к нам». Серые глаза парня напротив. Сын маминой подруги. И все-то неймется ей! После гостей встреча с психологом.
— Алиса, тебе уже двадцать два, ты закончила институт, нашла прекрасную работу, почему до сих пор не хочешь подписать хотя бы одно соглашение Ну хоть о пробном свидании
Странные вопросы, жёлтые листочки, исписанные мелкими, нечитабельными.
— С вашей дочерью всё в порядке, просто переходный возраст затягивается, вот рецептик, пару месяцев попейте для верности, — доктор с серой бородой и прозрачно-голубыми глазами настороженно смотрит нам вслед.
За ужином привычные перестуки перезвоны. Рядом с Тони люлька с младенцем, которую он покачивает правой ногой. Согласно подписанному им соглашению, малыш три вечера проводит с ним, три с Настей, а вечер пятницы в яслях. Алекс что-то пишет в блокноте размером с толковый Даля. Алиса смотрит то на часы, то в зеркало, то в окно. Везде одинаково: без двадцать осень.
А как ещё может быть в мире, где нет любви
Тихий голос разбивает привычные домашние звуки:
— Мам, а ты папу совсем никогда не любила Ни капельки начав говорить, девушка сразу же жалеет об этом.
Алекс, оторвавшись от своих занятий, задумчиво смотрит на сестру. Мама проливает кипяток мимо чашки с заваркой.
Алиса возвращется к зеркалу.
***
— Привет, малышка.
— Здравствуй, Джони, скучала.
Сине-зелёный песок под ногами и красные листья ромашек. Лиловые чашечки маков, растущих прямо на золотистых камнях. Джони. Высокий, смуглый, пропахший вереском. Лоскутное одеяло под старой серебристой ивой. Сотни птичьих голосов в воздухе.
— Наконец-то ты вернулась, малышка.
***
— Алиса, отойди от зеркала, — голос, похожий на голос брата, кувыркает обратно в реальность.
— Иду, Тони.
Коричневые доски в коридоре, толпа незнакомых людей, чёрное дерево, ветки елей. Чёрный фургон, скрипучие двери, столы, табуретки. Скатерти серые, заставленные мутно-зелёными мисками с рисом-изюмом-цукатами. Пробки, духота, притворные лица. На самом краешке памяти мамины духи. После похорон родителей встреча с психологом. Странные вопросы, жёлтые листочки, исписанные мелкими, нечитабельными.
— С вашей сестрой все в порядке, — доктор с серой бородой и прозрачно-голубыми глазами просит братьев выйти и закрыть дверь. Устало трёт веки, спрашивает как будто робко:
— Девочка, как это
— Это… она прикрывает глаза, улыбается блаженно, перебирая разноцветные стекляшки памяти о жизни в зазеркалье. Потом её лоб перерезают две глубоких морщины. Рот дергается и кривится. Алиса размазывает тыльной стороной ладони алую помаду. — Это больно.
Бородатый доктор кивает. Протягивает девушке красную капсулу. Объясняет про эксперимент. Про прививку от жадности, агрессии и любви. Про процент «непривитых». Минздрав заботится, предоставляя им осознанный выбор в возрасте двадцати восьми лет. Алиса кивает и молчит, попутно вызывая такси. Кладёт капсулу в нагрудный кармашек серой блузки, не прощаясь выходит.
За ужином привычная тишина. У Тони красные невыспавшиеся глаза. Алекс что-то пишет на обратной стороне платёжки за электричество. Алиса сосредоточенно ковыряет кутикулу на большом пальце правой руки.
— Тони, а ты сына своего любишь
— … брат тяжело поднимается из-за стола и уходит в свою комнату.
— Алекс, ты любишь свою работу
— Работа нужна, чтоб её работать, при чем тут это Это… Ну, как его, твоё слово, брат снова склоняется над своими записями.
Алиса возвращается к зеркалу.
***
— Прощай, малышка.
— Не говори так, Джони.
Фиолетовые листья дождём с ярко-красных деревьев. Разноцветные брызги и голос на фоне «малышка, тише». Черничные круги под глазами и остатки алой помады на потрескавшихся губах Джони.
— Наконец-то ты уходишь, малышка.
***
Алиса отходит от зеркала. Достаёт из нагрудного кармашка серой блузки красную капсулу…

Источник