ДЕТСТВО МОЕ…

Вспомнила, что в детстве мне очень нравилось болеть. Не потому что я — чёртов извращенец (хотя, не без этого), а потому, что мама тогда оставалась дома.
Несмотря на страшные методы лечения: горчичники, которые сжигали кожу, банки (не больно, но я орала при приближении зажженной, пропитанной спиртом, ваты, которую мама держала пинцетом, чтобы поставить банки. А мне казалось что она начнёт пытать меня), настои каких-то вонючих трав, распаривание ног в кипятке.
Но даже это можно было терпеть ради того, чтобы мама осталась со мной дома.
Она никогда не сидела на месте.
Укладывала меня в гостиной перед телевизором, обкладывала куклами, игрушками.
Вымывала до блеска всю квартиру.
Обязательно варила прозрачный куриный бульон. Картошку пюре с сосиской.
Чай этот ненавистный из малины. /до сих пор ненавижу этот вкус/
Но главное, она была рядом.
Красивая, воздушная. Она повязывала на голове тюрбан из платка, красила стрелки на глазах и начинала убирать, готовить, лечить меня и петь.
Она всегда пела. (И сейчас поёт, кстати. Всё ок)
И вокруг всё крутилось. Вертелось.
На шее у меня был мягкий пуховый платок. На ногах колючие шерстяные носки.
Николай Николаевич Дроздов по телевизору рассказывал про повадки габонской гадюки. Рядом стоял табурет с градусником, таблетками, ненавистным малиновым чаем.
Горло болит, ты то потеешь, то трясёшься в лихорадке.
Но тебе так хорошо. Так счастливо.
Потому что она бегает из комнаты в комнату, поёт, пробегая, касается губами твоего лба одновременно проверяя температуру и признаваясь в любви.
И хочется лежать и болеть подольше. Чтобы видеть её целый день. Чтобы слышать как она поёт. Чтобы владеть её мыслями единолично.
Потом я выросла. И мне уже не нравится болеть.
Потому что никто не верит, что я болею. Потому что все привыкли, что это я бегаю и забочусь о них. Что это я касаюсь их лбов губами. Что это я варю им бульон и готовлю воздушную картошку пюре с сосиской.
Вот только не пою.
Кто знает, может, это и был самый главный способ лечения всех болезней.
Автор:

Источник