Истории из жизни реальных людей
Виталий Иванович проснулся от того, что кто-то покусывал его за руку.
Иди прочь, псина, толкнул он влажный нос пса, который, кажется, унюхал колбасный жир, оставшийся на ладонях бомжа после вчерашнего ужина.
Виталий Иванович кое-как разомкнул слипшиеся веки и, почесав бороду, приподнялся на локтях.
Где это я
Проржавевший от вчерашнего коктейля из лосьона и портвейна мозг соображал туго. Бомж лежал возле небольшого деревянного амбара, на котором висел увесистый замок. Вечерний воздух пах сыростью и травой, это означало, что вот-вот пойдет дождь.
«Но почему пахнет травой».
Виталий Иванович с трудом перелистывал в голове события, произошедшие до его отключки. Он был на сто процентов уверен в том, что где бы он ни был, с кем бы ни пил, и что бы ни делал, ноги всегда приводят его домой.
Домом ему сейчас служил старый погорелый гараж возле городского оврага. Там он жил последние полгода. Человек он был городской, и привык к домам, дорогам, теплотрассам, а тут амбар и трава.
Он кое-как встал на затекшие ноги и, причмокнув губами, начал осматриваться.
Трава, оказывается, была повсюду, да и сам амбар находился на подступе к хвойному лесу. Неподалеку от хозяйственной постройки бомж увидел сложенный из камня колодец, а рядом с ним располагался загон, где в стойле храпели олени.
Ни хре-на не понимаю! рыгнул Виталий Иванович.
За амбаром стоял небольшой двухэтажный дом с соломенной крышей, из торчащей трубы вился серый дымок. Виталий Иванович постучал в дверь, и через секунду послышались тяжелые шаги.
Чего надо! раздался хриплый бас, и когда дверь открылась, на пороге появился высокий толстый мужик с заспанным лицом и густой бородой.
Одежда его выглядела по кресьянски просто: обвисшие в заплатках треники наполовину утопали в сапогах. Засаленная рубашка была надета задом наперед, а от самого мужика несло потом и старостью. По сравнению с ним Виталий Иванович выглядел знатным вельможей в полном рассвете сил.
Мужик с минуту смотрел на Виталия Ивановича, а тот на него.
А вот и ты! наконец, выдал мужик, и по лицу у него расползлась кошачья улыбка.
Мы знакомы удивился бомж, глядя на счастливое лицо здоровяка.
Меня Семеном звать, протянул руку толстяк.
Виталий ик-Ванович, он по-прежнему чувствовал себя неважно после вчерашнего коктейля, и подступившая внезапно икота не давала покоя.
Да мне хоть Елисеевич, сказал Семён и убрал непожатую руку.
Давай заходи в дом, располагайся, примеряй костюм, мужик вёл себя странно: приплясывал, что-то напевал себе под нос и начал собирать вещи.
Какой, к едрени ик-фени, костюм Где я ик наконец, не выдержал бомж.
Как это где Как это где Ты что, не видишь что ли лепетал мужик, а сам радостно пел себе под нос что-то малознакомое.
Не вижу! Мы вчера пили вместе Я тебе что-то должен
Нет! Не пили! Но сейчас выпьем! громко заявил поющий толстяк и, подбежав к буфету возле стены, достал оттуда фужер и два граненых стакана.
Виталий Иванович невольно облизнулся, а легкие его выпустили всю скопившуюся за последние пятнадцать минут тревогу.
«Ну, наконец, сейчас глаза промою, и отпустит», подумал он и уселся на потрепанный диван возле стены рядом с осыпавшейся рыжей ёлкой.
Семён разлил «микстуру» в стаканы. «С горкой», как заметил Виталий Иванович и мысленно поблагодарил хозяина дома. Сам толстяк сел напротив.
Ну-с, как говорится, рад знакомству, произнес тост Семен, и стаканы глухо стукнулись, пролив немного на стол, от чего сердце у Виталия Ивановича ёкнуло.
Семен, в отличие от своего гостя, выпил всё залпом, от чего нос у него принял бордовый оттенок.
Виталий Иванович понюхал стакан. В нос ударило чем-то карамельным. Он проглотил половину тары и поставил стакан на стол. Горькая жидкость обожгла пищевод и теплом разлилась по всем телу. От «микстуры» щёки у Виталия Ивановича горели, и он одобрительно причмокнул.
Значит так: оленей кормить каждый день, в амбаре полно запасов, если вдруг лень их выгуливать, мешок в чулане, слишком много места занимает, да и крысы иногда в него лезут. По поводу бритья, я смотрю, тебе можно ничего не объяснять, с этим у тебя всё в порядке. Контракты, заключенные с фабриками игрушек, у юриста, она тебе сама наберет. До праздников совсем немного времени осталось, новых поставщиков советую дергать почаще звонками, с этим тебе помогут менеджеры. По сути, сейчас вся работа на телефоне, он в кабинете. Так, костюм в шкафу, советую купить новое
средство от моли старое жрут тараканы. Провизией советую запасаться заранее, иначе будешь потом месяц сладостями желудок набивать, а от них зубы портятся, сам знаешь, и диатез бывает.
Виталий Иванович слушал бред, который нёс этот явно поехавший головой жирдяй, и про себя думал:
«Надо найти кого-то ещё, кто смог бы объяснить, что тут происходит, и валить подобру-поздорову, а то этот псих меня пугает».
Ну что, всё понял спросил мужик, и снова наполнил стаканы.
Где я наконец, выдавил из себя Виталий Иванович, икота, как ни странно, пропала.
Как это где Ты дома, дружище, дома! На ферме Деда Мороза, Санта-Клауса, Йоулупукки, Деда Микулаша и так далее и тому подобное.
Да чё ты мне лапшу на уши вешаешь вскочил с места бомж и поставил полупустой стакан на стол. Совсем дурак И меня за дурака держишь Отвези меня домой. Или скажи, в какую сторону идти Я сам доберусь.
Какие домой, Валентин
Виталий!
Да мне хоть Папа Римский! Тебя прислали мне на замену. Всё, капут, забудь про дом. Здесь теперь твой дом, твоя работа, теперь ты Дед Мороз,
привыкай к должности! с этими словами Семен жадно выпил еще полстакана, словно это была единственная его жидкость за полгода, и утер мокрые губы рукавом.
Какая, к черту, работа! Я человек вольный. Меня работа больше не интересует, за напитки спасибо, но на этом всё, я пошёл, закончив говорить, Виталий Иванович вышел из странного дома и побрёл по вытоптанной дороге.
Под ноги бросалась собака, которая виляла хвостом и радостно лаяла.
Поди прочь! буркнул он и дал пинка псу, от чего тот заскулил.
А ещё говорят это я с приветом. Хех, Дед Мороз, блин, Йоулупукки, вот ведь, бубнил себе под нос бомж, вышагивая по заросшей дороге, тянущейся вдоль леса к подножию высокой горы.
Эва, как меня занесло! Виталий Иванович никогда не видел гор, и от подобных видов ему кружило голову. Если бы не принятые на грудь сто грамм, его бы сейчас удар хватил.
Вечер наступил внезапно, с неба посыпались крупные капли дождя, от чего путнику пришлось свернуть с тропы и искать убежище под большой елью.
Как я здесь очутился подумал Виталий Иванович, проклиная свою и без того суровую судьбу.
Толстые ветки ели хорошо скрывали от непогоды, под ней было сухо, и пьяный уставший бомж, сложившись калачиком захрапел.
Разбудило его тяжелое дыхание. Он открыл глаза и увидел стоявшего под дождём Семена, который выбежал, в чем был. Он протягивал какой-то лист бумаги, но сказать ничего не мог, так как сильно запыхался.
Это что
Я Я Ох Совсем забыл, Валер, самое главное! Письма! Ох, ёшкин кот, не привык бегать. Можно я попросился он в укрытие, и Виталий Иванович молча кивнул.
Вот, протянул он письмо.
Виталий Иванович взял смятую бумажку и, насколько мог в темноте, начал вчитываться:
«Здравствуй, Дедушка Мороз, меня зовут Лёша, мне семь лет. Я вёл себя очень хорошо в этом году. Сколько бы мне не хотелось, но я всё равно не хулиганил. Постоянно помогал маме и бабушке, даже когда они меня не просили. В школе, конечно, дела не очень, за год две тройки, но я очень старался, хоть математику терпеть не могу. Подарки мне не нужны. Всё, чего я хочу, чтобы то, что говорит про тебя мама, было правдой. Она говорит, что ты наш папа, который ушел от нас, когда мне был годик. Когда я спрашиваю у неё, почему ты ушёл, она отвечает, что это из-за того, что у тебя много дел, и тебе нужно каждый год готовиться к Рождеству и Новому
году. Так вот, я пишу это письмо заранее, так как боюсь, что оно будет долго идти. Надеюсь, ты правда Дед Мороз, и в Новый год навестишь меня и оставишь под елкой ответное письмо, это всё, что я прошу. Твой сын Рыбкин Алексей Витальевич».
Виталий Иванович долго всматривался в детский почерк, а потом принялся вытирать заплаканное лицо грязными пальцами.
Знаешь, как я попал сюда вдруг спросил Семен, который уже отдышался, и сидел рядом, оперевшись на ствол.
Виталий Иванович посмотрел на него и кивнул.
Когда мне было шесть, я написал Деду Морозу письмо. В нём я сообщил, что, когда вырасту, хочу сам стать Дедом Морозом.
Это было двести лет назад, он сипло засмеялся.
Эти письма они, как документ, договор, который нельзя нарушить. Если ты соблюдал все правила и действительно вел себя хорошо, то всё сбудется, когда придёт время. Я сделал всё, как нужно, и когда мне стукнуло сорок, то оказался здесь, сам не понимая, как. Это волшебное место, я не всегда выгляжу так, словно из канавы вылез, перед праздниками я привожу себя и дом в порядок. Видел бы ты, как здесь прекрасно, когда лежит снег.
Знаешь, у тебя есть выбор. Это письмо писал не ты, а твой сын, ты можешь отказаться и вернуться к своей обычной жизни, не знаю, кем ты там
был. А можешь стать чей-то мечтой, сказкой, подарком. Это многого стоит, что скажешь
Виталий Иванович глубоко вздохнул и, взглянув ещё раз на письмо, сказал:
Я ушёл из семьи, потому что изменил жене, а она обо всём узнала. Сына я ни разу с тех пор не видел. Думал, мать ему наплела про меня, а я, оказывается, Дед Мороз, подумать только
Дождь закончился. Оба вылезли из-под ели и направились в сторону дома.
Скучаешь по семье спросил Семён.
Очень скучаю, в жизни я много плохого натворил, никогда не знал, где может пригодиться человек вроде меня, и поэтому стал
С минуту они шли молча, пока не настигли амбара.
Ну что, обратно Домой спросил Семен.
Виталий Иванович посмотрел на улыбающееся лицо толстяка, его глаза блестели хитрецой.
Ладно, чёрт старый. Показывай, где сани прячешь Не верхом же на оленях скакать! заулыбался в ответ Виталий Иванович.
Семён так сильно растянул рот в улыбке, что, казалось, губы вот-вот треснут, и обнял Виталия Ивановича за плечи.
Спасибо тебе, друг!
За что
Благодаря тебе теперь и я смогу вернуться к своей семье.
Виталий Иванович никогда ещё не гордился собой так, как в этот момент. Он уже мысленно писал письмо Алешке, в котором рассказывал о том, как нелегка и интересна жизнь Деда Мороза.
На улице стояла холодная ночь, северный ветер сообщал о первых холодах. До Нового года оставалось три месяца.