Истории из жизни реальных людей
Мне катастрофически везёт с соседями.
Вообще с любыми: по дому, по этажу, по больничной палате, а так же с попутчиками в поездах и в самолётах. Где-то внутри меня определённо есть мощный магнит для уродов.
Моими соседями были 120-килограммовая самогонщица тётя Сало (не знаю как её звали по-настоящему). Она безудержно и коварно варила свой самогон и делала бражку из гороха. Кстати, бутыль с той брагой у неё однажды запердела, зашумела, заухала — и тётя Сало испугалась. Она положила бутыль в старый мужнин туристический рюкзак, надела на плечи, и побежала вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
Аккурат на моём втором этаже бутыль рванула как Хиросима. Взрывом тёте Салу поломало три ребра, а мне — обдристало гороховой кашей всю дверь. Самогон с тех пор не пью. Как отрезало. И всяческий домашний хенд-мэйд типа бражек-настоеечек и всяких разных «попробуй-ка-эту-наливочку-сама-делала-из-водки-клубнички-и-водички-в-которой-наш-дедушка-на-ночь-замачивает-свою-вставную-челюсть» — тоже.
Ещё моим соседом был мальчик Вова по фамилии Письменный. Вова был евреем и дурачком при этом. Кудрявый дурачок. Который зачем-то влюбился в мою сестру. Машаня дурачку взаимностью не ответила и вежливо сказала ему: «Иди прочь, Письменный. У нас на этаже и без тебя идиотов хватает. Иди на свой этаж, там и влюбляйся». — Да в кого — в отчаянии вскричал Вова. — В кого
— Да чёрт его знает. — Ответила Машаня. — В Сало влюбись.
Вова оскорбился, и в отместку закидал нам дверь сырыми яйцами. А мы ещё и горох-то до конца не отмыли…
Пришлось его даже побить.
Про проститутку Наташу и трёх её сожителей: Вагу, Магу и Жан Хан Гира — и рассказывать нечего. Проститутка как проститутка. Хачики как хачики. *бутся и дерутся. Неинтересно. К тому же, они мне все денег должны уже лет пятнадцать как.
Потом я переехала, и думала: всё. Я свободеееен, словно птица в небесах. Новый дом, новые соседи, новая жизнь, с чистого листа.
Хахаха.
Моими новыми соседями оказались поэт дядя Витя и сумасшедшая старуха со стальными бицепсами, которая меня жестоко била и унижала, за то что я ворую с её балкона её же трусы. И травлю её газом через замочную скважину. А вчера я украла у неё марлю, через которую она процеживала клюкву. А сегодня я нагадила ей под дверь.
Она меня загоняла в угол своими большими грудями, и таскала за волосы. было обидно. Тем более, что нагадить-то ей под дверь я и впрямь давно уже хотела, но всё как-то стыдилась и откладывала на потом. А не надо было. Всё равно уже за это меня побили авансом.
Дядя Витя был добрее. Он тихо пил, писал стихи «Притомился я в лесу, не хватило больше сил. Из штанов достал яйцо, и кусочек откусил», и рисовал героиновый приход фломастерами. А ещё дядя Витя делал различные инсталляции из говна и палок. например, прибивал на доску утюги разных размеров: от игрушечного, маленького, до огромного, чугунного, спижженого в ТЮЗе. Им когда-то занавес гладили. Создав очередную инсталляцию, дядя Витя звонил мне в дверь, и заговорщически шептал «Пссссссс… Не хочешь посмотреть мою концепцию, немного выпить водки и покурить Мальборо»
если я не хотела — дядя Витя печально вздыхал, и мне становилось стыдно. И я шла курить с ним Мальборо и смотреть на концепцию. Я же знала, что концепция — это инсталляция. только дядя Витя такого слова не знает.
Потом дядя Витя завёл себе любовницу Лену. Лена была хиппи, не мылась, обожала дядивитины стихи и секс. Секс, к слову, там был такой, что когда я шла выносить ведро к мусоропроводу — я забывала куда шла. Две железные двери на квартире дяди Вити ходили ходуном, а Лена орала так, что первую неделю я была уверена что дядя Витя её бьёт своей доской с концептуальными утюгами. И вот конкретно спи**еным ТЮЗовским утюгом — он совершает в отношении Лены адский фистинг.
Но на вторую неделю дядя Витя не открыл дверь Лене, хотя я точно знала, что он дома. И Лена попросилась ко мне на постой.
Вы не видели Лену. Поэтому я не стану объяснять: почему я её пустила к себе переночевать. Человеку, которого били утюгом дяди Вити — отказывать нельзя, поверьте.
Лена вошла в мой дом, попросила выпить, выпила водки, и стала плакать и рассказывать про секс с дядей Витей. Про их искромётный, испепеляющий секс. С утюгами и без утюгов. И так, и сяк. И туда, и сюда.
Меня почти что стошнило восемнадцать раз, а Лена всё плакала и плакала. Рассказывала и рассказывала. А потом начала нараспев читать стихи. Дядивитины. Про откусанное в штанах яичко.
Через три часа я сама стояла в углу на кухне, и тихо рисовала на обоях фломастерами разные абстракции. Кстати, потом этот кусок обоев у меня купил знакомый художник зачем-то.
Через четыре часа Лена сняла штаны, упала на пол, подложила эти штаны себе под голову, раскинула в стороны волосатые ноги сорок седьмого размера, и захрапела. А я пошла царапаться в дверь к дяде Вити.
Объяснять ему ничего не пришлось — он видел моё лицо. Поэтому прижал меня к себе, погладил по голове и тихо спросил: «Как насчёт выпить водки и покурить мальборо»
Спасибо тебе, дядя Витя.
А к чему я это
А, это я к тому, что в квартиру недавно почившей бабушки-убийцы, которую я травлю газом — въехала таджикская диаспора в количестве сто миллионов человек, и у них на всех — один комплект ключей от квартиры. А дверь в коридор у нас общая. А таджики любят поздние прогулки до четырёх утра. И кому, как вы думаете, они звонят в дверь, когда возвращаются с национального променада по блошиным рынкам или где они там тусуют Правильно. Ни*уя не дяде Вите. У дяди Вити вообще нет дверного звонка, его Лена выдрала, когда дядя Витя её бросил. Голыми пальцами выдрала.
А если сделать вид, что меня нет дома, и открывать им дверь некому — всё ещё более усугубляется: таджики идут на улицу и начинают орать своим соотечественникам снизу. А чо не поорать — четвёртый этаж, *уйня какая. Они им орут «Очи хамата гом!»
Они так часто это орут, что я даже заинтересовалась: а как это переводится «Откройте дверь» «Глухие суки» Что
Сдуру спросила у нашего дворника. таких больших глаз я больше ни у кого не видела. и он тихо спросил «Вы где это слышали»
И, очень-очень долго подбирая слова, путанно мне объяснил, что это значит что-то типа «Я с вашей матушкой совершал пенетрацию в ротовое отверстие»
Нет, я не жалуюсь. Я хвалюсь, если честно. Потому что вам наверняка скучно жить. А мне — нет!
Автор: Раевская