Ваши документы

 

Ваши документы Старый мир сгорел. Он погребен под метровым слоем пепла и атомной пыли. И сотни отчаявшихся безумцев месят ногами пыль ушедшей цивилизации. Память о удобствах прошлого и

Старый мир сгорел. Он погребен под метровым слоем пепла и атомной пыли. И сотни отчаявшихся безумцев месят ногами пыль ушедшей цивилизации. Память о удобствах прошлого и представления о комфорте гонят эти толпы к Омегаполису одному из убежищ. Люди разделились на два лагеря: тех, кто внутри, и тех, кто снаружи.
Гарон был доволен своей участью. Чистое ДНК без повреждений и следов атомной чумы. Уютная, в довоенном стиле, квартира со всеми удобствами и свежей едой в срединном круге города, дети и жена в безопасности.
Не то что эти пришлые Большая часть умерла еще по пути сюда, здесь остались самые хитрые и самые сильные.
Омегаполис был построен на вырост, и, в принципе, мог расти и дальше, да только пришлые окружили город плотным кольцом и требовали их впустить. Облако ядерной зимы надвигалось и готово было поглотить всех и вся, кроме единичных очагов благополучия, укрывшихся ЭКО-куполом.
Однажды безумцы пошли на штурм. Для Омегаполиса это было то, что нужно: голодные рты, жаждущие комфорта, тепла и сытости, уменьшились числом. Новые палатки с антисанитарией и безнадегой в комплекте выросли на костях, плоти и кровавой жиже, оставшейся от смельчаков.
Гарон видел бойню собственными глазами. После наместник ужесточил правила приема в несколько раз. И правильно сделал. Хоть Омегаполис и вместил бы в себя еще несколько миллионов человеческих особей — кто знает как поведет себя экосистема в дальнейшем. Благоразумнее потратить жизненное пространство на своих же граждан.
Ученые рассчитывают, что через лет сорок можно будет осваивать прилегающие территории, заново рекультивировать их. Мечты, мечты, но пока
Пока ищейки ходили по стихийному палаточному городку в поисках относительно здоровых людей. Шанс пройти таможню и получить билет на потенциальное гражданство у них все ещё оставался. Но среди них было много тех, кому путь в город был заказан. Каждый думал, что именно ему улыбнется удача, и посему, после неудачного штурма, старались не трогать и не раздражать людей в серо-оранжевых костюмах.
Процедура была простая. Желающий сперва сдавал пробу крови. Быстрый анализатор давал результат: красный, желтый и зеленый цвет означали соответствующий знак качества человека. После шел второй этап: ищейка сканером просвечивал людей на предмет заболеваний, и, если все проходило успешно, зеленые и желтые заполняли специальные формы и проходили психологический тест.
Второй этап проходил непосредственно в фильтрационном лагере под самыми стенами.
Гарон был винтиком в стройной системе отбора. Он гордился, что ему выпала честь служить этому великому городу и его достойным гражданам. И он служил честно, отрабатывая на все сто сорок шесть процентов, ведь от качества его работы зависело благополучие семьи.
Коллеги уважали его, справляясь о здоровье жены и детей, многие из его сверстников даже завидовали ему. Ведь не всем удалось перевезти сюда своих домочадцев.
Его служба начиналась ровно в десять. Суть его работы заключалась в окончательном решении о допуске кандидата в город. Все зависело от результатов полиграфа и контрольных вопросов, которые он задавал. Запись собеседования отправлялась в органы надзора — на всякий случай. Гарон был настолько успешен, что ни разу не использовал права погрешности. Каждому таможеннику позволялось ошибиться три раза в месяц. Достаточный люфт для специалиста.
До штурма допускалось три ошибки в неделю.
Он сидел в светлой комнате, окрашенной в уютный серый цвет. Синий потолок и белый пол были призваны раскрепостить визитеров. Но замысел интерьера редко достигал своей цели.
Сейчас. Дверь откроется и новый пришлый сядет доказывать свою исключительную полезность городу. Каждый день Гарону и другим комендантам пограничной службы присылали списки актуальных навыков, которые распределялись по трем категориям: жизненно необходимые, навыки среднего класса, и, соответственно, низшие. По мере закрытия вакансий список обновлялся и актуальные предложения перемешивались.
Такая ирония. Сидит человек, идеально попадает под требуемую категорию, как вдруг, в режиме реального времени, она меняется, и комендант уже не имеет права пустить этого человека. К счастью, последнего уже не отправляли обратно на пустоши. Подобный кандидат ждал свою очередь в фильтрационном коридоре. Отдельные либералы во власти называли подобную практику фашизмом, но кто их слушал.
Мода на демократию прошла, в реальность вернулось старое доброе классовое неравенство. Жители Омегаполиса тоже имели три цвета. Слава Богу, они отражались только на их браслетах-документах. А вот в правах различие было гигантское.
Тем временем Гарон внимательно ознакомился со списком: инженеры тепловых систем, медицинский персонал, водители большегрузного транспорта, инженер механических систем, учителя и прочий средний и высший приоритет. Остальные не стоят упоминания и запоминания.
Сигнал оторвал Гарона от информационной панели, вшитой в столешницу, и он увидел первого визитера. Такой же как и остальные: сухой и безэмоциональный, большая половина кандидатов усохла и уменьшилась в размерах по понятным причинам. Не от хорошей жизни за стеной.
В среднем за рабочую смену через коменданта таможенной службы проходило около тридцати человек. В ночную смену проходило около сорока.Гарон работал быстрее остальных: подозрительных и сомнительных ребят он отсеивал сразу, особых — лишал проверки на полиграфе.
За каждым пришлым в течение года устанавливалось наблюдение, и, если он не совершал серьёзных проступков, комендант, пропустивший его, мог жить спокойно и избежать штрафных санкций в дальнейшем.
Через Гарона прошли несколько медиков, один инженер высших систем, порядка дюжины преподавателей различных наук, и вдвое больше разнорабочих. Остальные были отклонены. К проклятьям и угрозам Гарон был равнодушен, равно как и к благодарностям и благословениям, сыпавшимся на его голову. Были, конечно, и наглые смельчаки воображавшие, что Гарон не имеет права их не пустить.
Последний визитер, однако, запомнился Гарону больше всех.
Его серые глаза, из-под разбитой и склеенной изолентой в нескольких местах оправы, смотрели на коменданта спокойно, были наполнены оптимизмом и жизненной энергией.
— Присаживайтесь, ваши бумаги, пожалуйста.
Человек сперва отдал все документы и только после этого аккуратно сел на краешек стула.
— Вашу правую руку, пожалуйста.
Гарон прицепил чувствительный браслет на руку посетителя, пока с пластиковой карты-удостоверения на экран выгружались все доступные об этом человеке данные.
— Никогда не проходил подобные процедуры, — усмехнулся человек. Гарон оставил замечание гостя без внимания и продолжил:
— Предупреждаю вас о последствиях. В случае, если полиграф уличит условно ложные колебания, в разрез с доступной мне информацией, вы будете отправлены обратно в пустоши. Рекомендую отвечать на вопросы честно и правдиво, от этого, в том числе, зависит ваше будущее.
— Понятно.
— Ваше имя.
— Там же указано
— Я вижу, что там указано! Гарон на секунду потерял самообладание. Работа итак не из легких, а тут всякие убогие только усугубляют её. Он, конечно, мог бы с легкостью вышвырнуть очкарика, но Гарон был принципиальным человеком, можно даже сказать человеком чести.
— Ференц Милич.
— Вы прибыли из Польши, верно
— Да.
— Прибыли один
— Нет, у меня есть семья: жена и двое детей, но они уже внутри. В Омегаполисе, моя жена
— Ваша специализация.
— По образованию я преподаватель и артист оркестра
— Оркестра
— Да, я играю на флейте.
— Центр, — Гарон нажал кнопку на панели, — передаю запрос на вакансии в гуманитарных науках и высших искусствах, актуальные вакансии и подспециализации.
— Дополнительные навыки имеются
— Моей специализации недостаточно
— Давайте договоримся, что вопросы задаю я, а вы на них отвечаете
— Да все что угодно! Я могу стены красить, плитку класть, стричь сады — все что скажете. Владею четырьмя языками: английский, французский, немецкий, русский, ну и польский, само собой, на уровне носителя языка.
Полиграф пискнул.
— Почему вы не указали этого в анкете
— Знаете, забыл, в спешке, польский вроде бы отметил. Там столько народу снаружи, все бегают, кричат. Шум в ушах до сих пор стоит.
Плашка с вакансиями преподавателей исчезла с инфопанели. Это означало только то, что учителя английского на сегодня набраны. Милич, похоже догадался обо всем. Полиграф снова издал писк и прочертил кривую на ленте.
— Служили в армии
— Не довелось.
Гарон задал ряд стандартных тестовых вопросов, на удивление Милич справился со всеми ними хорошо. Даже на блок вопросов из разряда: «Вы находите кошелек с большим количеством наличности и данными владельца, что вы сделаете» и прочие эмоциональные и логические задачки.
— Имеете наличность, средства, иные ценности при себе
— Нет.
Полиграф снова дал о себе знать.
— Здесь указано что у вас несколько счетов, один из них крипто-валютный, плюс ячейки в швейцарском банке. Хорошо играли, выходит, на сумму с несколькими нулями.
— Я переоформил их на жену незадолго до вселенского обвала. Знаете, интуиция сработала, что ли Очевидно, эта информация устарела.
— Но при себе вы ничего не имеете
— Нет.
Пииииип!
— Вы часто привираете мне, господин Милич.
Вместо ответа Милич наклонился к левой ноге. Через секунду он достал маленькую шахматную фигурку ферзя из драгоценного металла.
— Вся моя ценность при себе. Ценность и страсть по жизни.
— Шахматы
— Да, но эта фигурка единственная память о нашем с Владой доме. Она из дедушкиного набора: он называл его счастливым и всегда носил с собой одну из фигур. Я еще маленьким мальчиком приметил эту фигурку себе и, на один из дней рождения, он позволил мне забрать ферзя на счастье. С тех пор он всегда со мной, а сейчас я таскаю с собой в носке, чтоб никто не уволок.
Гарон любил шахматы. Но в Омегаполисе музыкант-шахматист был скорее всего бесполезным едоком.С другой стороны, его жена уже там, и, в теории, возможно, она обеспечит ему минимальный комфорт на первое время. Правда, это очень хорошо только в теории.
Гарон опросил кандидата еще раз по сетке вопросов. Полиграф отреагировал еще дважды, и Миличу пришлось снова объясняться.
— Комендант с номером 337 Джей Пи 4456-88, по вашему запросу ответ отрицательный. Специалисты высших искусств и гуманитарных наук по текущей квоте не требуются, возможно, список обновится позже.
— Спасибо, Центр.
В комнате повисло молчание. Милич тяжело выдохнул.
— Пожалуй в последнем очаге цивилизации мне не очень рады.
— Музыкант — это почти всегда зеленая карта гражданина. Но их много не требуется, по крайней мере сейчас. Убедите меня в необходимости пустить вас, и я выдам вам квоту разнорабочего с желтым билетом.
Странно, но Гарону импонировал этот суховатый дядька.
— Смешно, знаете какое назначение в царской России было у желтых билетов Хе-хе, мда, забавно, вы читали Достоевского
— Нет, не доводилось.
— Тяжелые произведения, но хорошие, может Филипа Дика или Станислава Лема
— Нет.
Милич расстроился, растерянная улыбка появилась на его лице, а взгляд потерял осознанность. Он теребил пальцами подол выгоревшей под кислотными дождями куртки.
— Что ж, мне действительно нечем вас зацепить, господин таможенник.Я не молодая девица — за красивые глаза меня не пустят. Да и возраст, как вы справедливо заметили, близок к критическому. Просто я обещал своей жене, что мы встретимся и умрем в один день. Наивно, вы скажете Скорее всего, но я правда в это верил. Да и дети — как они без меня там будут
Всю свою историю человечество не могло существовать без музыки, но вполне могло без музыкантов. Музыкант был всегда прислугой, человеком для развлечения — что в средние века, что в недавние. Хотя, музыкант, достигший вершины, действительно мог зарабатывать музыкой, но, в сущности, нас стало так много — бесполезных ребят — что наше отсутствие, наверняка, никто не заметит еще ближайшие лет десять. Нашего продукта стало так много, что за шумом колонок и блеском экранов его было не разглядеть. Классика останется на века. Я знаю наизусть несколько достойных работ, и я бы мог их передать следующим поколениям. Но
Вот и сейчас: в фаворе — выживание, и я прекрасно понимаю стремление властей заполнить город полезными людьми, учеными, инженерами материй и душ человеческих, теми, кто сможет починить водопровод, канализацию, собрать несколько урожаев с двух клочков земли. Прекрасно понимаю. Но не понимаю одного: неужели среди всех эти интеллектуалов, многие из которых занимались музыкой, я уверен, не найдется место для скромного и покорного слуги как я.
У Милича задрожали губы, и он запрокинул голову глядя в потолок. Гарон взглянул на инфопанель и увидел, что вакансия разнорабочего среднего класса уже закрыта. До обновления списка оставалось пара минут. Он потянулся за штампом отказа в допуске по профессиональному признаку. Милич уже не смотрел на него, он просто встал и направился к дверям.
Выход там же, где и вход.
На пороге, перед тем как уйти, Милич бросил через плечо:
— Знаете, мне кажется, что я могу дать надежду людям. Своей музыкой и музыкой великих я смогу научить следующие поколения великому языку человечества, который не требует перевода. Смогу прикоснуться к их сердцам с просьбой не повторять ошибок прошлого мира. И я хочу увидеть свою жену и детей — это правда. И выполнить свое обещание, так как я человек слова. Очень жаль, что в этом вы мне не сможете помочь, но я вас не виню, не виню. Всего доброго.
Инфопанель обновилась, Гарон пробежался по вакансиям и заявкам. Дверь перед Миличем открылась, и вот тугой, тяжелый запах пепла снова ударил в нос несчастному. Вот уже одна нога опустилась на мягкий ковер, образовавшийся из остатков пепельного циклона.
— Милич! крикнул Гарон. Вернитесь немедленно!

 

Ваши документы Старый мир сгорел. Он погребен под метровым слоем пепла и атомной пыли. И сотни отчаявшихся безумцев месят ногами пыль ушедшей цивилизации. Память о удобствах прошлого и

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *