А он предупреждал…

Хорошо, когда дела вне зависимости от того, чем ты занимаешься в данный момент времени, не стоят на месте. Очень хорошо, если ты можешь сделать паузу прямо посреди рабочего дня. Просто отлично, если во время этой паузы ты можешь дать себе расслабиться. Плохо только то, что шеф предупредил перед отъездом, чтобы мы тут не расслаблялись…
Я подкуривал, глядя в распахнутое окно и, чиркнув дешевой китайской зажигалкой, даже сделал первую затяжку, задержав дым в лёгких, когда в толпе, спешащей по своим многочисленным и разнообразным делам, на тротуар мешком рухнула женщина. Крупная. Килограммов за сто. Прохожие, наполненные эгоистичностью, присущей только жителям больших городов, обходили её стороной, брезгливо морщась или же совсем не обращая внимания.
К телу подошёл только бомж, который всегда ошивался возле продуктового магазина напротив. Поправил женщине задравшуюся при падении юбку, оголявшую неаппетитные толстые ляжки, протянул руку к её шее, подержал несколько секунд. Затем перевернул тело на спину, приподнял пальцем веко. Посмотрел вокруг и, видя, что проходящие мимо люди все так же не обращают на них внимания, закричал:
Едрён корень! Вызовите кто ментов, аль скорую! Тут дамочка преставилась!
Я повернулся позвать Мишку с Натахой, чтобы и они взглянули.
Вы только погля…
Миша, сидя на кресле, уткнулся лицом в клавиатуру, словно, как это иногда случалось, пил один на один с интернетом и, накачавшись алкоголем до синих веников, отрубился прямо на рабочем месте. Наташка, наоборот, откинулась в кресле, запрокинув голову навзничь, а руки её болтались, как две тряпки, свесившись по краям кресла. Даже в такой позе её грудь, поползновения на которую она пресекла во время попойки по поводу первой удачной сделки с этой японской фирмой, название которой я уже не вспомню, выглядела завораживающе. Но не вздымалась, как это положено груди тридцатилетней женщины в самом рассвете сил.
Тогда, после заключения сделки, мы изрядно поднабрались всем составом и я галантно, как мне пьяному казалось, весь вечер оказывал новенькой в нашем коллективе Наталье Сергеевне всяческие знаки внимания, а затем увязался за ней, на предмет проводить и переночевать её у неё же дома. Она взяла меня под руку, дошла до такси, а потом, развернув меня к себе лицом, спросила:
Ну и что заставляет тебя вести себя так, как будто я тебе уже дала
Я опешил от неожиданности. А она продолжила.
Я могла бы послать тебя на хер еще в ресторане, но тогда плакала бы моя работа, а с тебя бы еще долго ржал весь офис. Мне, откровенно говоря, на работу плевать. Я со своим уровнем знаний могу и в другую контору устроиться, а вот тебе медаль лузера, которому нормальные бабы не дают, я думаю ни к чему. Правда
Я кивнул, то ли удивленный, то ли восхищенный её прямолинейностью, и она завершила свою речь:
Давай ты вернешься, продолжишь отдыхать, а я поеду домой. Ты галантно провел даму, я продолжаю спокойно работать, не задумываясь, что обсуждают мужики в курилке, футбол или как я трахаюсь, а наш разговор остаётся между мной и тобой. Идет
Идет. Согласился я тогда.
Даже тогда, когда она давала мне «от ворот поворот» я косился на декольте Натальи, которое волнующе вздымалось. А теперь её грудь замерла. И это могло говорить только об одном Наташка не дышала. А не дышат у нас только мертвые.
Ошарашенный происходящим, я бросил взгляд за окно.
На улице, как нелепые пятна, нанесенные на холст безумным художником, то там, то здесь, лежали люди. И толпа уже не обходила их, отводя взгляд или попросту делая вид, что тел на асфальте нет.
Я подбежал к Наталье, потряс её за плечо. Безрезультатно. Затем поднял от стола Мишкину голову.
Его широко раскрытые глаза смотрели куда-то мимо меня. То ли в вечность, то ли в параллельное измерение. И в глазах этих не отражалось ничего. Бросив Мишкино тело, я снова метнулся к Наташе, а потом, замерев на полпути, к телефону.
Первое, что приходит в голову в такой ситуации попросить о помощи. Например, о «скорой». Но номер «скорой помощи» был занят. Был он занят и на втором, и на третьем, и на пятом наборе номера. И с мобильного, и с городского. Пока я раз за разом набирал номер, на улице что-то бухнуло, заскрипели тормоза, раздался пронзительный визг.
В дверях показался Саныч, наш охранник.
Геннадий Палыч, там бы скорую выз…
Охранник осекся, увидев неестественно валяющихся в своих креслах Наташу и Мишу, и меня с двумя трубками, стационарного и мобильного телефонов в руках.
Там… тут же… они все… растерялся охранник
Знаю, Саныч, Видел. Занято везде. Звоню вот.
А менты
Черт! Паника заставляет забыть об элементарных вещах. Я набрал номер. Занято.
Занято, Саныч. Что за херь происходит Я вновь выглянул в окно. Там все поменялось. Теперь уже из общей картины выбивались те, кто стоял или шел, перешагивая через тела.
Так попадали все. Р-раз и всё… сказал Саныч и тоже свалился на пол бесформенным кулем.
В первый миг мне подумалось, что он хочет показать, как падали те, кто на улице. Во второй я понял, что и он тоже умер. Нереальность происходящего рождала в голове цунами мыслей, версий и идей. И все они были одна страшнее другой.
Подумалось, что это всё от газа какого-нибудь. Утечка или намеренно его распылили. Я подумал, что стоит намочить полотенце и дышать через него, чтобы хоть как-то смягчить эффект. Потом окно закрыл зачем-то. Будто, если это газ, он еще не проник в помещение. А если не газ Лучи какие-нибудь Или инопланетяне Мысли, обгоняя друг друга, скакали внутри черепной коробки. Я не мог сосредоточиться, и от этого стало совсем страшно.
Не знаю, сколько я так простоял посреди комнаты. Но из ступора меня вывел Миша, неуклюже встающий из-за стола. Будто у него все конечности разом затекли.
Мишка, твою мать, ты живой
Миша повернулся на голос и сделал шаг в мою сторону. Уткнулся в стол. Попытался сделать еще несколько шагов, будто в его представлении стол не преграждал ему путь, а потом зарычал. Будто очнувшийся после бурной попойки, не понимающий где он находится человек, уставившись на меня мутными, невидящими глазами.
Мишка позвал я менее уверенно. Ты чего
Мишка сдвинул стол и, шаркая туфлями по линолеуму, дергано, перекосившись на один бок, побрел в мою сторону. Пустота в его блеклых глазах наводила на мысль о том, что в мою сторону он идет не с хорошими намерениями.
Миха, ты чего я не на шутку испугался и отступал к двери, у которой валялся Саныч.
Полухрип-полурык в ответ.
Пятясь, я перевел взгляд на Наташку, которая неуклюже пыталась встать. Ее невидящие глаза пронзали меня насквозь. А в следующий миг ожило тело охранника, цепко схватившее меня за щиколотку. Я потерял равновесие и вывалился в узкий коридор, больно приложившись головой об пол. Затылок взорвался болью, в глазах заплясали яркие искры, в ушах, переходя в ультразвук, шумело что-то неопределенно-космическое.
***
Придерживаясь руками за стену, я встал. Распахнутое окно, спешащие по своим делам люди. Голоса где-то за спиной. Мишкин, как сквозь вату:
Генка, ты чо! Ты живой
И Наташкино хихиканье, многократно отражающееся внутри моей черепной коробки, создающее доводящее до тошноты эхо:
А он предупреждал, слышишь хихи Барыга предупреждал, что она забористая
На подоконнике, дотлевал окурок, распространявший запах тлеющей тряпки.

Источник