Калиновый венок

— Почему калина — протянула Леа, разглядывая хрупкие алые гроздья.
— Традиция такая, — пожал плечами дед Микей. Девушка нахмурила лоб.
— А традиция откуда взялась — пара оторванных ягод перекочевала из одной алебастровой ладошки в другую.
Старик перестал переплетать еловые ветки. Вздохнул.
— Ну чего ты дурная такая Много знать будешь — скоро состаришься. Вон лоб уже весь в складочку, — мягко пожурил внучку мужчина.
— И ничего не в складочку! — потрогала лоб тоненькими пальчиками девушка. И совсем по-детски надула губы.
— Хе-хе! Дурная голова, — прыснул старик.
— Ну, дед Мике-е-ей! — протянула Леа. — Ну почему калина-то Ну, мне интересно-о-о!
— Эх, ну до чего суетливая! Дед Микей да дед Микей. Я уж семнадцатый год как дед Микей!
— Дедааа, — не унималась девушка. Она знала, старичок скоро сдастся.
— Да чего ты воешь, окаянная! Уймись. Расскажу, куда ж от тебя дурной деваться — морщинистые руки заработали, продолжая сплетать широкую еловую линию. — Давно это было. Так давно, что и года назвать нельзя.
Леа подобралась, придвинулась ближе к деду и положила подбородок на руки, готовясь слушать рассказ.
— Ты не отвлекайся давай, — одернул мужчина. — Калину кто обирать будет
— Да обираю, обираю, — вздохнула девушка и схватила очередную ветку. — Что там с годами Которых никто не помнит.
— Так я и говорю. Давно дело было, — свел брови на переносице старик. Мол, не умничай. — Тогда еще материков больше было. Тэр с Сиеном под воду не ушли. И Град Белый стоял.
— Не было никакого Града, это все дети знают, — запротестовала девочка.
— Цыц! А то сама рассказывать будешь, — хохотнул дед. — Это у вашего поколения не было. А у нашего был… Так вот. В Граде Белом тогда один кудесник жил. Чудеса творил такие! Что ни в одном сне не привидится. Говорят, силы невиданные имел. Зверем по лесам бегал, птицей к небу взмывал! Да была у него слабость одна…
— Конфеты Петушки сахарные Ооо! Может это вино! — загорелись глаза Леи. И щеки вспыхнули, когда она добавила шепотом. — Или может женщины
— Вот безголовая! — возмутился Микей.
— А чтооо — не менее возмущенно протянула девушка, тут же забыв о смущении. — Я слышала, что
— Слышала она! — перебил старик. — Ты не то слушай. А вот историю лучше. Да не перебивай. Девка уже на выданье, а в уме так с младенчества и не прибавила.
Леа опять надула губы. Но решила не спорить. А то дед еще рассказывать перестанет.
— Но в целом. Ты почти угадала, — продолжил мужчина после недолгого молчания. — Слабостью кудесника были женщины. Вернее одна женщина. Итэна — наша заступница.
— Сама Итэна! — не смогла не вмешаться девушка. — Да она же!
— Человеком она тогда была, — пояснил дед Микей. — Обычным, как мы с тобой. Жила спокойно. Людям помогала, добро творила. Пока кудесника того не повстречала. И сердце ему свое не отдала.
— Ой! А нам этого не рассказывали! — сообщила Леа.
— Конечно, не рассказывали, — кивнул старик, беря очередную ветвь. — Итэна ведь святой у нас считается. А святым мирские радости не положены. Все! Перебьешь, рассказывать не стану! — возмутился мужчина, видя, что внучка опять хочет что-то спросить. Или возмутиться. Сущий ребенок еще.
— Так вот. Итэна и стала слабостью кудесника. Да только счастье их продлилось не долго. Лютовал в то время демон страшный. Полонил он кудесника. И в Граде Белом поселился со свитою своей.
А Итэна у нас на материке в то время была. От хворей людей лечила, как ей призвание велело. И когда прознала она, что друг сердечный ее в плену, да демон ненавистный на землю нашу войной идет, от отчаяния на поступок опрометчивый решилась, не зная, что кудесник из пут почти освободился.
Заклятье одно Итэна использовала. Палец себе уколола. Да шла босиком по краю. И где босыми ногами по снегу ступала там ели прорастали, а где капля крови ее падала куст калины. Создала она завесу лесную. Да все силы свои истратила и к вышнему отошла.
Кудесник тогда только из пут освободился, демона хитростью победил да из Града его свиту выгнал. А как узнал, что его нареченная погибла, так простить себе все не мог. Воскресить ее хотел, да не дали. Тогда-то ели белой дымкой и подернулись. Это, говорят, скорбь кудесника на них осела.
А деревья те, калина да ель, священными стали. Из ели арки плетут да в канун Нового Года под ними проходят. В руках ягоды калины растирают да снегом смывают. Чтобы душу, значиться, очистить. Чтобы помыслы были также чисты, как у Итэны. А девушки венки калиновые одевают, чтобы любовь да удачу приманить.
— Ерунда какая-то, — возмущенно фыркнула девушка. — Я думала там что интересное. А это. Глупости. Ну как это, самый великий кудесник с каким-то демоном не справился Что за демон вообще И зачем это Итэне понадобилось сразу себя этим заклятьем убивать Вот ты говоришь, я дурная. А она Нет бы, дождаться Ерунда, дед Михей! И кудесник этот. С ним что стало Он вот так просто погрустил и все
— Он морозом стал лютым, тьмой ночной, туманом седым. Превратился в призрака, — пожал плечами дед.
— Вот так прямо и призрака — сощурилась девушка.
— Да. Поговаривают, он ищет душу своей Итэны. Приходит к девушкам в калиновых венках. Удачей одаривает или любовью, если та чиста душой. А нет так несчастья на год вперед насылает, — усмехнулся Микей.
— Злой он какой-то, — подвела итог Леа. — И легенда мне не понравилась. Совсем не праздничная. Такая традиция веселая Мы с Кией всегда соревновались, кто быстрее от калины руки ототрет и у кого венок краше будет. А тут. Ну вот это разве весело
— А кто вам веселиться мешает — развел руками старик. — Это ведь история. Кто знает, что в ней правда, что нет. А традиция есть. И давно веселой забавой для многих стала. Так и менять незачем. А легенда. Она от этого и мало, кому известна, что не веселая, да потешная.
***
Давно перевалило за полночь. Близился рассвет первого дня в новом году. Леа спала, укутавшись в теплое одеяло. На столе догорала забытая керосинка. В изголовье висел пышный калиновый венок.
Кошка, спавшая в ногах девушки, вдруг вскочила и зашипела. Но тут же успокоилась. Замурчала и пристроилась в ногах хозяйки.
В углу комнаты словно заклубилась тьма. А затем приняла четкие очертания. Мужской силуэт.
Доски на полу заскрипели. Сапоги из мягкой кожи ступали тихо. Плащ заметал следы, а шляпа скрывала льдисто-голубые глаза. Длинные холодные пальцы дотронулись до лба спящей девушки. Та поморщилась, нахмурилась и перевалилась на другой бок.
— Спи, — раздался шепот, больше похожий на шорох падающего снега. — Этот год будет чудесным… Все было не совсем так, как рассказал Микей. Но знать все тебе еще рано.
В комнате снова никого не было, кроме Леи и ее пушистой любимицы. Только пара снежинок кружила в воздухе, оседая на пол крохотными каплями.

Источник