Ты умеешь быть другим

— Здравствуйте. Можно Меня к вам направили, сказали, пока от вас справку не получу, мне дальше нельзя. — худощавый парнишка робко переминался с ноги на ногу в нерешительности. Войти Или не стоит Страшно. Им всем всегда страшно. Можно подумать, я монстр какой, людей заживо жру. Вот еще. Больно надо.
— Ну заходи, садись, рассказывай.
Говорю, а сама уже все про него, конечно-же, знаю. Во-первых, доложили, во-вторых, у него и так все на лбу написано во-о-от такими буквами. Но протокол есть протокол. Сам он должен мне все рассказать. Ему же это в первую очередь и нужно, хоть и не понимает того пока.
— Ч-что рассказывать Я же уже тётечке на входе всё рассказал…
Смущается, отводит глаза в сторону, надо же, неужели так быстро совесть замучила А ведь еще каких-то пару часов назад смелее был: решил он всё, видите ли, и никто ему не указ больше. Ох уж эти подростки. Столько мороки с ними.
— Ну как что Поведай мне, мил друг, кто ж тебя до жизни такой довел, кто заставил с крыши прыгнуть Не самый, между прочим, эстетичный вариант, да и вообще банально как-то, не находишь
Завёлся. Глазёнками на меня недобро так зыркает, а, один чёрт, ещё немного и разревётся. Ну сколько ему там, лет шестнадцать от силы Дитё ведь совсем. Тьфу.
— Никто не заставил! Я сам! Сам так решил! Надоело мне всё, вот и умер, ясно! — ишь как. Забавно даже. Ну-ну.
— Сам, значит И друг твой, Федька, что полгода назад на том же месте с той же крыши… И родители его, что тебя обвинили, мол не помог, не спас, не хотел…
— Я не мог!
Крик парнишки перешел в рыдания, он прижал колени к груди и, закрыв лицо руками, тихонько всхлипывает, отчаянно пытаясь успокоиться.
— Я не мог, понимаете Я далеко стоял, а Федя… он ведь… Он сто раз по тому краю ходил, и всегда всё нормально было, я же не знал, что в этот раз всё иначе выйдет… — глаза мальчонки вновь наполняются слезами и он тихо плачет, уткнув лицо в колени.
— Я знаю. Ты не мог, при всём желании не успел бы. Так и было задумано.
— Что! Как это Вы о чём!
Смотри-ка, как оживился. И слёзы сразу куда-то испарились, уступив место злости и удивлению. Люблю эти моменты. В этот миг люди так близки к той истине, что вечно живёт внутри каждого из них, но молчит, затыкаемая «голосом разума». Это так… интересно.
— Да всё о том же. Ну вот подумай сам. Ты говоришь, что умер, верно Но, если это действительно так, то кто сейчас сидит здесь и со мной разговаривает, а
Задумался, молчит. Ну ничего, торопить не стану, такие вещи нужно понимать самостоятельно, иначе не дойдёт.
— Я…то есть… Я не умер Или меня спасли Спасут Я в коме Я буду жить
— Будешь, всенепременно будешь, куда денешься. Но только не в том теле, очертания которого тебе, почему-то до сих пор нравится хранить. Родишься заново, в другом каком-нибудь городе, жизнь очередную проживёшь, в сотый раз наступишь на те же грабли, а там, глядишь, и до истины дойдёшь.
Молчит. Глаза в пол опустил, но хотя бы не ревёт, уже хорошо.
— Ну что Вспомнил
— Вспомнил.
— И что ты вспомнил
— Всё.
Мда… Не слишком-то он многословен. Но настаивать не стану. Понимаю, когда на тебя разом обрушиваются все твои прошлые жизни, а главное — повторяющиеся из раза в раз, из воплощения в воплощение, одни и те же уроки судьбы, многие теряют дар речи, это нормально.
— Ну и Долго ещё это будет продолжаться Сколько ещё раз и в какой форме мне нужно объяснить тебе, что мнение окружающих менее значимо, чем твоё собственное знание о себе
— Я понял… Можно мне уже заново родиться Я больше не буду себя убивать, правда. И к окружающим постараюсь меньше прислушиваться, обещаю. Правда-правда обещаю. Можно
— Ладно, хрен с тобой. Каталог на тумбочке: смотри, выбирай — кем и где хочешь родиться. Как определишься — скажешь. И да, на последние страницы пока не лезь, семьи богатых и успешных для тебя закрыты, не заслужил. Понял
— Понял.
— Ну выбирай, раз понял. А как выберешь, иди и докажи мне, что ты умеешь быть другим.

Источник