Истории из жизни реальных людей
— Очнитесь! Откройте глаза! Иллюзия вседозволенности и безнаказанности погубит вас! Это говорю вам я! Брат ваш!
Двое поросят в шоке стояли возле величественной каменной церкви в готическом стиле. Шпиль её уносился далеко в небо, а с крыши наблюдали каменными глазами уродливые горгульи. На одном из небольших балконов стоял третий поросёнок в монашеском облачении.
Воздев копытца к небесам, он шевелил пятачком, торчащим из под глубокого капюшона и орал что есть мочи:
— Отриньте глупость, братья мои! Отриньте непоколебимую уверенность! Грядёт час презрения! Тьма вырвется из душ греховных и воплотиться во зле, не знающем пощады. Грядёт Волк!
— Нуф, напомни, что росло на той лужайке, где мы всё лето грелись на солнышке озадаченно спросил у брата один из поросят.
— Гречиха, полынь, кашка, немного васильков, розмарин и пара кустиков шиповника, медленно прошептал второй.
— Значит нам ничего не грозит, а братец просто пятаком поехал
— Дыа! довольно закивал Нуф-Нуф, и они с Ниф-Нифом весело подпрыгивая, помчались по осенней тропинке дальше наслаждаться жизнью. Долго ещё им вслед летели грозные увещевания о каком-то Волке, который выйдет из грязных душ.
***
Кап-кап, кап-кап, кап-кап Чёрная жижа. Чёрная лужа. Свиная душа. Мы живём, чтобы стать холодцом. Мы живём, чтобы жрать. Жрать других поросят. Что слабей, что хилей, что приятней на вкус, что удобней на зуб.
***
— Отопри же дверь! А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится!
— Кто ты такой! Что тебе нужно заплетающимся от страха языком пролепетал Нуф-Нуф.
— Я твои грехи, маленький поросёночек. Я твоя чёрная грязная душонка. Я Волк!
— Откуда ты взялся! Я ничего не сделал! Я всего лишь поросёнок! уже навзрыд орал Нуф-Нуф.
— Божечки мои, сладким шёпотом прорычал Волк, поросёночек считает себя розовым, поросёночек считает себя чистеньким. Поросёночек не помнит как бежала от него в слезах жена, еле удерживая на руках маленького сына, избитая тобой, свинья ты помойная, в очередном пьяном угаре
— Я..я
— Поздно! Волк начал дуть.
С соломенной жизни Ниф-Нифа слетал покров её лёгкости. Рушились стены самомнения, обнажался костяк гнилой души, хрустели сухие веточки уверенности, взметая чернотой злобы и трусости многочисленный мусор поступков.
***
Кап-кап, кап-кап, кап-кап. Чёрный звук, чёрный слух. Может быть не нужно сравнивать человека со свиньёй Или наоборот Человек умней, человек хитрей, человек смелей. Человек ест свиней. Человек ест людей.
***
Ниф-Ниф уже прознал, что Волк сделал с его братцем. Но паниковать не стал. Его дом был не из напускной соломы, под которой легко разглядеть пустоту. Он был сделан из прутиков и листиков. А как известно, если прутиков много, хрен ты их сломаешь.
— Отринь уверенность в безнаказанности! Отринь черноту своих деяний! это Наф-Наф стоял под окном и увещевал брата замогильным голосом.
— Уйди отсюда, свинья! крикнул ему из дома Ниф. Мне не нужны твои советы, сам знаю из чего дом строить. и для пущей убедительности выплеснул к ногам брата содержимое ночного горшка.
— Пааахнет прямо как твоя душонка, поросёночек! вдруг раздался шёпот прямо из-за двери. Ниф-Ниф взвизгнул от неожиданности, но быстро взял себя в копыта, задвинул ещё пару засовов на всякий случай и смело прокричал:
— Убирайся прочь, лишайная псина! Тебе не разрушить мой дом.
— Аааууууу! завыл Волк. Ауууу!!! — но то, что можно было принять сначала за вой досады, сменилось смехом. Поросёночек не боится. Поросёночек уверен, что, пока его гнилая душонка поддерживается другими прутиками таких же гнилых душ, он будет в безопасности.
Ниф-Ниф сидел за дверью, слушая тихий голос Волка, и с виду был спокоен. Но где-то внутри липкий страх начал склеивать внутренности. А Волк, вместо того чтобы дуть, вдруг начал обходить домик поросёнка, продолжая при этом шептать:
— Нас много! — думает поросёночек. Мы — сила! — думает розовый. Мы затопчем своими копытами всех, кто будет выступать против. И наши чёрные делишки не раскроются. Никто не посмеет ломать нашу империю лжи и убийств, никто не осмелится обличать нас. И свиньи спокойно смогут дальше красть у остальных животных их же деньги, загонять баранов в колючие рамки, отбирать у зайчишек их имущество, сжигать рыжих лис на кострах подмятого закона Уверенность расслабляет, мой хрюкающий дружочек. И порою достаточно найти одну лишь свинью в стаде наглых поросят, чтобы запустить цепную реакцию
Волк вдруг резким движением вырвал из домика Ниф-Нифа один прогнивший прутик, и вся стена его уверенности как-то накренилась, осела, простояла пару секунд и рухнула, открыв доступ к хилым узелкам, непрочным креплениям и всей трухлявой цепочке палочек и листьев, из которых было построено его на вид крепкое укрытие. Волк дунул.
В тот же миг всё сложилось как карточный домик.
***
Кап-кап-кап. Чёрная лужа или чёрный океан Чёрная поверхность, или чёрная глубина Может ли свинья обмануть сама себя
***
Наф-Наф пил остывший чай, сидя в библиотеке. Его братья не прислушались к нему. А он знал. Он знал, что так будет. Но кому в наше время нужны пророки, кому нужны такие проповедники, как он
Поросята слишком заняты своими розовыми маленькими хвостиками, строят дома из соломы и прутиков. А ведь только камень может спасти от Волка. Только камень и добродетель.
Тут с одной из полок упала книжка. Наф-Наф аж подпрыгнул от неожиданности, потом сплюнул. Опять, наверное криво положил. Он оставил чай и подошёл к стеллажу.
На полу лежал томик Евангелия от Матфея, раскрывшийся во время падения. Наф поднял его и пробежался по строчкам. Взгляд остановился на словах: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своём глазе не чувствуешь».
— Поросёночек остерегает других свиней — вдруг раздался совсем близко зловещий шёпот. Наф-Наф выронил томик, отшатнулся и с ужасом увидел в просвете между книгами движение серой тени.
Поросёночек — пророк, проповедник добродетелей. Но так ли крепок его дом, как он проповедует строить другим Так ли чисто и безопасно внутри Нет ли в его крепости чёрных мест
— Ты не смеешь! завизжал Наф-Наф. Но высокие стены готического собора не выпустили его визг наружу.