Истории из жизни реальных людей
В утреннем тумане на малахитовой глади реки показалась ладья с лиловым парусом. Лика стояла на веранде деревянного дома, прислонившись к прохладному столбику, и дышала утренней свежестью. Пора приниматься за работу. Высокая тонкая девушка взвалила на голову корзину с бельем и медленно зашагала к реке. На зеленом берегу уже белели платья и торчали, как грибы, большие корзины. Одни женщины терли и колотили простыни о каменную плиту, другие парами выжимали. Лика подошла к пологой плите, присела и бережно спустила корзину. Голоса и смех сплетниц тут же затихли.
Жди своей очереди, буркнула старая Эла, преградив ей путь к воде.
Лика не отвечала она молча смотрела куда-то за спину Элы.
Опять, поди, кораблики свои увидела хохотнула веснушчатая Рая. Берег зазвенел хихиканьем.
Впервые Лика увидела их совсем малюткой она побежала вдоль берега, указывая пальчиком на гладь реки:
Папа, ты видишь, какой кораблик красивый
Да, очень красивый! он засмеялся и подхватил дочурку на руки.
Родители и братья смеялись, когда пятилетняя Лика радостно кричала: «Кораблик, кораблик! Возьми меня покататься!». Когда ей было восемь, улыбки родных стали тревожными. Когда минуло тринадцать, на Лику стали показывать пальцем. Мальчишки повадились дразнить её. Подруги перестали брать в хороводы. Но что могла поделать Лика Она видела цветные паруса каждый прилив, и всё молилась Небесной Рыбе: «Пожалуйста, пусть там будут люди! Пусть они возьмут меня с собой».
Нет, не корабли, ответила Лика, глядя за спину Элы. Птица парит, очень красивая.
Женщины обернулись и все как одна замолчали. Потом кто-то взвизгнул: «Гарпия!». И начался кавардак. Женщины кричали, суетились, бежали, подхватывая юбки, забыв на берегу свои корзины. Несколько простыней так и остались болтаться в воде, точно призраки.
Лика в недоумении оборачивалась по сторонам. Потом снова подняла глаза на хмурое низкое небо.
Что стоишь, как колода! Беги! старая Эла схватила Лику за локоть и потащила прочь.
Но гарпии не охотятся на людей, они же барашков едят.
Это черная гарпия, девочка. Когда она прилетает, приходит беда.
«Как будто бег и крики спасают от беды», рассердилась Лика.
Но промолчала: старую и уважаемую Элу злить ни к чему.
Так и не отпустила ее старуха, тащила вдоль реки к домам, прячась под деревьями. Из-за ее плеча Лика украдкой смотрела на узкий корабль с лиловым парусом, безмолвно скользящий вверх по реке. Он уже почти скрылся с глаз, а на корме его… Девушка резко остановилась, отчего старуха качнулась назад и чуть не упала.
Ах ты, мелкая гадюка! разразилась она Еще и упираться будешь! Нужна ты мне больно, тьфу! старуха плюнула под ноги и грузно развернулась, как зубр на полном ходу. Ну и помирай, коли хочешь, буду я еще спасать сумасшедших
«Я не сумасшедшая!» уже сотни раз кричала Лика. Она ненавидела их всех: рыбаков и прачек, пьяных матросов и обветренных ловцов жемчуга, старух, бездумно ковырявших огород, и молодок, всё болтавших о женихах. Она молилась Небесной Рыбе: «Пожалуйста, пусть на корабле будут люди! Пусть они заберут меня отсюда навсегда». Но богиня оставалась глуха.
Однажды, когда ей было пятнадцать, Лика убежала из дому в ночной прилив. Она решилась поплыть к кораблю сама, да не сдюжила: затянул водоворот. Крики её чудом услышала старая Эла, дремавшая на крылечке. Отец выволок бледную Лику на берег силком та сопротивлялась. «Пусти! Я почти доплыла до него!»
С этого дня родители загоняли дочь домой на закате, а спальню и даже окно на ночь замыкали ключом. Пришлось стать осторожнее: выходить к реке только на рассвете. А если днем засмотришься, люди родителям донесут, и те запрут в доме на неделю. Замуж ее выдать они уже отчаялись, хотя Лике всего семнадцать. «Всю семью позоришь!» кричит мать, раскрасневшись от гнева, и замахивается тряпкой. Но никогда не бьет. Отец даже не ругается, молча зубами скрипит. «Навлечешь на себя беду» прошептал он однажды и вышел, склонив голову.
«Я не сумасшедшая» повторяла им Лика.
Обиженное бормотание Элы затихло вдали. Лика посмотрела на деревню. Люди бежали к домам, таща за собой упирающихся детишек. Люди загоняли в сараи скот. Люди закрывали двери и ставни. Их тревожные крики смешивались, нарушая расслабленную тишину речного берега.
Сейчас идеальный момент! Вся деревня суеверно прячется, никто ее не увидит. Лика побежала вдоль берега. Ладья с лиловым парусом тихо покачивалась у речного причала. Сходни были опущены. Лика застучала босыми пятками по мокрым доскам, подобрала юбки и полезла по сходням.
Эй! позвала она. Эге-ге-е-ей!
Не кричи так, отозвался тихий голос.
Лика подпрыгнула, как напуганный заяц. Высокий угловатый мужчина стоял на корме ладьи и смотрел на деревню. Лицо у него смуглое и покрытое морщинами, щеки впалые, губы темные и пухлые, а глаза всего страшнее огромные, черные и ликующие.
Что смешного, старик рявкнула Лика. Мало ей насмешек деревенских, еще и этот будет потешаться.
Забавно они прячутся, лениво ответил тот. Как будто смерть их не найдет в хижине под одеялом…
Это же суеверие, не будет никакой смерти, ответила Лика, не моргнув глазом.
Не скажи Каждые тридцать лет здесь без вести пропадает человек.
Лика прикусила губу. Ведь толковали же люди о сыне священника, исчезнувшем полвека назад, и о молодой Але, пропавшей из собственной постели накануне свадьбы. Неужели они умерли
Ты боишься, протянул он.
Губы незнакомца растянулись в улыбке, глаза заискрились весельем.
Не смей смеяться, старик. Поднимай свои паруса.
Мужчина хлопнул в ладоши, и вот вместо тихой реки за бортом бесится морской шторм. Второй хлопок и ладья стоит, скованная льдом со всех сторон. Третий судно несётся по мощному горному потоку, с грохотом цепляя подводные камни.
Что ты делаешь
Ты желала вырваться из этой деревни, старик сверкнул страшными глазами, Но никогда не загадывала, куда.
Куда
Мужчина поднял руки, и они начали вытягиваться и трещать. Вены вздулись, из-под кожи с хрустом прорывались черные перья. Лицо съеживалось, обнажая огромный клюв. Лишь глаза остались прежними веселый огонёк на дне черных колодцев.
Черная гарпия медленно взмахнула огромными крыльями и взмыла как раз в тот момент, когда палуба ушла у Лики из-под ног. Узкая ладья на полном ходу встретилась с торчащим из воды валуном. Свистя огромными крыльями, гарпия поднялась над погибшим судном и полетела прочь. А Лика полетела в пропасть, понеслась вдоль ледяного водопада.
Перед глазами плыло лицо матери, красное от гнева. А в глубине глаз дрожал страх за свою единственную дочку. Почему Лика не замечала А вот отец, сжимающий челюсти, сдавивший губы в ниточку. «Навлечешь на себя беду» шептал он, и в глазах его стояли слезы. Вот угрюмые лица братьев, веснушчатое лицо соседки, морщинистое лицо старой Элы. Такие знакомые, такие родные. Сидят они сейчас в домах, молятся. Мать рыдает в голос, а отец плачет беззвучно. Как могла она злиться на них Как дороги они ей сейчас, в этот бесконечный миг падения.
А вот лицо гарпии, черные улыбающиеся глаза. Все, кто ругал Лику, кто насмехался над ней, все его боялись. «Только не я».
Падение длилось и длилось, словно хрупкая фигурка застряла в мокрой холодной вечности. В свой последний миг Лика открыла глаза, чтобы встретить смерть. Она увидела каменистый берег. Он усеян обломками кораблей, линялыми парусами и черепами. И костями, обглоданными зверьём, выбеленными солнцем.
«Только не я!».
Ярость заполнила весь мир. Лика сжала зубы, взревела как раненый зверь и замолотила руками воздух. Она слышала, как ломаются ее кости, лопается кожа. В бездумной агонии продолжала она рычать сквозь зубы и запоздало тянулась, тянулась вверх. Но рыка слышно не было только пронзительный высокий птичий крик. Медленно и мощно хлопая крыльями, над бурлящей рекой поднималась новая гарпия.