Истории из жизни реальных людей
Замерла жизнь, замёрзла, ждёт освобождения, что подарит её Йоль. Принесёт на кошачьих лапах свет, и начнут тени отступать. С самого утра погода не ладилась: ветра кружились, деревьями играли дубы на прочность проверяли, а берёзы к земле гнули. Лишь к вечеру, утолив жажду игрищ, ушла Мать ветров на юг.
Приблизилась ночь. Укрыла тёмным покрывалом все селения на сто лиг вперёд, потушила огни последние и улеглась собою довольная.
Внезапный скрип калитки оглушил тишину. Оглядевшись по сторонам, вышел из дому в ночь Яков, сын мельника местного. Постоял немного, потом сжал кулаки и упрямо в сторону леса подался. Воспротивился такому вторжению один из ветров, оставленный Матерью за порядком следить. Завьюжил, закружил, с ног сбить парня пытается, не пускает в лес.
Только упрямство в Якове с младенчества живёт добивается всего, что не пожелает. Нагнул голову, идёт вперёд. Приблизился к кромке леса, оглянулся на село и вступил под полог деревьев.
Вмиг отстал от парня ветер, ибо нет силы у него в лесу древнем. Здесь свои законы, свои хозяева. Издавна старики подметили, что не стоит рубить здесь деревья не принесёт тот огонь счастья. А за подстреленную добычу можно и назад не воротиться.
Идёт Яков вперёд, прислушивается, хоть и одет тепло, а мороз по коже пробирается, в самую душу вгрызается. Ищет сын мельника приметы, одному ему понятные, со вчерашнего дня оставленные: вон сук верёвкой тонкой обмотан, а дальше сухие ветки дорогу показывают. Двигается вперёд, а перед глазами лицо Агаты, первой красавицы на селе. Как наяву слышит слова её легкомысленные: «Нет тебе веры, Яков. Парень ты, а вам завсегда только одно и нужно». Насмехается над ним девица, в лицо бросает его в любви признания.
Стоит Яков пред нею растерянный, да на все клятвы его Агата рукой машет, словно комарьё прогоняет. Да как же так Ведь видела девушка его ухаживания, одобряла. А иначе отчего позволяла сквозь окно любоваться вечерами за нею Специально подходила ближе, волосы свои прекрасные расчёсывала и улыбки смущённые дарила. А теперь не верит, значит, ему. Клятвы на словах ей недостаточно.
Ну, ничего, добудет ей Яков такую клятву, от которой уж не отвернётся красавица. Принесёт ей клятву Богов, тогда и посмотрим, кому здесь веры нет.
Сгущается ночь вокруг Якова, со всех сторон подступает. Нехорошая она сегодня, недобрая. Ночь на изломе времени, когда врата в тёмное царство отворяются. Повелено людям по домам сидеть, да о хорошем думать, чтоб не накликать беду на свой род, не призвать к порогу существ из изнанки мира.
Знает об этом Яков, да упрямство вперёд толкает, клятва ему нужна. Впереди отблеск костра начал теснить тьму ночную, идти легче стало, да только страх запоздалый пришёл. Сковывает ноги, перехватывает дыхание.
Тишина, меж тем, тоже отступать стала: то здесь, то там шорохи послышались. Вот чудится, будто крылья по воздуху трепещут, а справа топот тяжёлых ног раздаётся.
Борется с собою Яков, за каждый шаг борется не зря же пришёл сюда! Позади ржание лошадей послышалось. Подхлестнуло это парня, за три удара сердца до поляны добежал. Про поляну эту мужики-охотники всегда шёпотом говорили, мол, зверьё стороной обходит, да и самому туда идти не хочется. А старики баяли, что для Богов то место, не для людей. Вот сюда-то тёмной ночью и пришёл Яков, мельника сын.
Пламя от костра пляшет высоко над землёй, разгоняя тьму, показывает лица тех, кто обычно в тени прячется. Невысокие существа с безволосой серой кожей, в лохмотьях, прикрывающих скрюченные тела. Толкают друг друга, вгрызаясь в большую кость на земле. То кобольды добычу делят.
В стороне от них тролли на земле сидят, на дубины свои облокотились, глаза прикрыли, словно выжидают чего-то.
Из дубов вековых дриады вылезают, совершенны телами да лицами, а в глазах холод могильный. Гномы с низшими демонами потасовку устроили. В стороне нечисть лесная хозяева леса. Лешаки да кикиморы от сна пробудились, зорко следят, чтобы законы местные чтили.
Эльфы и феи крылатые ближе к деревьям держатся: не по нраву им компания тёмная, но ослушаться традиций древних не могут, ибо сказано Богами Всеобщими явиться на изломе года на поляну, жизнь новую встречать.
С диким свистом и конным ржанием выскочила из-за деревьев десятка всадников Дикая Охота сон с себя стряхнула. Сбруя у лошадей истлела, того и гляди рассыплется окончательно. И чудится, что не морда, кожей обтянутая, а череп лошадиный зеленью глаз сверкает. Спешились седоки, к костру подходят, руки костлявые к огню протягивают.
Глядит Яков из тени деревьев и глазам поверить не может: одно дело легенды от стариков вечерами слушать. И совсем другое воочию наблюдать, как из раскрытых врат в другие миры ночные гости к костру приближаются.
На восточной стороне поляны шатёр стоит. Цветом и роскошью не блещет, но никто и приблизиться к нему не может, будто сила древняя то место оберегает.
Заметил, наконец, сын мельника то, ради чего нарушил все запреты людские. На высоком пне, недалеко от костра, голова кабанья лежит. Застывшие навеки глаза сквозь белёсую дымку в пустоту глядят. Кровь потёками на пне застыла, словно воск от свечи.
Издавна заведено Богами, что клятвы, произнесённые над кабаньей головой в ночь на изломе года, священными становятся и нарушить их никто не сможет: ни Боги, ни люди. Уж от такой клятвы не сможет отмахнуться Агата, придётся ей поверить в слова Якова.
Стоит парень за деревьями, минуты считает, вот-вот должно чудо произойти, ради которого чисть и нечисть на поляну из других миров явилась. Последние удары сердца год старый доживает, из всех оставшихся сил власть удерживает.
Миг и тишина над лесом повисла. Ни топота, ни шелеста не слышно. Устремили взоры все в сторону шатра. И тут крик младенческий раздался! Подарила Богиня-Мать ребёнка, которому предстоит стать новым Солнечным Богом для всех миров. Сей же миг испустил год старый вздох последний и замер навеки, году новому власть передавая.
На поляне крики, свист и рёв раздались. Приветствуют новую жизнь существа древние. Встали все и к шатру зашагали.
Дождался нужного момента Яков, выскочил из-за деревьев, к пню бросился. Схватил кабанью голову и развернулся бежать в обратный путь. Да только путь тот отрезан оказался: стоит перед ним существо, в давние времена человеком бывшее. Смотрит на Якова потусторонними огнями глаз и бледные губы в улыбке кривит. Припозднился предводитель Охоты Дикой, с другой стороны поляны к костру явился.
Глядит Яков на него и кажется, будто взор предводителя в самую душу смотрит. Словно выискивает что-то. А через мгновение улыбка у охотника хищною стала, в глазах зелень вспыхнула нашёл
Утро года нового поздно явилось. Нехотя сквозь облака солнце молодое проглядывало. Не торопились сельчане по традиции из домов выходить, да показалось Агате-красавице, что зовёт её кто-то у ворот.
Накинула шубку девица и из дома вышла. Стоит перед ней Яков, сын мельника, да в руках держит что-то, полотном прикрытое. Усмехнулась Агата, что там ещё этот чудак выдумал. Сдёрнула покрывало и обмерла на руках у парня голова кабанья, глазами мёртвыми в сторону девушки глядит.
Застрял крик у Агаты в горле, подняла она взгляд от подарка невиданного к лицу Якова. Взглянул парень на девушку, ухмыльнулся недобро и символ клятвы под ноги ей кинул. Развернулся и зашагал к лесу, напоследок блеснув зеленью глаз