Бабкины сказки

 

Бабкины сказки Старуха умирала мучительно долго. Колдовская сила, исправно помогавшая ей всю жизнь, теперь мешала отойти в мир предков. Эх, если бы рядом был кто из родных, кому она могла бы

Старуха умирала мучительно долго. Колдовская сила, исправно помогавшая ей всю жизнь, теперь мешала отойти в мир предков. Эх, если бы рядом был кто из родных, кому она могла бы передать способности! Или односельчане приподняли бы крышу, освободив путь мятежной душе. Но нет. Все соседи кому она помогала, попрятались, как крысы в норах.
За окном гудела злая, жалящая метель. Вороватый ветер стучал в окна и выл в трубах. Половицы скрипели, словно по ним скакала в дикой пляске бесы.
Старуха с трудом поднялась с постели. Села на краю койки и, цепляясь крючковатыми пальцами в хромированную перилку, попыталась встать.
В груди захлюпало, заскрипело. Перед глазами повис багряный туман. Но бабка не сдавалась. Как была босой, в одной заношенной нижней рубахе, шаркая по засаленному полу, она двинулась к дверям, еще пару шагов и сенцы, а там и до улицы рукой подать. И свобода.
Алый лепесток свечи, освещавшей комнату, вдруг потух, слизанный языком тьмы.
Что-то загромыхало в сенях, дверь со скрипом отворилась, и на фоне звездного неба возник черный силуэт.
— АААААА! вопила Леся, отползая к стене.
— ИИИИ! вторила ей рассказчица Поля.
Щелкнул выключатель, комнату залил теплый электрический свет.
Дед Мирон хмуро взирал на внучку и ее подружку:
— Чего разорались, окаянные сердито спросил он. — На кой свет потушили, мне что, на ощупь в дом пробираться!
— Деда, это ты Поля бросилась обнимать старика. Дед, прости, я тут Леську пугала.
— Леську пугала, — передразнил Мирон, — а что тогда сама визжала
— За компанию, — Поля потупила взор.
— Ага, как же! — возмутилась Леська. — Тоже перепугалась, ну скажи, испугалась, да
— Прям, — Поля убрала за ухо каштановую прядку. — Я эту историю тысячу раз слышала.
— Опять про мать мою на ночь глядя вспомнила дед нахмурился. Сколько тебе говорить, неча мертвых беспокоить.
Что ты у меня такой суеверный — возмутилась Поля.
Дед коротко глянул на внучку и, молча подойдя к столу, налил себе в глиняную кружку со щербинкой ароматного травяного чаю.
— Поль, а чем все закончилось-то прошептала Леся, зябко поведя плечами.
— Пропала прабабушка, — так же шепотом ответила подруга, и Леська, ойкнув, прикрыла рот ладошкой.
— Так, хватит! — дед со стуком поставил кружку на стол, вытер усы и со вздохом сказал: Не дури, Поля, мать моя не пропала. Точнее, пропала, конечно, по осени, да только по весне все ж отыскалась. Ушла из дому, зачем не спрашивайте, не знаю, видно, в забытье была. А в тот год зима ранняя наступила. Так она до кромки леса добралась в одном исподнем-то, а там села на пень и замерзла. Мирон провел ладонью по лицу, словно отгоняя былое.
— Это вы ее нашли робко спросила Леся.
— Не я соседи. Я в городе жил тогда. — Дед махнул рукой. — Схоронили чин по чину, на местном кладбище. Вот и весь сказ.
— Дед, а про то, что она ведьмой была, — тоже бабкина сказка
— Не ведьмой, а повитухой, — огрызнулся дед. — Роды принимала, в травах знала. Умела кой-чего, значит. А ведьмой злые языки прозвали. Все, а теперь шасть в койку, и чтоб до утра шепотков не слышал!
Кровать скрипела, стоило лишь повернуться на другой бок. Леся старалась не вертеться, но мысли, заползшие в голову после рассказа, мешали спать.
— Что ты крутишься сонно проворчала Поля, толкая подругу острым локтем.
— В туалет хочу, — ляпнула Леся.
— Ну так иди, он слева от дома, синенький такой, девушка сладко зевнула. — Только куртку накинь, холодно.
Леся осторожно встала с кровати и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Подсвечивая мобильным, она сунула ноги в Полькины резиновые сапоги, белые в красный горох, накинула куртку и выскользнула из дома.
Луна в небе прилипла, точно начищенный пятак. Круглая, блестящая, окруженная радужными кольцами.
— К дождю или к морозу постаралась вспомнить Леся, но не смогла, вместо этого вспомнились оборотни да прочая нечисть, вылезающая в полнолуние.
Запахнув куртку, она поспешила добраться до будки, уважительно нареченной туалетом. Зашла в темную клетушку, прикрыла дверь. Устроила на полочке мобильный вверх фонарем. Вроде спокойнее стало.
Присев на холодный пластиковый круг, Леся поежилась. Вот уж деревенская романтика.
По дорожке к туалету послышались шаги. Кто-то шаркал за дверью, приближаясь.
Леся замерла: неужели Полинке приспичило или деду
Между тем невидимка остановился у самой двери в ожидании.
— Сейчас выйду! — крикнула Леся, и тут дверь заходила ходуном. Тот, кто стоял снаружи, требовательно дергал за ручку.
— Выхожу! — снова крикнула Леся, но дверь продолжала трястись.
Поправив куртку и схватив телефон, Леся звякнула щеколдой.
За порогом никого не было. Только липкий туман клубился у самой земли, да круглощекая луна равнодушно взирала с небес.
— Это просто ветер, — прошептала Леся, освещая темноту фонариком, — налетел и тряс старую дверь. А я как маленькая испугалась. Она нервно сглотнула и, ухватившись пальцами за шершавый косяк, шагнула вперед.
Ничего не случилось. Так же дышала холодом осенняя ночь, в воздухе витал аромат яблок, да тоскливо выл вдали пес.
Глубоко вдохнув, Леся опрометью бросилась к дому, и тут ее окликнули.
— Эй, девонька, а девонька, ты чья будешь голос дребезжал, как треснувший стакан в пригородном поезде
Леся медленно повернулась и встретилась взглядом со старухой.
Бабка в ночной рубахе сидела на скамье подле избы и, подслеповато щурясь, разглядывала девушку.
— Эт-то в-вы мне заикаясь переспросила Леся, не в силах повернуться к старухе спиной.
Бабка закивала. Я в гости приехала, ответила она, словно оправдываясь.
— К Мирону строго уточнила бабка. Налетевший ветерок растрепал ее седые космы, скрыв сморщенное, как печеное яблоко, лицо.
— К внучке его, промямлила Леся, шаря за спиной по двери в поисках злополучной ручки.
— К внучке, — протянула бабка, словно провыла. — К внучке, — повторила она, Лесю зазнобило
— Каррр! распорол ночную тишь птичий крик. Ручку наконец-то удалось нащупать, и Леся живо влетела в дом.
Сердце колотилось о ребра перепуганной птахой, зубы стучали и все никак не получалось вдохнуть полной грудью.
Наконец в ушах перестало бухать. Скинув куртку и сапоги, Леся поспешила нырнуть под бок к подруге и, прижавшись к ней, забылась тревожным сном.
***
— Что ты сегодня молчаливая дед Мирон, макая золотистый блинный бок в чашку с вареньем, поглядывал на внучкину подругу. Спала плохо
— Угу, — буркнула Леся, дуя на горячий чай.
— Ой, признайся просто, что я тебя страшилками запугала, — Поля улыбалась, словно отличилась на олимпиаде по доведению друзей до икоты.
— Дед Мирон, я — Леся запнулась, боясь, что Поля поднимет ее на смех, но слова вертелись на языке, и она не сдержалась. Я ночью старушку у вас во дворе видела. Лохматую такую. Босую, в одной рубахе.
Полинка вытаращила глаза, став похожей на жабу, и закашлялась, поперхнувшись чаем.
— Старушку, — медленно произнес Мирон, шевеля густыми бровями. — Это Глашка, соседка моя, он махнул рукой на дом за забором. — Совсем бабка из ума выжила. Бродит ночами по улице, места себе не находит.
— Дед, а может, это призрак прохрипела Поля.
— Призраков не бывает, — Мирон строго глянул на внучку. — Давайте, солохи, доедайте и в сад. за урожаем.
Яблоки в саду росли сочные, крупные.
С хрустом откусив алый бок, Леся прикрыла от удовольствия глаза, наслаждаясь вкусом.
— Лесь, а бабка тебе что сказала шепот Полинки испортил момент.
Леся недовольно взглянула на подругу:
— Спросила к кому я приехала.
— А ты что не унималась та.
— А ничего! — рассердилась Леся. Если так интересно — сама иди ночью по деревне эту Глашу искать. Найдешь наговоритесь досыта!
— Ну и дура! — обиделась Поля.
— Отец завтра за вами спозаранку приедет, за ужином предупредил Мирон. Так что сейчас со стола приберем и спать, да в туалет загодя сходите, чтоб ночью не шуметь.
Лесю разбудил стук. Негромкий, но навязчивый, будто кто бросал в стекло камушки.
Встав с кровати она подкралась к окошку и выглянула в него.
Никого, только спящая деревня да ветки яблони, качающиеся от ветра. Тук да тук.
— Вот и разгадка, — усмехнулась Леся и уже хотела уйти, как заметила давешнюю старуху. Бабка стояла у калитки, все в той же белой сорочке, босая, лохматая и по-птичьи, не моргая, смотрит прямо на девушку. Луна освещала ее костлявую фигуру, словно прожектор, направленный на беглеца.
— Опять пришла, — нахмурилась Леся, — а родня потом искать будет, — она вздохнула и пошла в сени, решив проводить бабульку домой и победить страх.
Когда Леся вышла из дому, старуха уже сидела на скамье, точно как вчера.
— Бабуль, — голос внезапно осип, — бабуль, вас, наверное, дома ищут. Хотите, провожу
— Я уже дома, — насупилась старушка.
— Вы перепутали, вам не сюда надо, — Леся протянула руку, — идемте
Ей показалось, что у бабки по-кошачьи сверкнули глаза. С неожиданной силой старуха вцепилась в Лесину руку ледяными крючковатыми пальцами и прошамкала беззубым ртом:
Идем!
Полину разбудил шум. Сонно моргая, она уставилась на Лесю, которая деловито шарила в подпечеке. Дедовы чугунки и старая сковородка лежали тут же, вынутые за ненадобностью.
— Лесь, ты че шумишь, деда разбудишь! возмутилась Поля.
Леся медленно, по-стариковски кряхтя, отползла от печи и, обернувшись, недобро глянула на подругу:
— Проснулась, значит Ишь какая несговорчивая! А раз за деда переживаешь, так неча на меня таращиться, подь сюды, мне одной тут не сдюжить.
— С чем не сдюжить осторожно переспросила Поля, чувствуя, что шутка оборачивается ночным кошмаром.
— С половицей, — огрызнулась Леся.
— Так давай я деда разбужу, — осторожно предложила Полина, лихорадочно пытаясь понять, что произошло. Неужто Леська чокнулась от ужастика, или, может, это какой-то вид лунатизма
— Мирона не тронь, пущай спит, это бабье дело! потребовала Леся и поманила Полю к себе. Та осторожно опустилась на холодный пол и на четвереньках подползла к подруге.
От Леси пахло улицей, морозной свежестью, влажной землей и еще чем-то сладковатым, дурным.
-Ах ты ж окаянная! — проскрипела Леся незнакомым голосом. Присохла, видать, а ночь-то не вечная! Полька, тащи инстру́мент какой, чтоб до́ску раскачать.
Полина кивнула, вскочила и метнулась в сенцы, на ощупь нашла там какую-то железяку и вернулась в комнату. Леся все так же остервенело скребла половицу:
— Принесла че
Полина закусила губу:
— Принесла, — ответила она и с размаху опустила железку на голову подружке. Леся обмякла и распласталась ночной молью на темном полу.
— Вы что тут устроили голос деда, донесшийся с печи, прозвучал строго, как глас божий.
— Деда, с Леськой что-то не то, она сама не своя, как бабка говорит и пахнет, — Полина задохнулась от накатившего понимания, — плесенью, как твои яблоки, шепотом закончила она.
Дед легко, по-молодецки соскочил с печи и молча выхватил из шкафа нож. Лунный блик скользнул по острому лезвию, и Полине стало дурно.
-Дед, ты чего, дед, не надо!
Но Мирон, не слушая внучку, прошел к двери и воткнул нож в сучок, чуть выше притолоки.
Затем полез доставать непочатый пакет соли и ловко насыпал её вокруг лежащей без сознания Леси, и теперь зажигал свечи, которые достал из недр необъятного шкафа.
— Дед, может, свет включишь и скорую вызовешь робко предложила Полина, но в этот момент подруга пошевелилась и медленно поднялась с пола.
— А ты, Полька, прохиндейка, — погрозила Леся пальцем подруге, — недооценила я тебя. Сразу видать, чья кровушка в жилах течет. Хоть изрядно разбавленная, а все же наша, ведьмовская.
Полина хлопала ресницами, чуть приоткрыв от удивления рот. А Леся не унималась:
— А ты, Мирошка, чего удумал Родную мать гнать собрался — Дед не ответил, он молча толок в ступке травы и не смотрел на Лесю. — Вырастила сыночку себе на радость, а его и рядом не было, когда черед умирать пришел, — заскулила та, давя на жалость, и это сработало.
— А нечего было с нечистым знаться! — рявкнул дед, поджигая сделанную смесь. По избе пополз горьковатый запах полыни. Говорил тебе, покайся, а ты не унималась, вот и расхлебывай теперь сама ту кашу, что заварила!
Леся по-старушечьи усмехнулась:
— Ишь как заговорил-то! А сам чаво делаешь Разве не колдунство творишь
— Я тебя изгоняю, а не призываю кого ни попадя.
— Так и я призывала для защиты, или думаешь, папка твой войну прошел без единой царапины, потому как удачливый Или думаешь, братка твой с ним на фронте встретился случайно Или, может, не раскулачили нас за красивые глаза
— А толку-то, — огрызнулся Мирон, — отца хворь унесла, Митрофана лиходеи по дороге с фронта зарезали, а все наше богатство — коровенка да машинка швейная, оттого и не тронул никто.
Полынный дым тем временем заполнил всю комнату. Огоньки свечей нервными светляками виднелись сквозь ароматную дымку. Леся занервничала.
— Выпусти меня, Мирошка! — потребовала она, ударяя кулачками по воздуху, как по крепкой стене. Выпусти, и я уйду, больше не свидимся.
— Я с тобой попрощался, когда в могилу опустил, — вздохнул дед, — так что убирайся туда, где тебе место.
— Полиночка, обратилась к замершей подруге Леся, — ты же видишь, у тебя дед спятил. Поля, убери соль и бежим отсюда, он всю избу спалит и нас вместе с ней. Леська всхлипнула, — Полька ну давай же!
Полина качнулась было вперед, но строгий дедов взгляд ее остановил:
— Бабе не верь, а ведьме и подавно, пробасил Мирон, — до петухов недалече, продержимся — сама уйдет.
— Уйду, да девчонку с собой заберу, Леська шаловливо показала деду язык. — Ишь тело-то какое молодое, сочное! Глянь, какая ягодка, все парни моими будут!
— Деда, выпусти ее! всхлипнула Поля. — Пусть только от Леси отстанет.
— Брешет она, нет у ней столько сил, чтоб невинную душу с собой прибрать.
— Вот горлопаны заорут, тогда и увидим, есть или нет, — довольная собой улыбнулась Леся.
Зазвучали слова молитвы, и Поля не сразу поняла, что это дед читает «Отче наш».
Леся, запертая соляным кругом, ощерилась, завертелась юлой в поисках выхода и внезапно взмыла к самому потолку.
Полина взвизгнула, видя, как подруга корчится, в метре от пола.
— Ей больно, деда, прекрати! закричала она, но Мирон не слушал.
— Поля, помоги! простонала Леся, в полумраке комнаты, наполненной дымом от свечей и сожженных трав, лицо Леси исказилось. По щекам потекли слезы, и Полина не выдержала. Она бросилась вперед, к подруге, сметая на ходу солевой круг.
— Нет! зло и страшно заорал дед Мирон, и его крик слился с петушиным пеньем.
***
Лесю оставили спать, укрыв одеялом, а Поля с дедом, вытащив из-под половицы бабкин клад, вышли на задний двор.
— Как сама-то буркнул дед, косясь на внучку. Поля пожала плечами:
— Не знаю, не верится, что все это взаправду было. Ты уверен, что мы от яблочной гнили какое-нибудь отравление не заработали
— Как же, жди, проворчал дед.
— Так призраков не бывает, ты сам говорил, — усмехнулась Поля.
— Я говорил то, что должен был. Мирон вздохнул и, разведя костер, кинул увесистый сверток, замотанный в мешковину, в алчущее пламя.
Миг и вековая ткань исчезла под натиском огня, а среди пляшущих языков костра появилась книга. Темная, древняя, жуткая. Дед долго ворошил костер палкой, проверяя, чтоб не единой странички не осталось, и только когда пепел серым прахом разлетелся по ветру, Мирон побрел в дом.
***
— Я спала как убитая, ничего не помню! болтала Леся, пока они ехали в город. А тебе, Поль, что снилось
— Мне-то Полинка сладко потянулась. — Разное снилось, а и чего ему не сниться, когда жизнь, почитай, заново начинается. Славно, когда кровушка по венкам бежит, а тело молодое да сочное.
— Что опешила Леська, с удивлением глядя на подругу.
— Да ничего, не помню я, — отмахнулась Поля и с улыбкой посмотрела вдаль.
Автор: Эль Гладкая
Группа автора:

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *