Истории из жизни реальных людей
Дом всегда встречал меня приветливо. Словно скучая, стоило только переступить порог. Даже сами двери, окна, стены и крыша, будто подергивались серой дымкой, когда я уезжал, и раскрашивались всеми цветами радуги, когда возвращался. Даже замок щелкал как-то по-особенному.
Впервые за три года я отмечаю Новый год с семьей. И мое появление должно было стать сюрпризом для жены и дочери. Приятным и долгожданным событием. Лучшим подарком.
— Папа, папа пришел! Папа, ты сегодня больше никуда не пойдешь — казалось, дочка почувствовала мое присутствие еще до того, как я вставил ключ в замок.
— Никуда, малютка Энни! Будем встречать Новый год все вместе! — крепко обнимаю повисшую на шее девчушку. Приподнимаю над полом. Утыкаюсь носом в оголившееся плечико. Какая же малютка ароматная. А вкусная ли Не вдумываясь в то, что делаю, урча, с наслаждением впиваюсь зубами в тонкую детскую шейку.
— Майки, что ты дела… — крик жены обрывается на полуслове. Кажется, брошенная мною гантель попадает в цель… — прекра…ааааа
***
Просыпаюсь от все еще звучащего в ушах крика Эмили. Очередной кошмар. Последние лет десять ни одна ночь без них не проходит. Прошлое настойчиво пытается прорваться в настоящее, искажая его и искажаясь само. Оглядываюсь, пытаясь вспомнить произошедшее накануне.
Растревоженный мозг выдает содержимое памяти порциями. Очередная вылазка с подарками для выживших детей. Безумная идея — порадовать и так лишенных детства малюток тем, что может сойти за новогодний привет от Деда Мороза. Стычка с толпой зомби, поджидавших у предпоследнего дома на улице. Предательский укус. Возвращение домой на «автопилоте».
«Надо бы посмотреть, что с раной», — стискивая зубы, отдираю повязку. Больно. Но хоть не кровоточит. Жаль, что промыть нечем. А все из-за того мерзкого мальчишки, который не хотел в дом пускать. И чего сдуру я взялся его уговаривать Ушел бы сразу — глядишь, и со спины не напали бы. Или не такой оравой. Хорошо, что упрямца сожрали. Жаль, что мне ничего не оставили…
Вздрагиваю от внезапно накатившей волны холода, словно ледяной водой облили. Озноб сменяется ощущением нестерпимого жара. В пустыне и то прохладнее наверно. Раздеваюсь догола, чуть ли не сдирая с себя одежду, в надежде, что станет прохладнее. Снова замерз. Но, кажется, сознание прояснилось.
Одеваюсь, проглатываю то, что отдаленно напоминает завтрак. Машинально, почти не чувствуя вкуса. Пора. Остался последний дом на Третьей улице и вся Четвертая. Что ж, обойду столько домов, сколько успею, сохраняя остатки разума. Мачете, мешок с подарками… Кажется, ничего не забыл.
Выбираюсь из убежища тихо, оглядываясь: нет ли за мной хвоста. Еще одну стычку вряд ли выдержу. Тенью скольжу по улице, отсчитывая уже посещенные дома.
Наконец, нахожу тот, в который не успел зайти вчера. Стучусь в дверь. Мог бы вломиться без предупреждения, но не хочу напугать тех, кто еще жив, или привлечь внимание мертвецов. Оказаться съеденным — малоприятная перспектива. Толпа зомби успеет обглодать до костей, прежде чем я успею влиться в их ряды.
— Кто там — робкий голосок из-за двери. Девочка… Живая. Одна Неужели последняя.
— Я… — думаю, как же правильно представиться, — дядя Мороз. Подарки принес. Открой, пожалуйста.
Лязгает защелка, дверь медленно распахивается. Вхожу, стараясь не шуметь. В руках только старый холщовый мешок, мачете болтается на поясе. Не слишком разумно появляться в незнакомом доме безоружным. Но размахивающий ножом незнакомец больше напугает, чем обрадует.
— Это вы дядя Мороз — слышится откуда-то тот же голосок. Оборачиваюсь. В открытом шкафу двое — девочка лет шести и мальчик подросток. Бледные, исхудавшие. Похожие на бездомных попрошаек. Да что там — приютские воспитанники по сравнению с этими детишками выглядят эталонами стиля.
— Вы моего папу не видели — девочка выбирается из шкафа, держа брата за руку и от малейшего шороха прячась ему за спину, от волнения тараторя и глотая половину букв в словах, — ночью ушел и не пришел. Его же не убили Вы на него очень похожи, только у папы бороды не было. А это мой брат, Рик, он говорить не умеет. Раньше умел, но заболел и разучился. А мама умерла, когда я только родилась.
Слушаю, а сам разглядываю прихожую и ее обитателей. Наверно, в мирное время здесь было очень красиво. И уютно. По-семейному. А мальчик явно болен. Слишком тихий и как будто погружен в себя. Но сестру своей спиной прикрывает. Осознанно ли.
А девчонка продолжает тараторить. Откуда такое желание — поделиться с первым встречным самым сокровенным И ведь не первая, кто так изливает душу. Хоть и маленькая. Вкусная, наверно…
Рука непроизвольно тянется к мачете. Рана на плече жжет и кровоточит. Черт, опять! Только не сейчас. Сменить тему, срочно. Пока еще могу соображать.
— А папа тебе рассказывал про Новый год и Деда Мороза — решаю все же закончить то, за чем пришел.
— Рассказывал, — вздыхает малышка, — что в этот день елку наряжают, и все радуются. Что мигают гирлянды, запускают салюты и фейерверки. А те, кто хорошо себя вел, получают подарки. Только сами мы Новый год давно не праздновали. Папа говорил, что слишком опасно. Гирлянда яркая может привлечь зомби, и они нас съедят, как съели Деда Мороза. Теперь некому приносить подарки.
— А знаешь что — пытаюсь нацепить на лицо подобие улыбки, — Дед Мороз, когда еще был жив, просил найти тебя и принести подарок. Ты же хорошо себя вела
Достаю из ветхого, выпачканного в чью-то кровь, грязь и слюни, мешка старого зайца. Помятого, с одним глазом, левое ухо наполовину оторвано. Кому зверек принадлежал раньше, можно только догадываться. Наверно, такой же малышке с тяжелой судьбой. Усмехаюсь про себя. Все же война — не ласковая мама, а эпидемия — не заботливая тетушка. Даже игрушку не пощадили.
Девочка протягивает руку к подарку с опаской. Боится меня или того, что подарок вдруг исчезнет Касается грязного плюша несмело. Гладит, мнет, потом прижимает к груди. Крепко, чтобы не отняли. В не по-детски усталом взгляде проскальзывает отголосок радости.
— Спасибо, дядя… Мороз, — худенькие губы еле шепчут слова благодарности. Такая маленькая, такая хрупкая… Как Энни. Только голубоглазая. Любопытно, а вкусные ли у нее мозги
Стоп… Что Что происходит Почему мое сознание осмелилось задать подобный вопрос Неужели время на исходе Рука вновь тянется к мачете. Словно подчиненная чьей-то воле.
— Иди, поиграй, а мы с братом поговорим. Как мужчины. — девчушка еле кивает, оставляя нас одних. Тем лучше. Пусть обо мне оставит лишь теплое воспоминание.
— Эй, малец, слышишь, что я говорю Понимаешь — подросток кивает, следя за каждым моим движением настороженно. Кажется, он не успел проникнуться ни каплей доверия. И, пожалуй, прав. Возможно, поэтому они с сестрой до сих пор живы. — Тогда делай то, что скажу. Мне недолго осталось. Отруби мне голову, как только я умру. И оставь мачете себе. С Новым годом, братишка.
Протягиваю мальчишке оружие рукоятью вперед, держа за лезвие. Пожимаю руку, как старому другу. Отхожу назад на несколько шагов.
Закрываю глаза, опираюсь о стену, медленно сползая на пол. Все кончено. Ни мыслей, ни сожаления, ни боли. В пугающей тишине слышен только тяжелый вздох, а в треснувшем зеркале отражается, словно дамоклов меч, занесенное над головой мертвеца мачете.