Истории из жизни реальных людей
Потравив на ясной зорьке колорадских жуков, баба Дуся окинула проницательным взором своё картофельное поле. Поле в ответ пошевелило корнями и всплеснуло зеленью. Кликнув шуткой местного пастуха и шлепком проводив коровку на пастбище, Баба Дуся протопотала в дощатый курятник, набросала в фартук пару дюжин яиц, шуганула кур на лужайку, сыпанула ячменя веером.
Ловко дёрнув зеленого лучка по дороге, зарядила яишенки. Пока шкворчало на плите, замесила тесто. Внуки проснулись, дед с рыбалки вернулся на тарахтящем мотоцикле. День покатился от прополки к соседским перекрикам, от ребячьей беготни к ползанью за вишней, от щепок под топором к баньке.
Покричала на внуков, затеявших костерок у сеновала, но тут коровка вернулась, вся ленивая и тёплая, с хвостом и ресницами.
Пока дети в бане плескались, а пироги в печке доходили, посидели с дедом на крылечке. В сумерках уже свежело вечерней росой, и дым от дедовой сигареты был очень белым и долго висел в воздухе.
Потом внуки, разнеженные и с розовыми пятками, в больших махровых халатах, засыпали, стараясь дослушать сказку про большой лес, где молодая баба Дуся пряталась от кого-то. По лесу ходили охотники в чёрной форме и искали бабу Дусю. Но она была хитрая и голодная как Робин Гуд, и охотникам пришлось туго.
Дед задремал в кресле, телевизор мерцал беззвучно. «Чук-чук, чук-чук… » — так стучали спицы очень тихо. Баба Дуся вязала из мягких ниток, вспоминала большой давний лес и сегодняшнюю клубнику. Не замечала, что улыбается, но была совершенно счастлива от того, что вот сейчас живёт.
***
Катя не смотрела в окно. Она бы хотела больше никогда не видеть этот квадрат автостоянкии и обрубленные тополя. Вид из окна пугал ее и терзал своей неизменностью. Зато соседи менялись так часто, что она не узнавала их в лифте.
Катю давно никто не гладил по голове, не обнимал и не говорил, что она хорошая. Работая в банке, в пятницу вечером она уже не улыбалась клиентам, потому что знала, что задержится ещё на несколько часов, и на половину выходной субботы тоже. Поэтому она не заводила кота.
Ни кот, ни мужчина, ни женщина не заводились в её съемной квартире. Мысль о ребенке допускалась на том же уровне, как наличие жизни на других планетах. Катя хотела учить английский — и засыпала, просто читать — и засыпала. Начинала ходить пешком на работу, но с утра опаздывала, а вечером были гололед, дождь, ветер, пятерочки и винлабы. Сил смотреть на это не было.
Субботние вылазки в клубы заканчивались головной болью и потерянным выходным. Подписалась на Тиндер, там было много холодных глаз, не меньше — оттопыренных трусов. Она сходила на одно свидание, и там даже спросили, чем она занимается и какие планы на жизнь. Ответов не было. Так Катя узнала, что такое паническая атака.
Мучаясь от бессонницы под угрозой внешнего мира, Катя решила обратиться к миру внутреннему. Это тоже было небезопасно, но всё же один на один.
Катя выключила телефон, телевизор и свет. Закрыла двери, окна, уши и глаза. И первый раз в жизни пришла к себе с вопросами, на которые всегда собиралась ответить. Скоро, не сейчас, позже. Но когда-то устаешь даже бояться.
Непонятное, навязчивое искажение преследовало всё, что казалось важным. Кривые зеркала не казались сказкой. Но Кате нужен был хотя бы один ответ, и она готова была спрашивать, ждать и топить осколки своим отчаянием.
Что-то произошло, в какой-то момент всё стало ясно и тихо. Катя медленно шла по картофельному полю, большие кусты трогали ее руки своей зеленью. Под ногами, под землёй, Катя слышала жизнь. Потом она увидела дом. Хоть он и был какой-то нереальный, немного размытый, ей стало так тоскливо, что она не могла идти дальше, пришлось сесть прямо на землю. Земля, живая, успокаивала, и слышался еще какой-то тихий звук, монотонное перестукивание, чук-чук, чук-чук…
Катя прорыдала до утра, и стала какая-то новая, мягкая. С распухшими глазами, завязав кое-как волосы в хвост, она накинула пальто и дошла до ближайшей кофейни, радуясь, что воскресным утром почти нет людей.
И там, за чашкой каппучино, внезапно опять расплакалась. Бородатый дядька в толстом свитере, довольно уминавший булочку неподалёку, сразу расстроился. Подошел, сел рядом, набрал ворох салфеток для катиных слез, обнял, погладил по голове, покачал ее, как большой корабль, и сказал, что она хорошая девочка и всё у нее будет хорошо.
Катя поверила и была совершенно счастлива, что вот сейчас живёт.