Легендарные преподы МИСиС

 

Студенческие воспоминания.

Надо заметить, что оригиналов в институте и без Треногина хватало. Попробую отрывочно вспомнить некоторых.

Профессор Костин. Кафедра Истории КПСС. Для позжеродившихся сложно объяснить, что это за предмет такой. Мы его называли «В гостях у сказки» — но полушепотом. В общем сплошная чушь, но язык надо держать за зубами, ибо попробуй что вякнуть, тут же из института вылетишь. И это еще в лайт-версии. Стандартно сию дисциплину вели какие-то унылые уроды, бубнящие про любовь к Партии (с заглавной буквы) под мерное похрапывание зала. Но не у нас.

Костин собирал аншлаги. Я думаю, он был ярый антисоветчик, но боролся с властью своеобразно, доводя до полного абсурда изложение, и так не блещущего логикой предмета. Подача материала страстная до невозможности — все первые ряды бывали заплеваны мелкой взвесью слюней. Плюс каждую лекцию он заканчивал хулой мировому сионизму. Доводя себя при этом до полной ажитации. Прям Марк Порций Катон-старший, что заканчивал все свои речи (вне зависимости от их тематики) в сенате фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен» (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam).

С учетом аудитории (а МИСИС это традиционно-еврейская лавочка) — это был сильный ход.

В конце концов я подговорил народ устроить ему овацию.

Картина получилась достойная. На кафедре беснуется препод, поливая матом мировую жидову, в зале 70% ярких представителей выводимого на чистую воду носатого племени стоя аплодируют и орут «Браво!!!», «Бис!»

Впоследствии это стало доброй традицией. Костин млел. Жидомасоны же устроили настоящий фан-клуб профессора-антисемита. Причем мы его действительно любили. Было за что.

Чего проф терпеть не мог, так это опозданий. Еще бы. Он только в раж вошел, пеногон вывел на проектную мощность, а тут какая то сук@ в дверь скребется. Все вдохновение псу под хвост.

Доставалось засоням по полной.

Пример.

Костин только перешел к любимой теме, уже навалил потный вал вдохновения, уже труднопроизносимые евреи и сионисты в речи заменены привычными жидами-и, а Что Стучатся

— Какая там бл@дь ломится!

Угадал. Факультетская проститутка Мешалкина, несчастное сверхпроводимое существо (полное отсутствие сопротивления) мелко трясется у двери с очередного групповика, видать, не отпускали. Костин раздувает ноздри. Вращает налитыми кровью глазами. Мешалкина затравленно блеет, мол проспала: не выспалась, легла после трех… Костин (неожиданно сочувствующе):

— Да что ж вы так не бережете-то себя, милочка Легли б после одного-и на лекцию б вовремя поспели!

Зал воет под столами. Ну как такого не любить

* * *

Химик проф. Голутвин напоминал внешне певца Аркадия Северного. Отличало его знание химии, роднило с шансонье запойное пьянство и пристрастие к бабам.

Как-то решили тяпнуть у него на лекции. На самой верхотуре. Только разлили по стаканам коньяк (папа «подарил» коллекционный «Арарат») — Голутвин сделал стойку. Пошевелил ноздрями, и как легавая пошел по следу «верхним чутьем». Мы обмерли. Сидим, пишем, прижимая стаканы к парте снизу.

Сзади бродит принюхивающийся профессор. Безошибочно находит источник.

Сквозь зубы.

— Херасе студенчество гуляет… Арарат четверть века… Купцы первой гильдии, &ля…

Потом уходит вниз. Мы выдыхаем. Ждем когда отвернется, и… аааам! Голутвин неожиданно оборачивается и на весь зал:

— Хоррррошо пошла!!!

Мы оседаем.

На выходе ловит меня за пуговицу.

— Такой коньяк, что вы как калдыри под партой глушили, смаковать надо, идиоты. Аааа, что б вы понимали! Короче-ко мне на экзамен без такого же не приходи. Пришлось тырить дома вторую бутылку.

Не дай Б-же было попасть к нему на экзамен под разболевшуюся печень. Всем мужикам бананы.

 

Бабам он благоволил и двойки не ставил принципиально. На сдачу к нему наше бабье выряжалось как уличные шалавы: юбки по-пупок, сетчатые чулки, помада на полрожи — проф любил все яркое.

Переплюнула всех Мешалкина-демонстративно сняв трусы перед аудиторией. От юбки там тоже было-одно название.

Пока Мешалкина пыталась что-то озвучить, профессор сосредоточенно разглядывал ее промежность. Не отрываясь. Сурово. Молча. С прищуром.

Наконец, Мешалка пошла красными пятнами смущения и затихла. В полной тишине, так ничего и не спросивший Голутвин начертал ей в зачетке свой параф.

Трясущаяся шалава вываливает в коридор.

— Что у тебя там

— Нннне знаю. . .

— Покажь!

-Ща. Погодь. Отдышусь и сама гляну. Ой! Урааа! Четверка!!!! «Хорошо» то есть!

— Быть того не может. Он же «за п@зду» только трояки раздает! Дай сюда!

— На, смотри!

Повисает пауза. Наконец кто-то замечает.

— Не, Натах, это не четверка.

— А что

— Сама читай!

В зачетке крупно и четко начертано — «ХОРОША!!!»

* * *

Самой выдающейся личностью института был преподаватель теорфизики академик Алексей-Алексеевич. Великий ученый, без всяких шуток. Но лекции у него… Это кошмар.

АА искренне считал, что теорфизиков из нас максимум один на поток. Вот этому одному он и читал лекции. Остальные морщили мозг в попытках понять хоть что-то в этих бесконечных уравнениях, что он писал на доске.

Мало того-у академика тихий голос и невнятная дикция. Полный аут.

Сидим как то медитируем. Тоска полная. Внизу тихий бубнеж на китайском, ни черта не слышно, да и если слышно — не понятно. Впереди меня Юра Болтинский пытается хоть законспектировать написанное светочем. Потом разберусь, мол.

Бегемот решает подбодрить друга. И тихонько тычет ему под ребра циркулем. Я зачем-то подбиваю опорную бегемочью ногу и Бегин всей тушей летит вперед. Сантиметр иглы входит Юрику в спину. Дикий рев на всю аудиторию:

— ДА ЧТО Ж ТЫ ТВОРИШЬ, СУК@!!!!!

Алексей Алексеевич испуганно разворачивается, успокаивающе поднимает ручки перед собой и:

— ЩАЗ, ЩАЗ Я ВСЕ ОБЪЯСНЮ!!!

Народ кроет. Люди ползали в проходах не в силах подняться.

vinauto777

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *