Истории из жизни реальных людей
Я никогда раньше не бывал в морге, как-то не приходилось. Почему-то я думал, что это будет огромное помещение с выдвижными полками — как в фильмах. Стерильная чистота, холод и полумрак. Но холода я не чувствовал, а помещение по размеру напоминало скорее каморку Папы Карло.
И тела — пять или шесть покойников на столах. Одному из них, видимо, не хватило места, и санитары сгрузили его прямо на пол. Видеть мертвые тела с разложенными рядышком органами зрелище не из приятных. Но увидеть свое мертвое тело просто ужас. Однако на столе лежал именно я.
— Так, ну что, с этим все ясно, — устало говорит главный патологоанатом, склонившись над мертвой женщиной, — язва доконала. Давайте, Миша запихивайте все это обратно и зашивайте. Насчет нее уже звонили.
— Понял, Иваныч, щас все сделаю, — отзывается санитар и берется за дело.
— Та-ак, ну а вы у нас кто Иваныч берет бирку с моей ноги и читает. Ну что, Кирилл Алексеевич, готовы в последний путь
Труп не отзывается, зато отзываюсь я.
— Какой последний путь Слышь, Иваныч, это же мое тело, понимаешь ты в ужасе кричу я и пытаюсь схватить его за грудки.
Да что за хрень Меня не слышат, а мои руки проходят сквозь живую оболочку Иваныча. Похоже, я призрак.
Признаться честно, я не так представлял себе свою смерть. Оркестр, музыка, друзья скорбят, родственники рыдают И почему, черт подери, мне так страшно хочется пить
Откуда-то издалека доносится звук арфы. Вот коновалы, думаю я, разделывать трупы под такую музыку это извращение какое-то. Я все равно иду в сторону звука, может быть эта музыка меня немного успокаивает, но скорее всего мне просто не хочется смотреть на того, кто лежит на столе.
От помещения, где лежат трупы, отходит длинный прямой коридор. Кажется, музыка раздается оттуда. Я передвигаю ногами все быстрей и быстрей, но коридор не кончается. Через несколько минут становится темно. Я хватаюсь руками за гладкие стены и иду дальше. Музыка становится все отчетливее, она манит меня, заполняя все пространство коридора и наполняя мое тело какой-то эйфорией. Умер Да и черт с ним. Сейчас все закончится. Да что там, уже закончилось и мне больше нечего бояться. Вот только попить бы, ну хотя бы глоточек.
Я уже вижу светло-серые стены пещеры и сталактиты, свисающие с потолка. Музыка просто божественна. Я наконец-то выхожу на открытое место и оказываюсь на просторной поляне, окруженной густым лесом. В центре поляны озеро, а в центре озера девушка, настолько прекрасная, что я не могу оторвать от нее взгляд.
— Приветствую тебя, — говорит она, — ты на пути в царство того, кто владеет душами.
— Кого-кого
— Аида, разумеется, — говорит она и смеется.
— Вообще-то я православный, — отвечаю я и пытаюсь нащупать на груди крестик.
— Это не имеет значения, путник. Есть последняя просьба Может быть хочешь чего-нибудь напоследок она явно намекает на себя, лаская свое тело руками и покачивая бедрами. Застенчиво улыбается, но застенчивость напускная.
Я облизываюсь и тоже улыбаюсь. Какое-то время мы смотрим друг на друга. Она понимает, что я теперь в ее власти, и она выиграла эту войну без боя. Тут я вспоминаю Нинку.
— Попить бы, — наконец говорю я, — а секса мне не надо, у меня девушка есть. Попить можно
На лице девушки появляется гримаса злобы и недовольства. А я хочу пить.
— И прекратите, наконец, эту музыку, — раздраженно кричу я кому-то.
Звук арфы резко смолкает, странно, я так и не понял, кто на ней играл.
— Когда-то давно… — начинает девушка.
— Да ла-адно
— Когда-то давно тот, кто владеет душами, гулял по своим владениям и повстречал меня. Мы тут же полюбили друг друга и наши тела и души переплелись в тени священного дерева.
Я закатываю глаза.
— Однажды жена Аида, Персефона, узнала об изменах мужа и прокляла меня. Я наяда, нимфа этого озера. Я самая красивая, сумевшая покорить сердца всех людей, проходивших здесь, и даже сердце Аида. Никто не смеет отвергать меня.
Я устал слушать эту мутную историю и сделал несколько шагов вперед. Озеро не приблизилось.
— Ты ничего не получишь здесь, ступай дальше, грешник, тебя уже ждут котлы Тартара.
Я делаю еще одну попытку подойти. Безуспешную. Наяда взмахивает рукой, и я отключаюсь.
***
Человек в черном шел через пустыню, а я преследовал его. И, наконец, догнал.
Я положил руку ему на плечо и тут же почувствовал холодную сталь возле своей шеи.
— Не стоит этого делать, — говорит он, — иначе останешься без руки.
У него усталое и изможденное лицо. Глаз я не вижу, их скрывают темные очки. Я вижу, что он не шутит, и убираю руку с его плеча.
— Осирис, — вдруг слышу я крик вдалеке, — дай мне сил, и я отдам тебе твою душу.
Я поворачиваю голову и вижу, как здоровенный воин, упав на колени, взывает к небесам. Тело его прикрывает набедренная повязка, меч отброшен в сторону.
— Я Илия, — говорит мой собеседник, — и я иду на восток, что тебе нужно
— Я хотел спросить, нет ли у вас воды
— С водой у нас совсем плохо, — смеется Илия, — с тех пор, как Солнце озарило землю, вода пересохла в ручьях, реки и озера обмелели.
— Понятно, — говорю я, — а это кто показываю рукой в сторону воина.
— Сумасшедший, — пожимает плечами Илия. — Я вижу его третий раз за неделю, и каждый раз он делает вот так, потом находит где-то скорпиона, съедает его, бежит вперед и теряет сознание. Странный тип, хотя здесь теперь все странные.
Я слышу шум приближающихся машин, гудки клаксонов и частые выстрелы. Слева от меня приближается колонна автомобилей. Они преследуют огромный грузовик с цистерной. На грузовике люди пытаются отбиться от преследователей, мечущих в них копья. Копья взрываются, наткнувшись на препятствие.
— Странные люди, — говорит Илия, — солнце и отсутствие воды высушило их мозги. Здесь таких полно, он помолчал и затем продолжил. — Все должно закончиться, когда я достигну цели. Библия, — восклицает он и похлопывает себя по рюкзаку, — людям просто нужна вера.
Я вижу, как через пустыню несется огромный дракон, изрыгая из себя клубы дыма и пламени. Мираж И без того жаркий воздух, накаляется до предела, я чувствую, что воздух сейчас просто взорвется. Меня не отпускает чувство ирреальности происходящего, но я вижу все очень отчетливо. Дракон сбивает грузовик и несется дальше, а взрывная волна от разорванной цистерны накрывает нас с головой.
***
Я стою на вершине огромной пирамиды, окруженный индейцами, тела которых зачем-то окрашены в синий цвет. Я тоже весь синий. Одного из нас выдергивают из толпы и кладут на алтарь. Верховный жрец берет жертвенный нож, вырезает сердце из еще живого человека и поднимает его над головой.
— Ис тик куа, ан да по э, — кричит он людям, собравшимся у подножья пирамиды.
А я вижу, как эти слова, слетают с губ и титрами выстраиваются над его головой. Уже по-русски:
— Кукулькан наслал на нас засуху, он хочет больше жертв.
Толпа внизу ликует от восторга.
«Засуха!» — думаю я. И тут я воды не допрошусь. Что ж такое-то На алтарь ведут очередную жертву, следующий я.
— Ти капэ, до го, — говорит какой-то индеец, стоящий рядом, видимо мой друг, — Доброго пути, Помет Вороны, — читаю я титры.
— Давай, — говорю, — пока.
Сердце, которое вырезают из меня, я уже видел на столе в морге у Иваныча. Так что мне уже не страшно да и не больно. Я просто хочу пить. Может в следующий раз повезет больше Мое тело сбрасывают с пирамиды, и пока я качусь вниз, успеваю насчитать девяносто одну ступень.
***
— Кирилл, — зовет меня кто-то, — Кирилл.
Ну, кто там опять Будда Посейдон Дракула Даже глаза открывать не буду. Все равно у них воды нет. Буду теперь скитаться по своим глюкам целую вечность.
— Кирилл, — снова слышу я.
— Ну что недовольно бубню я. — Пока попить не дадите, вообще разговаривать не буду.
В следующую секунду я чувствую на губах живительную прохладу со вкусом почему-то апельсина.
— Нинка, — говорю я, открыв глаза, — что это было
— Ты опять Я тебе сто раз говорила уже. Не спи на пляже. Я на полчаса отошла всего, а ты уже успел напиться и уснуть. Я
— Нинка, — перебиваю я, улыбаясь, и зачем-то добавляю, — а я тебе чуть с наядой не изменил.
— Я тебе такую наяду сейчас покажу
Все закончилось. Голова болит будто с похмелья, а тело покрылось красными пятнами, но все закончилось. Я лежу на берегу моря в шезлонге и, уже не спеша, потягиваю сок из бутылки. В другом шезлонге развалилась Нинка. Солнце уже не прижигает, и я чувствую легкий ветерок, который ласкает меня. Я почти счастлив.
***
— Знаешь, Иваныч, мне всегда было интересно, о чем они думают перед смертью.
— Что — не расслышал патологоанатом, он оторвался от бумаг и посмотрел на коллегу.
Мишаня как раз закончил зашивать покойничка, умершего от обезвоживания, и осматривал свою работу.
— Ну, я имею в виду, есть же какой-то последний миг перед смертью. О чем они думают в этот миг
— Есть такая версия, Миша, что, подсознание в последний миг создает альтернативную реальность, ну или выбирает какой-то момент из своей жизни и человек остается в нем навсегда.
— Красиво. Я бы хотел, наверное, остаться в одном таком дне. Он поднял голову и улыбнулся своим воспоминаниям. Я даже знаю, в каком.