Истории из жизни реальных людей
«Ариадна», — гласила яркая вывеска над одним из самых посещаемых салонов красоты. Шумный город кипел, наваливался на людей своими радостями, проблемами и нуждами. Проблемы проблемами, а вот красота всегда требовала жертв. И жертвы приезжали, приходили и просто забегали. Уютная атмосфера, прекрасные мастера своего дела, широкий круг клиентуры, всё способствовало поднятию имиджа этого заведения. Стрижка, укладка, маникюр, вау! Всё для самой прекрасной половины человечества! Был здесь ещё не менее примечательный уголок, предлагавший милым дамам широкий ассортимент накладных локонов, париков и всякой другой бутафории, делавшие принцесс королевами. Как говорится, на всякий вкус и кошелёк. А вот и товар, в общем, особым спросом который и не пользовался, но в силу своего происхождения, имел довольно разные ярлычки ценников. Косы чёрные, рыжие, русые, косы цвета платины ждали своих покупательниц. Сделанные из тонкого нейлона и других искусственных волокон, разной длины и толщины, они были умело размещены на самом видном месте этого царства красоты. Но в этом царстве была и истинная королева натуральная, безжалостно покрывающая все карты напыщенного лоска. Золотистая коса, цвета спелой пшеницы, несомненно, когда-то украшавшая настоящую женскую головку, не знающая щипцов для завивки, красок, масок и бальзамов для волос. Постороннему показалось бы, что срезана она была только что с деревенской краснощёкой девахи, вскормленной свежим воздухом, солнцем и молоком, так бросалась в глаза она своей свежестью, здоровым блеском и довольно внушительной длинной. Сейчас, такой на современных барышнях не увидишь. История её появления тоже была не совсем обычной.
Дело в том, что принёс косу молодой парень, пряча лицо под капюшоном серой толстовки. Проскользнув через стеклянную дверь, он развязно вытащил из рюкзачка это сокровище и помахал им перед носом девушки, стоявшей за стойкой. «Ввот, принёс, может, купите, уступлю ппо дешёвке», — заикаясь, пробормотал он, не глядя на девушку. Та, сначала, неодобрительно покосилась на пришедшего, потом оценивающим взглядом окинула предлагаемый товар. «Чёрт возьми, хороша», — подумала она, отметив толщину и блеск. Чуть-чуть поработать, и можно весьма неплохо продать, натуральные волосы всегда были в цене. Нет, не пустить на наращивание, оставить, вот так, как есть, во всяком случае, пока».
О цене договорились быстро. На вопрос о том, откуда такая красота, парень что-то невнятно промямлил, типа сестра модную стрижку сделала, отрезав надоевший хвост под корень, а потом сгрёб трясущимися руками деньги и исчез за дверью, в хаосе бьющей через край жизни. «Ага, сестра отрезала, жди», — усмехнулась девушка, желая незамедлительно показать приобретение всем мастерицам, создающим шедевры в этом уютном уголке.
Золотистая коса вызвала удивление и восхищение многих, кто находился сегодня в салоне. Отливающие здоровым блеском волосы заструились между пальцев, знающих в этом деле толк. «Шикарная вещь»! воскликнула одна из клиенток, с завистью оглядывая косу и мысленно сравнивая её со своими жиденькими локонами, повидавшими, казалось всё на своём веку. Нина, так звали девушку, которая сейчас провела удачную сделку, отошла в свой уголок и положила косу на ворох локонов, торчавших из огромной коробки. Занимаясь привычными делами, она поминутно оглядывалась, удивляясь, что же так влечёт её к этому олицетворению женской красоты. Сначала её показалось, что золотистый оттенок растворился в разноцветной массе локонов, и коса уже стала светло-русой, потом этот цвет потемнел, налился чернотой, и вот уже на Нину смотрит этакая гадина, которая пытается медленно сползти с края коробки. Девушка помотала головой, пытаясь избавится от наваждения. Нет, всё как было, никаких изменений и перемещений не наблюдалось.
***
Рабочий день подходил к концу, принося всем неумолимое желание оказаться дома, под сенью родной крыши с чашкой горячего чая или бокалом полусухого в руках. Поток клиентов иссяк, превратившись в одиночные фигуры, забегавших в салон что-то подправить, подстричь, или просто поболтать со знакомыми, разнося мелкие, ничего не значащие сплетни. Появление этого полного лысоватого человека, заставило товарок засуетится, забегать, изображая на смазливых личиках милые приветливые улыбки. Пал Палыч, так звали хозяина, не баловал это место своим посещением, но будучи на веселе, позволял некоторые вольности по отношении к работающим здесь девушкам. Мог и крепко выматерить, заметив забившийся под кресло клочок волос или малюсенькое пятнышко на поверхности зеркала, мог и приобнять, чмокнув любую девушку слюнявыми губами. Настроение сегодня у него было приподнятое, отчасти от солидной дозы алкоголя, отчасти от аппетитных закусок и приятного времяпрепровождения, скорее всего, с очередной пассией. Маленькие мышиные глазки забегали по большому залу, по лицам девушек, ожидающих поворота событий неизвестно в какую сторону, а потом губы мужчины растянулись в слащавой улыбке, и он, пробормотав что-то нечленораздельное, звонко шлёпнул Нину, оказавшуюся рядом, по круглой, обтянутой джинсами заднице. Тут же забыв о своей «милой» проделке, он грузно опустился в кресло, издавшее противный скрип под тяжестью холёного тела и разразился хвалебной речью в честь жриц храма красоты, созданного его заботливыми руками и умной головой. «Опять нажрался, боров проклятый», — подумала Нина, отступая за свою стойку, морщась от отвращения. В её ушах до сих пор стоял звонкий шлепок, а задница возмущённо горела от удара толстой пятерни. Такое развязное обращение Нине не нравилось, но, зная, какое переменчивое настроение у хозяина, который мог в любое время указать на дверь со словами: «Ножки в помощь», она решила промолчать, загоняя обиду в глубь нежной женской души. Нервно передвинув коробки из одного угла в другой, девушка остановила свой взгляд на косе, лежавшей на самом верху коробки, провела рукой по заплетённым прядям. «Коса, девичья краса! Вот обмотать бы такой косой толстую красную шею этому борову, пусть бы посмеялся», — подумала она, представив синий вывалившийся язык и красную одутловатую харю с выпученными глазами. Представленное не испугало, не вызвало чувство омерзения, а наоборот, даже настроение подняло. Оказавшись за стеклянной дверью, Нина с упоением вдохнула вечерний воздух свободы и направилась к остановке, совершенно забыв о переживаниях и нахальстве подвыпившего Пал Палыча.
***
Пал Палыч шумно глынькал воду прямо из крана, заливая разбушевавшийся пожар в глотке. Вспоминая, какого шороха он навёл в личном заведении, мужчина с довольной миной погладил обвисшее брюхо и завалился на широкую кровать, наполняя комнату громким храпом и запахом дорогого одеколона, в перемешку с потом и алкогольными парами.
Золотистая змейка бесшумно проскользнула по пушистому ковру, поднялась по ножке кровати и медленно продолжила свой путь, прячась в складках тёплого одеяла. Вот она осторожно коснулась пухлой руки спящего и проскользнула под подушку, оказавшись через минуту на оголённом плече, настойчиво пробираясь к шее, прикрытой складками мясистого подбородка. Скоро змейка, как вязанный шарф крепко обхватила в несколько рядов шею мужчины и начала затягиваться безжалостными петлями, преграждая путь воздуху, сжимая кровоток и ломая гортань. Пал Палыч спросонья царапал грудь, стараясь схватить злополучную удавку, ослабить петлю и вдохнуть глоток воздуха, который требовали его трепещущие лёгкие. Волосяным арканом, накинутым чьей-то сильной рукой, петля медленно, но верно сжимала горло, проникая концом в судорожно открытый рот, забивая его изнутри кляпом оживших золотистых волосинок. Тело мужчины напряглось, босые ноги беспорядочно заскользили по простыне в поисках опоры, глаза вылезли из орбит, позвоночник выгнулся дугой, приподнимая грузное тело, а потом это тело тяжело рухнуло, и только дёргающиеся пальцы ещё несколько секунд выбивали дробь, постепенно теряющуюся в складках мягкого одеяла.
***
Не о дочери мечтал Варун, сын должен род продолжать, опорой да защитником быть, сын должен лес под посевы выжигать, землю обрабатывать да бросать в неё семя благодатное. А тут шестая дочь на старости лет! Времена неспокойные. Хоть род его и небедный, а чего с девок взять, вырастет, вылетит из гнезда, да будет спину гнуть на свою семью, вдали от отца с матерью. А тут ещё половцы! Всё чаще и чаще стонала земля, от топота орды, даже в их глушь всё чаще и чаще доходили вести о выжженных и разграбленных деревнях, что на южной стороне. Даже женщины и дети учились владеть оружием, а бабье ли дело лук со стрелами в руки брать, ей хлебы печь, да детей рожать! Вот и старшая Яромила, туда же, то нож играючи в самую цель вгонит, то стрелу выпустит, что мужику на зависть меткий глазок у дурёхи. Старый Варун вздохнул, нападут половцы, не отобьёмся, вот и стоит ли подати князю платить, если в нужный момент вряд ли поспеет, да и встанет ли на защиту глухой деревушки, затерявшейся в лесах. А вот половецкий хан хитёр, небольшие отряды везде рассылает наткнётся вот такой отряд на поселение, стариков побьют, закрома разграбят, избы пожгут, а молодых в полон возьмут, а про девок и говорить нечего. Снасильничают, а кого смерть не приберёт, свяжут косами друг к дружке и погонят в степи свои. А такой товар можно было продать, обменять или оставить в личное пользование. Охрана была сильною, следили день и ночь, чтобы «товар» руки на себя не наложил. Мрачные раздумья прервал звонкий смех Яромилы, ярким лучиком промелькнувшим мимо отца. Вот она, душенька, любимица. Замуж бы её скорей, с родителями жениха уж давно сговорено, пусть бы в любви да в счастии пожила. А может, бог сжалится, отведёт беду чёрную, Если бы знал Варун, что беда чёрная уже недалече, не сидел бы, не думал думу мрачную, а собрал бы род свой и двинул на север, в глухие леса, где любая тропка — защитница.
Войско Кончака шло по намеченному маршруту, уничтожая на своём пути большие селения, пополняя запасы награбленного добра да бесконечные вереницы пленных. Воины Кончака довольно улыбались и говорили что-то на своём незнакомом наречии, подгоняя нагайками отставших женщин в рваных рубахах, прижимающих к себе детей. На стоянках их разделяли, не обращая внимания на крики и плач, щедро полосуя нагайками по плечам и спинам жертв, оставляя крупные кровоточащие рубцы. Сам Кончак, давно уже отправил несколько десятков отрядов по окрестностям, приказав привезти как можно больше добычи, во славу предкам и процветания его народа. Несколько отрядов вернулись, присоединившись к основному войску, хвастаясь награбленным и доблестью своих самых сильных воинов. Кончак ждал Ургуна, своего младшего сына, первый раз участвующего в набеге на эти богатые земли. Давно он должен бы уже вернуться, но ни посланные лазутчики, ни время ожидания не принесли хороших вестей. Небольшой, вдвое уменьшившийся и изрядно потрёпанный отряд, вернулся с наступлением сумерек следующего дня. С презрительной ухмылкой Кончак окинул взглядом скудный обоз с награбленным и небольшую кучку людей, тесно жавшихся друг к другу.
— И ради этого ты оставил гнить на чужбине моих лучших воинов обратился он к Ургуну, понуро опустившему голову.
— Отец, я знаю, добыча ничтожна, но есть то, что понравиться тебе и усладит твоё взор и тело. Она владеет луком не хуже наших воинов. Многих из них она отправила к предкам своими нежными руками, которые посылали стрелы так же метко, как и твои воины.
С этими словами он выдернул из кучки пленных тоненькую девушку, щёку которой пересекал кровоточащий рубец.
— Хочешь сказать, что эта женщина одержала верх над самыми прославленными воинами И ты предлагаешь её мне, в качестве услады, подпортив лицо плетью, — гневно закричал Кончак.
Глядя сейчас на эту девушку, никто бы не сказал, что эти хрупкие руки могли натягивать тетиву и пускать стрелы точно в цель, поражая врага. Её разум не помутился при виде сгоревшего отчего дома и порубленных саблями родных, исполосованные плечи не согнулись от ударов нагаек, а голубые глаза смотрели яростно и враждебно, испепеляя хана взглядом, наполненным ненавистью.
Ещё раз взглянув на добычу сына Кончак расхохотался.
-Красивые женщины всегда в цене, а если эта ещё и владеет оружием, то её цена возрастает вдвое. Я посмотрю, что она умеет завтра, а сейчас, прочь!
Подавленный Ургун поспешил скрыться подальше с глаз разъярённого отца, напоследок дав распоряжение своему воину, показывая на хрупкую девичью фигурку.
***
Утро выдалось серым и мрачным. Облака заполонили небо, скрывая отблески солнца и обдавая прохожих редкими капельками дождя. Мрачное настроение читалось на хмурых лицах людей спешащих по своим неотложным делам. Старушка божий одуванчик, кутаясь в старый потёртый плащ, стояла у стеклянной двери и с опаской и недоверием всматривалась в лица прохожих.
В город Гришка приехал рано, дела по работе, ну и в магазин зайти надо, подарок прикупить по случаю день рождения одной премилой знакомой. А тут Растерянная, совершенно потерявшаяся, и испуганная фигурка пожилого человека, натолкнула его на мысль, что помощь нужна, простая человеческая помощь.
— Третий день хожу, закрыту и закрыту, а спросить, когда откроют не у кого. Ты, сынок, случаем, не знаешь, когда откроют скороговоркой защебетала старушка, когда Гришка подошёл поближе.
Парень мысленно улыбнулся, недоумевая, зачем старушке салон красоты, в который она так стремилась попасть. Но та продолжала щебетать, распознав в Гришке родную душу.
— Внучок мой, дурья голова, третьего дня сюда вещицу одну снёс. Всё бы ничего, да вещь эта у нас из поколения в поколение по женской линии передавалась. Понимаешь, сынок, беда будет, если её назад не вернуть. Вот и хочу назад выкупить. А деньги есть, куда без них, — старушка порылась в кармане плаща и показала несколько смятых бумажек, скорее всего, сэкономленных с и так небольшой пенсии.
Продолжение следует…
dianaviugina