Истории из жизни реальных людей
Я проснулась в нигде. После кошмара. Темнота. Пошарила руками. Деревянные доски, покрытые грубой холстиной. Подобие подушки из комков ваты. Холодные стены. Я не помнила ничего. Ни своего имени, ни лиц родных, ни места, где живу. Ничего.
Свет, хлынувший в открывшуюся дверь, ослепил.
— Чё лежишь Вставай!
Говоривший стоял спиной к лампам. И я видела только форму с нашивками, грузную фигуру и короткую стрижку ёжиком.
Длинный коридор с чередой одинаковых плафонов. Зелёные стены. Всё казалось унылым, ветхим, изношенным. Как и форма мужчины. И его помятое, усталое, одутловатое лицо. Словно хозяева давно махнули рукой на здание, свой внешний вид и саму жизнь.
В кабинете, куда меня привели, горела тусклая лампа, неровно стоял стол, вместо одной ножки которого были подставлены книги, вдоль стены помещались обшарпанные стулья. Ни одного одинакового.
Мужчина за столом пролистал бумаги:
— Садитесь, гражданочка Гагарина. Больше не будем дебоширить в магазине
Я по-прежнему ничего не помнила. Но сейчас было важно выбраться. Поэтому я кивнула.
— Никогда.
— Хорошо, гражданочка Гагарина. Распишитесь.
Я поставила на желтоватом листе закорючку. Мужчина отдал мне паспорт, подошёл к стенному железному шкафу, выдвинул поцарапанный ящик, вытряхнул рядом со мной вещи: связку ключей, простенький сотовый, вскрытую и помятую упаковку жвачки, несколько презервативов, расчёску, пудреницу, помаду, сумочку цвета мышиной радости — то ли лежалый маасдам, то ли вскрытое жигулёвское.
— Петров, проводите гражданочку на выход.
Всё тот же помятый конвоир вновь повёл меня по зелёным коридорам.
На улице было не лучше. Пасмурно. Пустынно. Под ногами чавкала грязь. Двух- и пятиэтажные обшарпанные дома, облезлые деловитые собаки, клочковатое серое небо.
Я открыла паспорт. На меня смотрела женщина с невыразительными, мелкими чертами лица и пустым взглядом. Я достала пудреницу. То же лицо. Сломанный клык. Прическа мочалкой. Но глаза другие — зелёные, яркие, требовательные. Неужели это я Ладно, не до этого сейчас.
Нашла адрес. Открыла на сотовом карту города. Отлично. Идти недалеко, пару остановок. Полезно размяться.
Квартира оказалась коммуналкой. Неужели в таких ещё живут…
Пока я возилась с замком, мимо проплыла дородная дама в кимоно с цаплями:
— А Женька! Где пропадала Твой обожаемый первый день держался, а потом загулял.
— И где он сейчас
— Знамо дело. В кочегарке спит.
— Ну и ладно.
Я зашла в комнату. Грязь, пыль, серое бельё, немытые окна. Выглянула в коридор. Атласная дама ещё сидела на кухне. Я оглядела её чистое крупное тело. Аккуратную, хотя и безвкусную одежду:
— Одолжишь стирального порошка
Дама приподняла соболиную бровь:
— Женька, чё это на тебя нашло
— А меня машиной сбило. Что-то помню, а что-то нет. Вот квартиру помню, а где у нас что, забыла.
— Не повезло тебе. Ну ты всегда по окнам да витринам больше смотрела. Любовными книжками зачитывалась. Реальней надо быть. Пошли. Повезло тебе, что у меня отгул сегодня. Вот стиралка. Плита. Холодильник. Ваша вторая полка. Здесь ведра для уборки — скидывались, общие. Петрович зажал деньги. Помнишь Петровича-то
Я отрицательно покачала головой. Потом заметила на шее дамы подвеску с именем Любаша и нашлась:
— Тебя, Любаш, помню. Хорошая ты. Добрая, — глянула на пухлые пальцы без обручального кольца и добавила, — а мужики козлы.
— Козлы, — согласилась дама, глубоко вздохнула крупной грудью. — И Петрович — козёл. Будет в долг просить — не давай. Запойный он. Как и твой. Извини, конечно. Но Колька тебя на дно тянет. Ладно. Вот душевая. Ваша с Колей нижняя полка справа.
Не густо. Пара дешёвых шампуней, мыло в пластиковой коробочке и старые зубные щётки.
Дама протянула мне пачку порошка:
— Держи. Можешь не возвращать. С работы халявный принесла, списали, ну а я в хозяйство утянула.
— Спасибо, Любаша! Ты золотце!
— Ладно, Женёк, прорвёмся. Если что обращайся.
Я стащила грязное постельное бельё, запустила стиралку, набрала полное ведро воды, намыла окна, полы. Намылась сама. Животик. Мда. Судя по нехитрому быту, денег на пилатес у нас с Колей нету. Буду бегать и планку дома. Ещё бы Колю этого увидеть. В чистой комнате мне стало веселее. Ещё лучше стало, когда я вынесла в коридор несколько стопок любовных романов.
В ближайшие дни Коля так и не появился. В кочегарке его тоже не было. Меня мучили кошмары. Рыжеволосый мужчина подо льдом. Рот раскрыт, бьёт по прозрачной поверхности. А я стою и смотрю, как он задыхается, а потом тонет.
Я искала фотки Коли. Их не было — ни на телефоне, ни в тумбочке, нигде в квартире. Но зато в результате поисков я нашла небольшую заначку в бельевом шкафу. Поменяла причёску. Перекрасилась в брюнетку. Нарастила клык. Купила строгий костюм, пару блузок и аккуратные туфли.
Любаша изменения одобрила:
— Женёк, а ты красотка. Слушай, нам в салон красоты на ресепшн женщина нужна, клиентов записывать. Пошли Доход с левых клиентов делим пополам по-соседски.
— Конечно, Любаш.
С первой зарплаты я планировала пополнить гардероб, но всплыл Коля. Как он утоп — никто объяснить не мог. Похороны съели зарплату, пришлось ещё и в долги влезть. Но Любаша, Петрович, Романовы и Семёновы помогли. А потом мы помянули покойника на кухне. Я услышала от соседей столько хорошего о Коле, что пожалела, что не знала его живым.
А дальше Дальше я сделала ремонт. Купила мебель. Обновила гардероб. Пошла в фитнес-клуб, подтянула фигуру. Поменяла работу, перейдя в салон красоты на центральной улице. Появились лишние деньги. Стала покупать золото и начала ходить к психотерапевту, чтобы решить проблемы со сном. Кошмары не прекращались.
Игорь Андреевич мне понравился сразу. Худенький, гибкий, умный, весёлый. Мы начали встречаться. И я призналась, что год назад у меня была амнезия.
— Женечка, а давай попробуем регрессивный гипноз.
— Игорёша, давай. А то я уже придумала себе историю, что я потерявшая память миллиардерша. А вдруг и вправду так! Иногда вижу во снах кусочки роскошной жизни: яхты, приёмы, рецепты дорогих блюд. Готовила их даже. И, представляешь, вкусно!
— А, может, и вправду, дорогая. Ты у меня такая стильная, изысканная, — мужчина чмокнул меня в щёку.
Я легла на кушетку. Игорь говорил и говорил со мной. Постепенно его голос стал отдаляться…
Я вспомнила свою встречу с Любашей год назад. Вспомнила полицейский участок. Вспомнила, как открываю бутылки с вином прямо в магазине и пью. И не могу унять страх, холод и дрожь в руках. Вспомнила, как мы ругаемся с Колькой на мосту из-за бутылки водки, он пытается избавиться от меня и выпить, а я хватаю его руки и со слезами на глазах прошу:
— Коленька, не пей! Коленька!
Он бьёт меня по лицу. Прямо бутылкой. Я отклоняюсь. Удар приходится по касательной. Рассекает губу, откалывает кусочек клыка. Я вижу, как на снег падают алые капли.
Колька замахивается вновь. Я толкаю его, тонкие перила мостика не выдерживают веса, подламываются, и Колька летит вниз, в реку. Его тело проламывает лёд. Уходит под воду. Колька пытается выбраться. Но его движения всё медленнее, тело деревенеет, и Кольку утаскивает под лёд. Одно мгновение я вижу рыжие волосы, плывущие в воде, раскрытый, словно удивлённо, рот, руки, прижатые ко льду с той стороны. И тело скрывается под заснеженной частью реки.
Я просыпаюсь в нигде. После кошмара. Меня трясёт. Передо мной испуганное лицо интеллигентного худощавого мужчины:
— Женечка, ты только не паникуй. Мы всё решим.
— Решим Вы кто Где я
Я ничего-ничего-ничего не помню…