Особенное

Две недели. Мне надо продержаться две недели. Интернета нет, связи нет, розетка одна — и та в общем коридоре, не положено в комнатах. Говорят, здесь раньше был монастырь при царской России. Потом его перестроили под нужды образования, но многое на территории напоминает о прошлом, кровать точно с тех годов, наверное» думала я засыпая.
В комнате пахло хлором, в углу, за стеклянным шкафом с разными склянками, стояли брезентовые носилки. Отдельного жилья в селе для будущего педагога не нашлось, поселили в школьном медизоляторе. Ну, ничего, поболтаюсь здесь немного, последняя практика, там диплом недалеко и местечко преподавателя музыки в частном лицее с эстетическим уклоном. Как же не вовремя, друг детства моего куратора, заболел и попросил его помочь с кадрами.
Глухое старое село, здесь все было не обычным: не тронутый техническим прогрессом воздух разрывал лёгкие и кружил голову; к красоте звёздного неба тоже не сразу удалось привыкнуть: «Вот и конец света наступил » было первой мыслью, когда огромный лунный диск завис над покосившимися крышами, так низко, что казалось, вот-вот можно будет разглядеть американский флаг; насекомые в своих размерах не уступали небесным телам, накинулись на меня как на заморский деликатес.
Лобное место единственный магазин — работал несколько часов в день, очередь собиралась задолго до открытия, ждали машину с хлебом, галдели о насущном, травили байки. Завидев новые уши, каждый считал долгом влить в них весь исторический опыт села: от жизни семьи до пугающих небылиц о старом монастыре, который переделали под интернат восьмого вида.
Дети, которые там обучались, тоже были не обычные, таких в обществе, чтоб не обидеть, принято называть особенными.
Не со всеми учениками знакомство прошло на занятиях. Утром пятого рабочего дня, я, возвращаясь с завтрака в корпус, услышала детские вопли полные ужаса. Источники звука в количестве целого шестого «Б» класса бежали ко мне за спасением. Из-за пригорка показалась голова, явно не живая, с длинными редкими волосами и пустыми глазницами. Осознав, что страшные истории, услышанные в магазине, не фольклорный вымысел, я возглавила толпу и, крича громче всех, на заплетающихся ватных ногах ворвалась в учительскую, с порога заявив, что за нами бежит оживший мертвец.
Вот, зараза, Полинка Укращенюк! со спокойствием разбуженного удава сказала завуч, оторвавшись от чтения журнала. Опять череп где-то нашла. Игорь, иди, разберись.
На склоне горы, на которой стоит интернат, до революции было монастырское кладбище. В советское время там построили несколько хозяйственных сооружений, но из-за не устойчивого грунта, по официальной версии, или потусторонних сил — по народной, ни одно не устояло. И сейчас — после дождей — история прошлого столетия напоминает о себе вымытыми из недр костями.
Полинка Укращенюк мимо таких сокровищ пройти не могла. Чаще попадались кости скелета, но их не очень боялись, а вот череп, да еще и с волосами, сразу же надевался на палку… и серые интернатские будни становились веселей.
Игорь Аристархович, местный физрук, имел авторитет перед девочкой, только он мог угомонить неуемную активность второклашки, пуская ее в спортивное русло.
Дураки, вокруг одни дураки, как я устал от всего этого, пробурчал под нос работник физической культуры и отправился разбираться.
Мы с Любовью Валентиновной, воспитателем второго «А», очень тонкой и набожной души женщиной, вышли следом.
Вы, моя хорошая, не обращайте внимания на него. Игорь Аристархович со вчерашнего происшествия еще не отошёл, злится, да и шея набок свернута, болит. Человек он хороший, все для этих сорванцов делает: сам тренажёры смастерил, в зале кольца баскетбольные примостил, чтоб дополнительно с ребятами заниматься. Им ума природа не дала, зато силы и энергии — как у атомного реактора. Стараемся, чтобы при деле были: кто поет, кто танцует, кто рисует хорошо, кто спортом увлечён. Игорь Аристархович в молодости играл за команду института, хорошо их тренирует, они даже здоровых обыгрывают на областных турнирах. Вчера съездил в город к спонсорам за мячами — полную машину привез.
Зашёл в зал, а у «Волги» своей двери открытые оставил. Я, от греха подальше, закрыла — мало ли кто позарится и побежала в корпус на собрание, торопилась, не подумала, что Игорь ключи внутри оставил. Вышла, а он вокруг автомобиля ползает, ругается:
Дураки, захлопнули двери! Знают же все, что не закрываю никогда — сломаны, только ключом открыть можно, придётся стекло бить.
Игорь, прости, говорю, это я, чтобы не своровал кто, пока ты отлучился. Чем тебе помочь
Люба и ты дура, иди, помолись лучше.
Ну, я и пошла. Через пятнадцать минут вернулась, багажник открыт, а дети за ноги Игоря Аристарховича вытягивают из «Волги»: залезть-то он залез, а обратно с его двухметровым ростом не смог выбраться. В месиве спортинвентаря даже не понятно было — где голова физрука, а где мяч. Еле вытащили, шею свернули, но ключи достали. Ваське из восьмого «Б», спасибо — на кнопку нажал, багажник и открылся. Вот и дураки! Игорь все перепробовал, а там не проверил, да и ключи в машине сам оставил.
В школе особенными были не только люди. В сторожке жил древний пес. Он с трудом ходил и совсем ничего не видел. Мальчишки подобрали его на дороге — лежал в луже крови. Выхаживали всем интернатом, перевязывая, заливая в пасть лекарства и детские слезы. Что помогло собаке выжить — загадка. В благодарность пес, как мог, нес службу в подчинении у сторожа Николая Михайловича. В шутку кто-то назвал однажды нового охранника Михалычем, за сходство с прототипом: громкий голос, сварливый характер и отсутствие ноги. Да так и закрепилось имя. Бывало, увлечется, облаивая кого-то, отойдет чуть дальше от сторожки и заблудится. Так и стоит, пока тёзка его не найдёт. Николай Михайлович смеялся: «Вместе у нас, как и положено, по две ноги на каждого работника».
Время пролетело неожиданно быстро, хотя по приезду казалось — буду делать зарубки на дверном косяке, считая дни до окончания практики. Я уже могла спокойно пройти мимо Полинки Укрощенюк с бедренной костью в руках, да и уроки проходили легко — музыку дети очень любили. За две недели мы успели подготовиться к концерту в честь окончания учебного года.
После представления планировались соревнования по кроссу, но их отменили из-за дождя, и провели дискотеку. Как оказалось позднее, педагоги не учли, что эмоциональный подъём воспитанников не найдёт выхода в танцах, и выпрыгнет через разбитое кулаком окно и пару фонарей под глазами.
На следующий день я уехала домой и забрала с собой частичку особенного в чемоданах, полных ребячьих подарков.
Вернулась осенью. Другу моего куратора пришлось переехать из-за здоровья в более тёплое и спокойное место.
Уговаривать меня занять вакансию не пришлось, все лето магнит в детских поделках тянул к их творцам.
Все особенное было прежним, разве что Михалыча мужики в августе задавили, чтоб не мучился, совсем плох стал под конец. У ворот встретил новый сторож кот без хвоста и с одним ухом, мальчишки притащили. Ну вы сами догадались, как его назвали.

Источник