Короткое замыкание

— Оля, ну какое, к чёрту, восьмое марта Ты платежи видела А эта, блин, зараза, — Олег резко выдвинул стул и сел, — опять за два месяца вперёд потребовала. Нет, ну это наглость. На курорты она свои поехала.
Ольга вздохнула. Хозяйка их арендованного мира отдыхает за границей три раза в год, и перед её отлучками приходится оплачивать наперёд. «Ещё ведь нужно заплатить за садик», — посмотрев на календарь, она отметила, что уже почти конец месяца. Пролетают дни, вот уже и до весны совсем ничего.
Она опустила взгляд. Домашние, истёртые от продолжительной носки тапки, в очередной раз напомнили, что давно уже просят каши. Пол в квартире был холодный, но на новые тапочки пока не было денег. И на абонемент в фитнес-центр. И на отпуск.
«Пока мы не можем себе это позволить» длилось уже несколько лет.
— Мальчики, не забудьте сразу надеть носки, — она заглянула в детскую. Скорее собирайтесь, вас сегодня папа уведёт.
С милым рай и в шалаше. Так Ольга думала, когда они только начали жить вместе, в крошечной съёмной комнатушке три на четыре метра. «Деньги дело наживное», — говорила она матери, которая от будущего зятя была, мягко говоря, не в восторге. Зато у них была любовь. Настоящая, а не как в сопливых мелодрамах. Олег помогал ей по дому, и с сыновьями возился. Когда был дома, частенько сам готовил.
Во время совместных вылазок, которые стали сейчас редкими, старые и новые знакомые восхищались их парой: «Вы идеально смотритесь! Да у вас и имена почти одинаковые!»
Потом, они, конечно, переехали сначала в небольшую однушку, а теперь вот и в двушку, перешли с постного на мясное, но денег всё равно было недостаточно. По крайней мере, для того, чтобы мотаться по заграницам. Да и на нашем море Оля считала последний раз были шесть лет назад. «Ничего, выпалывая сорняки, тоже можно загорать», — так она думала, когда муж купил небольшой участок в черте города. Ольге не очень хотелось полоть, но она не спорила. Смирение добродетель. А может, Оля просто боялась поговорить начистоту.
Теперь милого, с которым и в шалаше, становилось всё меньше, и на его место всё чаще посягал какой-то сердитый, грузный мужик, вечно чем-то недовольный. И изношенные тапки, которые она видела в сотый раз, сейчас почему-то вызывали новые чувства вовсе не смиренные.
Восьмого марта хотелось. И тюльпанов, и любимого Олиного «Либфраумильх», и может, даже, новое платье. «Куда тебе столько» — спрашивал Олег. Оля терялась, не умея объяснить мужу радости от выхода на работу в обновке. Да и платьев, как ей казалось, было не так уж и много два нарядных (на случай, если пригласят на юбилей в ресторан, например), и три повседневных.
— Всё, я поехал, — Олег залпом допил кофе. Сегодня задержусь немного, на работе сабантуй будет.
— Машинку надо починить, — невпопад сказала Ольга.
— Оля, я посмотрю обязательно, — он коснулся губами её щеки. Жена, несмотря на усталые круги под глазами и располневшие бёдра, всё ещё была привлекательной. Он любил её. За столько лет не изменял, да и не думал даже о других женщинах. Уставал на двух работах. Скучал по семейным вечерам (в последнее время редко удавалось такие выкроить). Олег вообще не понимал женатых приятелей, которые шли налево тратить туда и время, и деньги, которых и так не бывает достаточно, казалось ему неразумным.
«Месяц уже смотрит», — несколько часов спустя думала Ольга, загружая вещи в машинку.
Тапки она выбросила.
***
Олег заходил в подъезд, когда ему позвонили. Ответил не без удивления: обычно по всем вопросам сотрудники детсада обращались к Ольге.
— Да… Как не забрали Оля должна была, у неё выходной сегодня…
Лифт пополз вверх, и связь пропала. Почему жена не забрала детей Не отвечала воспитателям Как давно они разговаривали Олег понял, что последний раз Оля писала в самом начале сабантуйчика значит, это было ещё в обед. Что-то неприятное, жгучее пролилось внутри. Страх.
Провернул ключ дважды, вошёл. В квартире было тихо. Олин пуховик в прихожке, ботинки на обувной полке. Неприятное влилось в лёгкие и мешало дышать.
— Оля
Он увидел ещё из коридора. Её голову, неестественно запрокинутую. Безжизненные руки.
Он не запомнил, как вошёл в кухню.
Запомнил на полу воду, смешанную с цветом свёклы Оля чистила на борщ.
Запомнил, что телефон звонил и звонил.
Запомнил, что кто-то кричал. Громко, надрывно, страшно. Крик был чужим, нечеловеческим, но почему-то шёл через его горло.
***
Позже Олег отвёз машинку на участок там ранней весной ещё никого нет.
Бил арматурой. Сначала резко, отчаянно, с каждым ударом выкрикивая: «Короткое! Замыкание! Сука!» Потом реже посылая удары, легче, и уже почти бессловесно. Только рычал зверем.
Сел, закурил. В который раз думал о том, что всё могло быть иначе. Мог найти время хоть ночью и разобрать её, посмотреть. Мог вызвать мастера взять из заначки, да и чёрт с ним, с подарком! А ещё раньше он вспомнил, что Ольге сразу не понравилось, что машинка будет в кухне, возле раковины. Да, после переезда она спрашивала у него, можно ли вывести в ванную.
« Можно, но заморочек… Там нужно стену сверлить, раковину убирать. Пусть здесь. Олег, тут почти места нет, как я буду мыть посуду Ну, встань. Давай отодвину. Смотри, так лучше, тут даже я вмещаюсь».
Сейчас бы он вывел что и куда угодно. Смял бычок, и закурил ещё одну.
Посмотрел на искорёженную машинку.
Он сам был искорёжен сильнее.
С этим жить.

Источник