Истории из жизни реальных людей
Домна заняла своё место. Она стояла в цехе, который до её прибытия был огромным. А теперь он казался не больше одеяла как будто его накинули ей на плечи. А она была королевой, царицей!
Как мы её ждали! Не каждого гостя так встречают. Для её транспортировки выдумали целое механическое сооружение, размером чуть меньше самой домны. Она как будто вернулась домой, а не прибыла по частям, и не собиралась днями и ночами! Санька рассказывал так, как будто это произошло на днях, а не десять лет назад.
Таська смотрела в эти горящие глаза, на эту широкую счастливую улыбку. И сама была необъяснимо счастлива. И немножко жалела, что не видела всего этого. Хотя ей и было тогда всего-то десять лет, и в город она приехала только год назад. После интерната и восьми классов школы вариантов было немного. А здесь, в Сибири, было и трудоустройство, и комнату давали. Приезжай и работай.
Так Тася и попала весной на завод, на проходную.
Ты представляешь, продолжал Сашка, мне было всего пятнадцать лет, я мог не увидеть такого важного события! Как я уговаривал отца, сколько ходил за ним по пятам, чтобы хоть одним глазком. Согласился. Согласился! Договорился с бригадиром взять меня как подсобного работника. На один день. Я спать не мог, пока ждал отца с ночной смены. Пока ждал, что ответит бригадир.
Санька рассказывал, а сердце «заходилось» от восторга. То ли это от счастья быть причастным к главному, градообразующему предприятию, гордо именующемуся Металлургический Комбинат. То ли от того, что эта смешная курносая девчонка прямо сейчас сидит рядом и ловит каждое его слово.
И он чувствовал: что бы он ни сказал, всё для неё важно. Почти волшебно.
Таська хотела бы работать там же в цехе. Конечно, варить сталь девушку не допустят, но можно быть крановщицей, например, или инженером. Ах, как лестно было бы услышать: «Это Таисия Воронкова, первый в стране инженер женщина».
Но для этого нужно было учиться. И Таська уже подала документы в вечернюю школу. А там и до института рукой подать.
Пока же она была счастлива слушать рассказы, как всё начиналось, сравнивать с тем, что видит сейчас. Восторгаться стремительному прогрессу и огромным перспективам.
Каждый день город сверял время по восьмичасовым гудкам, означавшим конец одной смены и начало следующей. Утром и вечером.
Трубы гордо возносились ввысь, и видно их было в просвет каждой улицы, ведущей к этой махине. С каждого пригорка урбанистический пейзаж радовал глаз.
Трубы дымили белыми клубами, и горожане шутили: «А у нас завод по производству облаков!»
Каждый раз, когда их смены совпадали, Сашка передавал Тасе гостинцы с кем-нибудь, кто шёл на проходную. Тася возвращала приветы и новости концертной программы в клубе.
Вечерами гуляли в Парке Сталеваров, по выходным или выбирали концерт, или шли на танцплощадку при клубе.
***
Санька, нам в профсоюзе поручили шефство! от переполнявшего её энтузиазма Таська аж пританцовывала. Больница детская. Теперь от меня больше пользы будет! А то сижу, как сыч за стеклом: «Предъявите документы», «Получите документы». Скука.
На заводе каждый человек важен. Каждый человек на своём месте. Эх, Таська, смешная ты у меня, парень не мог сдержать улыбки.
У тебя тихо спросила Тася и зарделась.
У меня, у меня, так же тихо ответил ей Санька и, не удержавшись, крепко прижал к себе девушку. Та, не веря в своё счастье, уткнулась ему в плечо и не смела пошевелиться.
А потом была больница.
Худые бледные дети, которые задыхались от кашля. А когда не кашляли, дышали тяжело, иногда со свистом, который было слышно даже без фонендоскопа.
Сначала Тася с подругами помогали медсёстрам, но привычная работа выполнялась персоналом быстро, и помощь почти не требовалась.
Тут и пригодились игрушки да книги, которые принесли с собой девчата. Мишек и зайцев дети быстро поделили между собой и запросили книжку. Тася читала сначала сказки, потом рассказы про зверей, а потом стихи про игрушки.
И так забавно у неё это выходило, что ребята смеялись. И закашливались. Некоторые кашляли в тряпицу, и ком в горле не давал Тасе дышать.
Она прятала слёзы за книгой, делая вид, что ей тоже смешно. Старалась читать не так весело, но ребята всё равно смеялись. И всё повторялось.
Когда пришло время тихого часа, и ребят уложили спать, Тася спросила сестру:
Это что же, везде так много туберкулёзных
Что ты, дочка, у нас да на Урале ещё, там тоже металлургический, медсестра была в возрасте, казалось, многое видела, привыкла, но в глазах была видна давняя печаль. Дымит махина, вот и болеют ребятушки. Особенно какие за заводом живут, вон там.
Сестра неопределённо махнула рукой, тяжело вздохнула и пошла по своим больничным делам.
***
Знаешь, я ухожу с завода, Саш.
Вот это новость, Сашка был озадачен.
И-и-и Тасе было страшно говорить, но она решилась, если ты не уйдёшь, мы не сможем быть вместе.
Ты что такое говоришь Я литейщик пятого разряда! У меня профессия, уважение, зарплата! слова Таськи были как гром среди ясного неба.
И Тася рассказала обо всём. О больнице, о страхе, о детях, о тоске в их глазах. Боль выливалась слезами и потоками слов. Тася всё говорила, говорила, и голос срывался, и она сама срывалась на плач.
Сашка обнял её, чтобы хоть немного успокоить.
Ну-ну, глупенькая. Дети болеют, всякое бывает.
Тася вырвалась из его объятий.
Всякое! от негодования у неё просел голос. Ты не понимаешь Это не «бывает», это из-за него они болеют.
Да из-за кого Ничего не пойму!
Из-за комбината. Это наши «облака» разрушают лёгкие детям, слёзы снова покатились по щекам. Ты представляешь, как это задыхаться Они даже смеяться не могут, потому что сразу наваливается кашель. Сашка, они такие худые, маленькие, но уже живут в аду. И этот ад каждый день создаём мы. Мы с тобой. Мы все, литейщики, крановщики, обходчики, даже директор
Тася, Тася, пытался вразумить её Сашка, ты же учиться хотела.
А я и буду учиться, только теперь не ради завода. На врача пойду, или хоть на медсестру! А ты Так и будешь работать на заводе
Я. Я не знаю.
Думай, с горечью в голосе сказала Тася и ушла.
Пару недель спустя гудок взвыл в десять утра, через два часа после начала смены. Что-то произошло на заводе. Все, даже те, кто недавно ушли со смены, бежали назад.
Отовсюду сыпались вопросы, все нервничали. Откуда-то прокричали:
Швах, ребята! Домна тухнет!
Как тухнет! Это же не просто так остудить такую махину! Неужели смена ничего не заметила Тут минимум восемь часов нужно.
Ну, ты мне-то не рассказывай. А вот, видишь, тухнет!
Таська стояла в начале проспекта, тянувшегося от площади перед заводом. Её не трогала вся эта суета. Конечно, было любопытно, что же там произошло. Но гораздо больше её занимало другое зрелище.
Основные трубы уже почти не дымили. Только немного две маленькие по бокам. Дым рассеялся и оказалось, что за заводом гора. Гора, на которой расположились частные домишки с огородами, и которая раньше была скрыта за клубами дыма. Целая гора!
Вдруг кто-то коснулся её руки. Это был Сашка.
Сашка, удивилась Тася. А почему ты не там
Там и без меня народу хватает. Там сейчас суматоха, будут разбираться, искать виноватых.
Тася смотрела на Сашку. Сашка смотрел на завод и как будто думал вслух:
Ох, и подгорят чьи-то хвосты. Жарко там сейчас, как в аду, тут он посмотрел на Таську и взял её за руку. И этот ад создали мы. Вместе.