Lux ex tenebris

 

Lux ex tenebris Эмшун ходит по земле, и смерть ходит за ним. Идет-идет, почти не слышно, обернешься и нет никого. - Зачем ходишь как-то спросил он. - Я всегда за тобой. Смерть улыбается и глаза

Эмшун ходит по земле, и смерть ходит за ним. Идет-идет, почти не слышно, обернешься и нет никого.
— Зачем ходишь как-то спросил он.
— Я всегда за тобой.
Смерть улыбается и глаза её льдисто-голубые, почти бесцветные. Засмотришься и провалишься вглубь, в темноту.
***
Разлом застает его в разгар эпидемии в Константинополе. Эмшун* склоняется над больным, кладет руки на горячий от лихорадки лоб. Привычно сплетает заклятье но магия утекает сквозь пальцы, и не ухватить, не удержать. Растерянно смотрит в лицо человеку: измученному, не понимающему, как только что оборвалась последняя надежда.
Хмурится. Решительно закатывает рукава:
— Это мы еще посмотрим, — и торопится к огню уж простейшее обезболивающее он и из трав сумеет сделать.
Эмшун не верит в судьбу и предназначение. Он верит в свои руки и в свою голову другие союзники совершенно не надежны.
— Дураки, — ворчит он, глядя на творящийся бардак.
После Разлома сходят с ума бывшие боги, чахнут магики, воют от отчаяния колдуны и шаманы. Эмшуну нет до них дела мор шагает по земле, и люди увядают, как сорванные цветы под солнцем. Его считают хорошим лекарем, в то время как внутри все скручивает от бешенства, от бессильной ярости, от беспомощности. Работать со слабой человеческой медициной сложно, но Эмшун не позволяет себе сдаваться. Его самого словно не касаются болезни и время: волосы так же черны, смуглые руки так же сильны.
— Не останусь же я одна, — хихикает Смерть.
Жар византийского солнца сменяет прохлада Средиземного моря, потом высохшая трава степей, потом снова море. Доктор примеряет новое, птичье, облачение, отчаянно смотрит на агонизирующие города с крестами на воротах, на кучи трупов, на столбы черного дыма и опустевшие соборы. В Неаполе погибает две трети жителей, в Авиньоне и того больше.
Смерть находит Эмшуна, когда он сидит на корточках возле умершей женщины и внимательно разглядывает черные пятна на предплечье.
— Не стой за спиной, — шикает на нее доктор и отходит от тела.
— Я всегда за спиной, — улыбается Смерть и Эмшуна пробирает от холода.
— Специально, что ли, меня искала и тут он видит процессию танцующих людей со смоляными факелами в руках. На их лицах что-то среднее между отчаяньем и истерическим весельем. О. Понятно.
— Они думают, что настал конец времен, — шепчет Смерть и идет людям навстречу.
Эмшун сжимает виски и сам еле останавливает нервный хохот. Ущербный Разлом забрал возможность использовать магию, но оставил способность ощущать. До Эмшуна все еще доносились мольбы и просьбы об исцелении, сливались в непрекращающийся стон в голове. Но все реже. Его забывали. И спасибо на этом.
***
Эмшун лежит на одеяле, но ни жар от костра, ни одежда не ограждают от холода стылой земли. Ему кажется, что, пока он спит, из глубины к нему тянутся корни. К теплу тянутся.
Сквозь дрему доносится топот, тяжелое дыхание, почти ощутимое отчаяние значит, по работе. Эмшун распахивает глаза на самом краю света от огня на коленях стоит болезненно худой мужчина и протягивает к нему руки:
— Вы же лекарь
— Я да, верно, — и как они узнали Он же даже в поселок не успел зайти. Что случилось
— Жена, — мужчина тяжко сглатывает. Рожает тяжко. Боюсь, умрет.
Интересно. Возможно даже, сегодня он не один.
В избе натоплено, душно от столпившегося народа. Эмшун выгоняет почти всех, кроме повитухи, приветственно кивает ей:
— Доброй ночи, Бригита**. Значит, лекаря позвали, но и цыплят у ручья все же зарыли
— И тебе не хворать, старый ворчун, — белозубо улыбается Бригита. В родах все средства хороши.
Эмшун идет к тазу мыть руки, видит сквозь окно смутный силуэт Смерти. Грозит ей пальцем и решительно отворачивается.
***
Бригита решает дальше следовать по миру вместе с ним, и Эмшун искренне этого не понимает.
— Да будет тебе, — беззаботно тянет она, заплетая косы. Кто еще остался-то Либо поубивали друг друга, либо с ума посходили и сидят себе в лесу, деревья грызут. А нам с тобой некогда.
— Некогда, — эхом откликается Эмшун, перебирает стебли паслёна. Debes ergo potes.***
— Именно. Долг лучше молитв удерживает, тебе ли не знать.
Джироламо Фракасторо описывает способы распространения инфекций. Левенгук показывает их миру. Пастер, Кох Эмшун с воодушевлением читает трактаты, ведет переписку с крупными университетами. Бригита дразнит его пылевой крысой и червем, но восторг разделяет. А еще почему-то улыбается все чаще и просит помочь заплетать волосы. Разучилась, что ли
***
— Доктор Мори, подойдите в палату!
— Минуту, — Эмшун устало трет глаза. Войны двадцатого века вот где настоящий конец времен. И так без работы ни дня не сидел, а тут и ночей не остается.
В палате гомон и смех. На поправку идут, значит.
Эмшуну улыбаются:
— Доктор, вы прямо волшебник, — солдат Дюбуа, судя по карточке, — слегка напрягается, когда Эмшун надавливает ему на живот.
— Конечно, волшебник, — невозмутимо соглашается доктор. — Пенициллины — очень сильное колдунство.
Из коридора Эмшуну машет рукой Смерть и проскальзывает в сторону операционной. Что ж, с магией он или без, не важно. Видит небо, всех не спасти, но кто ему запрещает пытаться

 

*Эмшун — финикийский бог врачевания
**Бригита — в ирландской мифологии богиня войны, поэзии, ремесел и врачевания, а также помогающая женщинам при родах
***Debes ergo potes «должен, значит можешь»

Lux ex tenebris Эмшун ходит по земле, и смерть ходит за ним. Идет-идет, почти не слышно, обернешься и нет никого. - Зачем ходишь как-то спросил он. - Я всегда за тобой. Смерть улыбается и глаза

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *