Увеличительное стекло

Я сидел на «вишнёвой» лавочке, листал мамин журнал про магазины и ждал Вовку. Лавочка эта только так называется «вишнёвая». Это, конечно, не значит, что она сделана из вишен. По-настоящему, вишня растёт неподалёку, в двух шагах. А лавочка самая обыкновенная. Деревянная. И очень старая. Два толстеньких круглых столбика в земле и досочки на них, коричневые от времени и гладкие. Почти как зеркало. Такие гладкие, что даже занозу на них не загонишь хоть голышом садись. Здоровенная вишнёвая ветка свисает прямо над головой, и поэтому один край лавочки попадает в тень, а другой, наоборот, на солнце. И там, где солнце, в шортах сидеть горячевато. Обжигает ноги. Поэтому я сидел в тени, а Вовка, когда придёт, пускай уж садится на солнце. Он почти всегда в джинсах, и ему ничего не страшно ни горячие доски, ни колючки в траве, ни укусы комариные.
Вовка живёт от меня через три дома, и мы с ним дружим. Почти всегда.
Хотя бывает так, что он ведёт себя гадко, выделывается по-всякому и доводит меня до слёз. Зато иногда он придумывает что-нибудь интересное, и тогда мы играем и не ссоримся.
Вовка старше меня на целый год и уже перешёл в третий класс. А таблицу умножения всё равно знает куда хуже меня. Например, говорит, что семью семь сорок семь. А ведь на самом деле сорок девять. И это всем известно. Но разве его переспоришь Да никогда в жизни. Я и не пытаюсь. Всё равно он не согласится.
Ждал я Вовку, ждал и соскучился. Захлопнул надоевший журнал и положил его рядом с собой, на лавочку. И тут Вовка внезапно как выскочит у меня из-за спины и как заорёт:
Тю! Тоха, замёрз
Это он подкрался неслышно и решил меня напугать. Но не на таковского напал. Я, хоть и вздрогнул от неожиданности, но не испугался нисколечко.
А просто сказал:
Тебя пока дождёшься, зима скорее наступит.
Я обедал, доложил Вовка важно. Зато смотри, что у меня есть.
Он вытянул из кармана штанов прозрачный такой кругляш размером с ладошку и покрутил им у меня перед носом.
Стекляшка какая-то, сказал я.
Сам ты стекляшка! возмутился Вовка. Это увеличительное стекло. Волшебное! Смотри! И он повёл своим сокровищем над обложкой журнала. Буквы растянулись во все стороны, а пакетик с соком в руках маленькой девочки на картинке разросся и стал похож на огромную хозяйственную сумку.
Круть! потрясённо сказал я. Дашь подержать
Вовка сказал:
Ну ладно. Только недолго.
Стекло было тяжеловатое. С одной стороны ровное, а с другой выпуклое, как пряник. Я навёл его на родинку на руке и обалдел, потому что родинка выросла величиной с рубль. Вот это да!
А Вовка усмехнулся и говорит:
Ладно, давай ещё что-то покажу. Самое интересное.
Я, конечно, послушался и стал смотреть. А он взял своё стекло и навёл его на лавочку, и повернул так, что сквозь него проскочил солнечный лучик. А потом подвигал чуть-чуть, и солнечное пятнышко уменьшилось и превратилось в точку. И вдруг из этой точки стал подниматься белый дымок. А Вовка ме-е-едленно так повёл рукой, и по лавочке потянулась чёрная полоска. А потом к ней добавились ещё два полукольца. И вот уже получилась буква «В». Вовка, наверно, решил своё имя написать.
Он отодвинул стекло и стал пальцем тереть букву, а она не стирается.
Видал сказал Вовка. Навечно теперь. Хочешь, букву «А» выжжем Или вот ещё… он пустил солнечный лучик на журнал, и бумага, словно испугавшись, стала сжиматься, чернеть и дырявиться. А Вовка захохотал довольно и говорит: Можно что угодно сжечь. Это как «Гиперболоид инженера Гарина». Читал
А я и не читал. И даже не слышал о таком.
Врёшь ты всё, сказал я ему. Если бы всё что угодно можно было б сжечь, кто бы тебе такое стекло дал вообще
А он:
Никто мне его и не давал. Я сам взял. Витька в сарае порядок наводит. И там старый увеличитель раскопал. Раньше с помощью таких увеличителей фотографии печатали, мне отец рассказывал. Я с него это стекло и скрутил.
Вот Витька увидит — он тебе всыпет, пообещал я.
Небось не всыпет. Он его на мусорку собрался везти. Так что всё чики-поки.
Всё равно, сказал я. Настоящий огонь так не добудешь. Только и можно, что лавки да журналы портить.
Ах, не добудешь завопил Вовка. Ну сейчас я тебе покажу!
И выхватил из кармана спичечный коробок. Вынул из коробка несколько спичек и умостил их на лавочке на небольшом расстоянии друг от друга, но так, что все головки выстроились в ряд. Потом стал светить на крайнюю спичку. А она вдруг ка-а-ак вспыхнет! И огонь дотянулся до другой спички, что рядом лежала. И она тоже вспыхнула. Потом следующая. И ещё одна. И ещё. Все загорелись. Вовка их журналом на землю смахнул, раскрыл коробок и стал светить прямо внутрь. Полыхнуло почти сразу же. Вовка руками перед лицом потряс, точно говорил: «Вот какой я великий и могущественный!»
А я говорю:
Тоже мне невидаль! Это ж спички. Они и без стекла увеличительного загораются. Они для того и нужны, чтобы огонь добывать. А без спичек ни на что твоё стекло и не годится.
Ну хорошо! сказал Вовка зловеще. А тогда дай руку.
Ещё чего
Стра-а-ашно небось
И ничего не страшно, говорю.
Как же не страшно, когда трясёшься весь.
И ничего я не трясусь. Ну вот моя рука. И что
А Вовка хвать меня за запястье и своё стекло навёл мне на кожу. Я даже ойкнуть не успел, как раскалённая игла вонзилась мне прямо в руку. Ох и больно же! Я как подпрыгну… Руку вырвал и говорю:
Ты чё, совсем дурак
Понял теперь говорит эта скотина. Оружие будущего! И оно у меня в руках. Я буду повелитель мира!
Щас вот как въеду тебе, повелитель мира! пообещал я, сжав кулаки. Так мало не покажется.
Ладно, Тоха, не горячись, сказал он миролюбиво. Я ж на себе тоже пробовал. Гляди! И он показал мне красную точку в ямке напротив локтя.
Я только пальцем у виска покрутил. А он вдруг говорит:
Вот на ком мы сейчас оружие будущего опробуем.
Я посмотрел, а это Вовка заприметил муравейчика, на свою беду забравшегося на лавку. Муравейчик тянул хлебную крошку и спешил по важным муравейным делам. А этот гад поставил ладонь у него на пути, чтобы он никуда не убежал, и давай крошку стеклом жечь.
У меня вдруг горло перхнулось, и я засипел:
Не смей! Не смей, говорю!
Тю! удивился Вовка. Это ж обычная комашка. Да я их сотнями давлю. Я для них как божья кара! — и поймал в прицел муравейчика.
Муравейчик задёргался на месте, затанцевал, а потом перестал двигать лапками и согнулся в чёрненькую запятую.
Рот у меня наполнился кисловатой слюной. В коленях стало пусто-пусто и в животе тоже. И весь я вдруг стал лёгким-прелёгким, как одуванчик. И я понял, что сижу, вцепившись дрожащими пальцами в край лавочки. Я боялся разжать пальцы, потому что тогда я точно улетел бы в небо. А Вовка тем временем выбирал себе новую жертву среди других муравейчиков, гуляющих вдоль журнала.
Божья кара!
Тогда я размахнулся и выбил стекло у него из рук. Оружие будущего скакнуло, как кузнечик, и с глухим стуком упало на асфальт. И раскололось на две части. Увидев это, Вовка позеленел и кинулся на меня.
Он кричал всякие гадости, размахивал кулаками и плевался. От кулаков я уклонился и успел добежать до калитки во двор. И даже успел захлопнуть её у Вовки перед носом. А он собрал стеклянные осколки, подошёл к калитке и стал плеваться сквозь прутья, целясь в меня.
А у меня перед глазами всё время стояла чёрная запятая со сгоревшей хлебной крошкой.
Божья кара!
И я вдруг представил, как иду домой из магазина и несу нарезной батон в кульке, а меня ждут папа и мама, и на столе уже стоят мамины рубленные котлетки и греческий салат в зелёной салатнице, и я спешу и потому начинаю бежать вприпрыжку, и в этот миг на меня сверху, как кисель, выливается жидкий огонь, от которого нельзя никуда спрятаться. И он такой горячий, этот огонь, что можно только сесть на асфальт, и скрючиться, и превратиться в такую же запятую, как тот муравейчик.
Божья кара!
Я наклонился и поднял с земли брызгалку, которую сделал ещё на прошлой неделе из пепсикольной бутылки. И засадил из неё струёй прямо Вовке в физиономию. Чем же ещё тушить огонь, как не водой
А потом пошёл в дом и набрал там в хлебнице крошек от вчерашнего батона. Я набрал их полную жменю. И опять вышел на улицу.
Вовки не было. И хорошо.
Я подошёл к лавочке и увидел, что по букве «В», которую выжег Вовка, вовсю снуют многочисленные муравейчики. И я высыпал им все хлебные крошки. А они так обрадовались и засуетились. И стали хватать то одну крошку, то другую. А я смотрел и думал: может, кто-нибудь из них знает того, первого муравейчика и отнесёт две-три крошки домой и ему, а..

Источник