Мальчик и дракон

 

Мальчик и дракон Он всегда в них верил. В детстве он рисовал их, вешая самые понравившиеся рисунки на стены. Где просьбами и лаской, а где истерическим нытьем выпрашивал, вымаливал, требовал

Он всегда в них верил.
В детстве он рисовал их, вешая самые понравившиеся рисунки на стены. Где просьбами и лаской, а где истерическим нытьем выпрашивал, вымаливал, требовал игрушки, яркие, бросающиеся в глаза картинки и детские книжки, которых всегда было мало.
Родителей радостно удивляло такое редкостное для детей постоянство увлечений и они все время, к месту и не к месту любили сказать не без хвастовства, что их сын «помешан на драконах» и «перечитал все книги о них». И это нисколько не было преувеличением — книг действительно было много и сильный интерес наличествовал.
Но дети имеют свойство взрослеть.
И обычно, повзрослев, забывают о своих детских увлечениях.
Это не минуло его (чем он хуже) и родители, вздохнув с облегчением (а на самом деле спрятав за маской грусть) объявили, что драконы у их чада теперь не в чести.
Но они поторопились.
Спустя некоторое время их сын, разочаровавшись во всех (или почти всех) молодежных развлечениях, и не найдя в них того, что находил в мифах и фэнтэзи, вернулся к старому, знакомому и проверенному занятию.
Хобби эволюционировало и превратилось в серьезное увлечение. Рисунки и аляповатые картинки были сняты со стен, а детские книжки уступили место энциклопедиям, собраниям мифов, легенд и фэнтэзи с труднопроизносимыми именами авторов.
И родители снова, с удвоенной силой рекламировали увлечения своего сына, который к тому времени уже имел прочную репутацию «парня со странностями».
Впрочем, заслуженно.
Странности действительно имели место быть.
Он по-настоящему верил в драконов.
С высоты прочтенных книг было ясно как Божий день, что они действительно существуют, или по крайней мере существовали. При желании можно было написать толстую книгу с доказательствами, но от этого поступка удерживало неумение, собственно, писать книги и страх. Страх ошибиться или оказаться непонятым, страх перед возможной критикой и еще много-много фобий рангом поменьше.
Как-то раз он решил проверить свою точку зрения и осторожно выразить и доказать эту теорию, но, как часто бывает, выбрал неправильный момент и был высмеян: просто так, без всяких контр-аргументов и логически обоснованной критики. Жестоко и беспощадно высмеян толпой, которая никогда не хочет разрушать свои уютные стереотипы.
Пришлось вновь вернуться к книгам и забыть о борьбе за истину, но ровно до поры поступления в институт.
Когда он сказал, что хочет заниматься мифологией и поступать либо на исторический, либо на литературный факультет, родители взвились так, как никогда раньше.
Они убеждали, настаивали, кричали и снова убеждали, грозили, открывали кучу перспектив других профессий, говорили, что учитель литературы или историк не сможет содержать семью, но наталкивались на один и тот же ответ:
— Но я не хочу туда идти! Мне это неинтересно!
— Ты мужчина! Тебе семью кормить нужно будет! А знаешь, сколько получают историки и литераторы
— Нет! И ты тоже не знаешь!
— Знаю! Мало они получают, мало! И перспектив никаких нет! А работая хотя бы тем же менеджером ты можешь при старании стать управляющим какой-нибудь крупной компании! — отец распечатал пачку сигарет и закурил.
— Я не лидер! Я не умею и не хочу никем управлять и руководить!
— Привыкай! Много кто в этой жизни занимается тем, чем хочет Думаешь, мне нравится вкалывать в автосервисе Мы же для тебя стараемся! Думай, сын! Ты что, хочешь всю жизнь проторчать в школе или зарывшись в книгах
— Нет. Я хочу изучать мифологию.
— Мифологию Опять твои драконы Чем они тебе так дались Не гробь себе жизнь из-за каких-то придуманных ящериц!
— Они не придуманные, пап! Они существуют! Или существовали когда-то! Я уверен в этом! И я хочу это доказать всем!
Отец посмотрел на него как на идиота.
— Так ничто тебе не мешает опубликовать статью, но работать в другом месте! Куча писателей делали так! И были счастливы!
И так снова и снова. Угрозы, упреки, попытки усовестить и разжалобить, призывы к сознательности… Они разили без промаха — и сын капитулировал.
Через месяц он успешно сдал экзамены на факультет управления.
Прошли годы.
Юнец повзрослел, занял пост управляющего в крупной компании (частью из-за своих деловых способностей, частью из-за того, что по подсказке родителей женился на дочке хозяина), стал уважаемым человеком, жил с женой в коттедже за городом, имел солидный банковский счет, отнес в подвал энциклопедии и собрания мифов, и так и не написал работу, доказывающую существование драконов: на эти глупости не хватало времени. Учеба в институте, курсовые и дипломные проекты, поиск работы и квартиры, работа, борьба за место под солнцем, карьерный рост, новые обязанности, свадьба…
Все смешалось в одном большом круговороте, затягивавшем все глубже, и занимавшем все больше времени.
В этот вечер он задержался в офисе дольше обычного — работа, работа и еще раз работа. Да и домой не слишком-то хотелось: истеричка жена вконец достала своими постоянными мелкими придирками и ревностью.
Он позвонил водителю, отпустил его домой, откинулся на спинку кресла, закинул руки за голову и с наслаждением хрустнул позвоночником.
Жена ненавидит этот звук.
За большим окном уже загорались осенние звезды. Он встал с кресла, выключил бледный свет и в красноватом полумраке города снова сел, вытянув ноги и взглянул на пейзаж за окном.
Теперь можно отдохнуть.
Просто посидеть и полюбоваться Городом.
Сколько он так уже не сидел Давно… Еще наверное в молодости. Ужас. Сколько лет прошло… Можно сказать, почти вся жизнь. Как быстро все пролетело… Даже слишком быстро. Год… Вроде бы солидная единица измерения времени: а на деле — пшик. Куда все делось Прошлое. Страшное слово. Сколько тебе сейчас… Нет, лучше не вспоминай. А что ты сделал полезного Глупый вопрос. Я добился положения в фирме, меня… Нет, я не о том. Не юли! Ты знаешь, что я у тебя спрашиваю. Что после тебя останется Ты же всю жизнь проработал в торговой компании. Торговой. Ты обычный торгаш. Спекулянт. Ничего не произвел сам, ничего после себя не оставил. У тебя даже детей нет. Не потому ли ты так долго не оставался наедине с собой
Взгляд по-прежнему был направлен в окно. Пейзаж, виденный тысячи раз стал нестерпим.
Небо с ядовито-красноватым оттенком, а под ним Город. Комок стали, бетона, ткани, резины, пищи, разнородных эмоций и плоти.
Настоящий, прагматичный, реальный до костей мозга Город. В котором не осталось места ничему натуральному: деревья и трава — подстрижены, земля — изрыта тоннелями метро и подземными парковками, воздух — настолько плотен от испарений, сырости и смога, что можно повесить топор. Город, в котором не осталось места сказке: она изменена до неузнаваемости и потеряла лицо в циничном стремлении сделать ее реальнее. Сказка, где рыцари — грязные мужики с сальными патлами, воняющие потом и ржавым железом и домогающиеся до всех поселянок, а их прекрасные дамы толстые, грязные и вонючие из-за приверженности средневековому философу, провозгласившему, что чистоплотность — родня сестра сладострастия.
Его охватил страх.
Он смутно догадывался о вызвавших его причинах, но благоразумно сбивал с пути мозг, пытающийся облечь смутные видения и ощущения в слова. Нет, нельзя здесь оставаться. Вон отсюда.
Он вскакивает с кресла и быстрым шагом, едва не срываясь на бег, выходит из кабинета, забыв на столе сигареты.
Страх гонит его прочь, рисуя в мозгу образ Кого-то, кто гонится по пятам и хочет крови.
Мужчина быстрым шагом идет через коридор, десять раз нажимает кнопку вызова лифта, переминается с ноги на ногу, ожидая своего этажа, снимает на ходу пиджак и галстук, расстегивает верхние пуговицы рубашки из-за внезапно накатившейся духоты, путает ключи, открывает дверь машины, бросает пиджак и галстук на пассажирское сиденье, и, тронувшись с пробуксовкой, вылетает из подземного гаража, чуть не сбив шлагбаум.
На улице тревога не проходит, и он гонит на своем «мерседесе», обгоняя всех и опасно перестраиваясь из ряда в ряд, заглушая ненужные и страшные мысли.
Он слышит за собой сирены, но не смотрит в зеркало заднего вида, а только вдавливает педаль газа в пол, и назойливый визг вскоре смолкает позади вместе с вредными голосами в мозгу.
Мерседес вырывается из города, и, рассекая предполуночную тьму мчится по дороге. Километровые столбы мелькают, как будто летят навстречу.
Мир словно смазывается.
Стой! Возьми себя в руки!
Машина резко сбрасывает скорость, и водителя бросает на руль. Вовремя. Чуть не пропустил поворот к дому.
Мерседес сворачивает и медленно ползет к белому двухэтажному коттеджу.
Он выходит из машины, открывает ворота, подъезжает к гаражу и останавливается.
Нет.
Он выключает фары и выходит из машины, захватив пиджак.
Ночь.
Тишина.
Осень.
Полуночный воздух бросается на него и впивается в тело тысячей ледяных, но таких потрясающе прозрачных и чистых игл, что перехватывает дыхание.
На небе нет ни единого пятнышка облаков: только звезды и полная луна, превращающая холодный осенний воздух в огромный слиток призрачного серебра.
Он лезет во внутренний карман пиджака за сигаретами, но, спустя секунду вспоминает, что оставил их в офисе.
А ведь когда-то ты клялся не курить. Помнишь Помню. Ты, пожалуй, прав, от меня действительно ничего не останется. Я все исправлю. С завтрашнего же дня я засяду за книгу.
Врешь ведь.
Ты снова не найдешь времени. Никогда не найдешь.
И будешь подсознательно избегать таких бесед с самим собой.
Он вздохнул, одел пиджак, и, облокотившись на дверцу машины, уставился на луну. Красиво. И совершенно не хочется домой. К нелюбимой стерве-жене и пустой детской комнате, которая вряд ли когда-нибудь будет обитаема.
Но и здесь торчать глупо. Можно сойти с ума. Или наоборот, излечиться…
Что теперь делать
Поехать в Город, снять с кредитки побольше денег, достать новые документы и исчезнуть…
Нет… Серьезный человек на это неспособен. Раньше он смог бы сделать это. Что-то исчезло. Ушло навсегда. В погоне за ненужным ты потерял что-то нужное, какую-то сумасшедшинку, делавшую жизнь более насышенной и реальной. Признайся — тебе ведь осталось только одно: доживать свой век в холодном доме, ежедневно отравляя существование себе и жене.
Луну на миг заслонила чья-то тень.
Мощные кожистые крылья разрывали воздух, на чешуе гибкого сильного тела играл лунный свет.
Неведомое существо игралось в объятиях холодного воздуха и лучей серебра, кружилось, упиваясь своей силой и красотой, то взмывало в воздух, поймав восходящий воздушный поток, то падало камнем вниз, так, что захватывало дух от кажущейся угрозы столкновения с землей.
До ушей донесся странный крик — незнакомый, далекий и безгранично счастливый. Гармоничное и прекрасное существо, рожденное для вечного полета.
На глаза навернулись слезы.
Он стоял, смотря вверх, пытаясь впитать каждый момент этого необыкновенного зрелища — и не мог ничего увидеть из-за застилающих глаза слез.
— Они ведь есть… — повторял он все громче, не замечая, что говорит вслух — Они есть! Они действительно есть! — сказал он, сжав кулаки так, что ногти оставили на ладонях кровавые полосы.
— Они есть! — сказал он, и дракон отозвался ему со своих недосягаемых высот низким, трубящим голосом.
Мальчик стоял и плакал, глядя в небо, не обращая внимания на то, что жена удивленно смотрит на него из освещенного окна спальни, а звено боевых вертолетов над Городом рубит винтами красный воздух, заходя на атаку.
Юрий Силоч

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *