Эти смертные

И все-таки смертные слабоумны.
Взять хоть вот этого, свежевынутого. Мало того, что башка забита всей этой мутотенью про добрые и злые дела, весы и высшую справедливость так он еще и назад просится. Изменить что-то, видите ли, решил. Форменный олигофрен!
Нет, я не спорю, скукотища здесь адская. (Так, Гавриила нет поблизости Фух, пронесло. А то бы схлопотал я сейчас знатную затрещину за инфернальщину.)
Так вот, заниматься тут, действительно, нечем. Порхай дни напролет (по ночам, кстати, тоже могут дернуть не в твою смену, если аврал какой) и пой «Аллилуйя». Уже и порхалка, и пелка отваливается. (Гавриила не видать там) Так себе вечное блаженство, я вам скажу.
Но у смертных-то после смерти все по-другому. Они, во-первых, не порхают, а ногами ходят даже здесь. Уже есть шанс хоть присесть иногда (нам вот такое и не светит). Во вторых, петь их только по праздникам заставляют. Ну, там, Второе Пришествие или комиссия снизу. Да-да, раз в сто лет показательные визиты друг другу наносим типа, не нарушаются ли права бесплотных и все такое. На самом деле, повод руководству прошвырнуться, сменить обстановку, да и выпить в нормальной компании иногда. А то ведь наши все (Все, молчу-молчу! Так и от Самого недолго пендель огрести. А размер у Него мама не горюй! Спросите Едома.)
Так вот, значит, стоит этот плюгавенький перед Самим, да и говорит: я, мол, заслужил второй шанс. У меня, мол, добрых дел поровну со злыми. (И как только высчитал) Дай мне один день прожить заново исправлю кое-что и сразу к вам в рай. Ну не кретин ли Ты уже тут! Развлечения здесь, конечно, так себе, но зато соцпакет нормальный. И почти никто тебя не трогает. (Главное Гавриилу под горячее крыло не попадаться.)
А Сам у нас очень уж любит к словам цепляться. Оно и понятно Он же тоже Слово, как-никак. (Только никто не может допытаться, какое именно.) Да и скучно Ему, ясное дело. До следующей-то комиссии аж восемьдесят лет с гаком. Тут за любую потеху левое крыло отдашь. (Нету у Него крыльев, не цепляйтесь к словам. Это образное выражение.)
Короче, разрешил Он этому недобессмертному вернуться и один-единственный день заново прожить. Даже позволил доходяге самому день выбрать. По итогам дня, говорит, буду тебя судить. Любит приврать Старик никого он ни черта не судит. (Вот блин, опять инфернальщина вылетела! Благо Гавриила все нет. Куда он задевался только Вечно рядом маячит со своей ветвью стеганет, мало не покажется.)
Ну что ж, поглядим, что у нашего возвращенца выйдет. Сверху-то видно хорошо все. Места в первом ряду. Пива только нет. (Все, молчу-молчу!)
Так, посмотрим Всякая бытовуха ну ее. Проснулся, почесался, повалялся, встал, кхе-кхе это самое, потом умылся все как обычно. Видели миллион раз. Чувак, ты жизнь менять хотел! Ау! Пора начинать, не (Вот, блин! Гавриил припорхал тоже интересно ему. Надо себя в крыльях держать теперь.)
На работу пошел. Сидит, затылок чешет. На задницу секретарши пялится. И чего они в этих задницах находят Есть же части поинтереснее. Меня вот, например, руки заводят (Не, Гавриил, ну как заводят Не заводят ничего, просто интересные они такие, без перьев-то.)
А между тем уже полдень. Встал, пошел в кафе, поел, вернулся, работает опять. Что-то я не понял, когда уже кино начнется Даже Старик наш уже ерзать начал а ведь образец терпения (Аж четыре миллиарда лет ждал, когда люди наконец из воды вылезут. А им лишь бы побарахтаться. И чего они в этой воде находят жижа одна.)
Чует моя грудная клетка, что наш подопечный нас кинуть решил, семь демонов ему в печень! (Нет, Гавриил, ну ты чего! Тебе послышалось просто!) Уже дело к вечеру, а переменами и не пахнет. Вот чистилище! (А это, уважаемый Гавриил, цензурное слово глянь в книжке, что Иоанн жует.)
Пришел домой, пивка налил. (Эх, сейчас бы Молчу-молчу!) Посмотрел телек и эй, ты серьезно! Спать! Окстись, балбес! День-то истекает! Наши тут уже беснуют э-э, волнуются сильно. Нет, ты погляди завалился как ни в чем не бывало. Я же говорю, имбецилы они все!
И вот стоит недоумок наш снова перед Самим. Да еще и лыбится, скотина! Я аж вижу, как у Гавриила крылья чешутся. Погоди, Гаврюша, сейчас ты его (Нет, Гавриил, это я любя так тебя называю. Ну чего ты, в самом деле!)
Сам ему: ты чего, мол, удумал в игрушки со Мной играть Я тебе, мол, второй шанс дал, а ты чего, мелочь пузатая И уже знак начал Гавриилу подавать. Ох, сейчас кому-то не поздоровится!
Только вдруг тот, безмозглый, и молвит: Ты, типа, меня сотворил, чтоб я жил. Вот я и жил. А еще один день прожить по Твоему замыслу, мол, высшая награда лучше всякого рая.
Ох и хитрец! Старик аж слезу пустил. Вот, говорит, один только нашелся, кто Меня правильно понял! И Что! Разрешил ему и дальше жить! Иди, говорит, и всем эту мысль передай!
Антихристово седалище! Так вот какие эти смертные (Ай! Ну за что, Гавриил!)

Источник