Осень

«Осень, она не спросит,
Осень она придет,
Осень немым вопросом
В синих глазах замрет»
Г. Сукачев. «Осень»

Он не любил жару. Никогда не любил. Не любил лето. И всегда мечтал об осени. О желто-красном великолепии парка и пронизывающих кроны деревьев лучах красного, еще теплого, осеннего солнца. О шуршании листьев под ногами, и о горьком запахе дыма костров. О прогулках, когда хочется просто молчать, идя рядом, и любуясь профилем спутницы.
Он дождался осени.
Он всегда мечтал о такой как она. Непосредственной, нежной, такой светлой и чистой. Так, что, встретив ее, он просто не поверил своему счастью. Он просто готов был носить ее на руках, как бы ни наивно это не звучало. Он, переживая начало своей жизненной осени, встретил весеннюю девочку, которая теплой волной затопила его. Однажды встретившись с ней глазами, он понял, что это женщина его мечты. Ты никогда не можешь знать, какой окажется женщина твоей мечты. Просто однажды, встретившись с ней глазами, ты понимаешь, что пропал. Пропал безвозвратно, навсегда и целиком. И только рад этому. С каждым днем все больше и больше.
Он дождался ее.
— Ты такой романтик! Как мальчишка! Тебе, как будто, лет семнадцать. У Тебя и глаза восторженного мальчишки! — сказала она ему.
Он ничего не ответил, ощущая только, как захлебывается нежностью, его обоженная, покрытая штрих-кодом рубцов, душа, и уткнувшись лицом в копну ее волос, молчал, вдыхая ее запах.
А потом, сидя рядом с ней на скамейке рыже-красного парка, смотрел на то, как косые лучи солнца освещают ее, и от этого, светится нежным золотистым светом все ее лицо, волны темных волос, как солнце играет искрами на самых кончиках ее пушистых ресниц.
И, в который раз, осознал, что будет рвать зубами каждого, кто осмелится причинить ей боль. Что, тепло в груди, которое затапливает его это душа. Душа, которую, он считал потерянной давным давно.
Он мечтал о ней. Он ждал ее. Он заслужил это счастье. Он так себе и говорил.
— «Я заслужил это. Заслужил. После всего, что было».
Ведь должна быть на свете высшая справедливость.
Он мечтал о ней на той, насквозь продажной войне, когда перед окруженным зданием бесновалась толпа, трещали автоматные очереди, и над толпой взлетали отрезанные головы, а взвод разведки приготовился подороже продать свои жизни после позорного драпа гантамировцев. Он мечтал о ней. Верил, что выберется и однажды встретит ее.
Он мечтал о ней, когда лежал в луже крови, около своей машины, слыша, как сквозь вату, как его конкуренты собираются избавиться от его тела.
Он мечтал о ней, после слов врача, что он уже на семьдесят пять процентов труп. Что на сей раз ему не выкарабкаться. Он выкарабкался. Сквозь слезы и боль. И он мечтал о ней.
Он мечтал о ней, когда смотрел в глаза той, которая предала его. Оплевав и сделав больнее, чем все те, кто доставлял ему боль ранее, ушла. Тогда болела душа. Выла душа, душа металась и скулила, как собака с перебитой лапой. И умерла. Он так решил.
И даже изменив полностью свою жизнь, начав ее заново, он мечтал о ней. Мечта осталась. Мечта стала только явственней и острее.
И сейчас, сидя на скамейке, рядом с ней, он повторял про себя, как заведенный:
«Ведь должна быть на свете, какая то высшая справедливость После всего, что пережил. После всей грязи, боли, игры в гляделки со смертью. Должна же быть справедливость»
Она обернулась, и, посмотрев на него, спросила:
-Что с Тобой еще один взгляд внимательных, таких родных, синих глаз У Тебя лицо как будто постарело, стало каким то другим. Старым и жестоким.
— Да померещилось Тебе все, родная. Просто задумался я просто, задумался повторил он, и обнял ее.
— Отдохнула Пойдем Я знаю тут одну кафешку, в ней прекрасно готовят шашлык.
— Пойдем! Я вдруг поняла, что страшно проголодалась.

Он мечтал об осени. Он любил осень.
Он мечтал о том, как будет обнимать за талию женщину своей мечты, идя сквозь пронзаемый солнечными лучами парк. О том, как они будут разбрасывать ногами листья, и слушать шорох листопада. Он любил осень. И еще, он любил ее и ждал только ее.
Он дождался. Он был счастлив.
Ведь должна быть на свете высшая справедливость

ХУГО

Источник