Корочка хлебца

Эту историю я услышал в 1971 году от одной женщины, блокадницы из Ленинграда, когда был еще мальчишкой. Она рассказывала ее даже не мне, а своей случайной попутчице в электричке. Я сидел напротив них вместе со своими родителями и все слышал. Я многого тогда не понимал, но история эта все равно ярко отпечаталась в моей памяти жутковатым неизгладимым следом.
Прошли годы, однако я не забыл ни слова из ее рассказа и попробую пересказать вам его от первого лица.
Произошел этот случай со мной зимой 1942 года, начала свой рассказ женщина. Жила я с мамой и бабушкой и было мне тогда шесть годков. Папа воевал с первых дней, и от него давно не было никаких вестей. Мама долго болела, и ее положили в стационар. Мы с бабушкой, чтобы немного заглушить голод и хоть на время попытаться позабыть о еде, решили сходить в кино. Мы частенько так делали, когда было совсем невмоготу. Если фильм был интересный, это помогало. Одевшись потеплее, мы отправились в самый близкий от нашего дома кинотеатр. Не помню, как он назывался. Помню только, что здание было очень старинное.
Крутили какой-то военный фильм. Народу в зале было не очень много. Билеты мы взяли почти на последний ряд, чтобы бабушке, если она вдруг уснет, никто не мешал. Дома из-за постоянного чувства голода она спала плохо, а в кино вроде как успокаивалась.
Эту картину я уже видела несколько раз, поэтому мне маленькому ребенку было скучновато. Почувствовав, что бабушка заснула, я потихоньку сползла с кресла на пол и принялась осматриваться.
Со всех сторон меня окружали ряды кресел и мистический полумрак. Кое-где виднелись шевелящиеся человеческие ноги. Из задней стены зала ярко высвечивался мерцающий луч кинопроектора.
Хоть мне и было еще мало лет, но я знала, что такое война. Частые бомбежки и обстрелы были привычным делом.
И тут я вообразила себе, будто бы я на фронте: на передовой или в тылу врага. Вспыхивающие изображения и перестрелка на экране очень хорошо помогали мне наглядно представлять все это.
Я вдруг подумала, если я на войне, то и мой папа тоже может быть где-то рядом. А если он ранен, лежит на поле боя и не может подняться
«Нужно скорее спасать папу», подумала я и осторожно поползла вдоль рядов кресел.
Я все ползла и ползла, пытаясь увернуться от свистящих над головой пуль, но папы нигде не было видно. Когда впереди путь мне преграждали чьи-то ноги, я воображала, что это враги, подползала под креслом и перебиралась в соседний ряд. Девочка я была невысокая даже для своего возраста, поэтому большого труда мне это не составляло.
Вдруг я заметила в сумраке недалеко от меня на полу маленький серый кусочек.
«Неужто хлебушек, обрадовалась я и ускорилась в своем движении. Вот бабушка обрадуется, когда я поделюсь с ней таким богатством».
Но, что это Когда я подползла чуть ближе и вновь подняла голову, то увидела, что кусочка на месте нет. А чуть дальше сидит и смотрит на меня блестящими глазками какой-то непонятный зверек.
Сначала я подумала, что это небольшой котик или щенок. У него была лохматая головка и остренькие ушки, а все остальное худенькое тельце был без шерсти. Оно шевелило тоненькими костлявыми лапками, которые как-то странно выгибались совсем не так, как у обычных щенков или котят, а совершенно в другую сторону. Но больше всего меня ужаснуло то, что он держал в своем маленьком зубастом ротике мой драгоценный кусочек хлебца.
«Ах ты, мерзкий уродец», в злости подумала я и, желая отобрать кусочек, начала угрожающе на него надвигаться.
Существо оказалось довольно шустрым. Отпрыгнув в тень кресел и замерев там угловатым силуэтом, оно продолжало нагло пялиться на меня своими глазешками, яркие огоньки которых высвечивались даже в темноте.
«Нет, сейчас ты от меня не уйдешь. Уж с тобой-то я справлюсь», подумала я и продолжила преследование.
Эта игра продолжалась недолго. Последнее, что я успела заметить, как существо юркнуло в щель между стеной и деревянной вентиляционной решеткой, прикрывающей слуховое окно куда-то в подвальные помещения.
Я быстро подползла к щели и, не думая ни секунды, сунула туда руку, желая поймать за лапку хитрого воришку.
Однако там уже никого не было.
Я попыталась отогнуть решетку, и, к величайшей радости, у меня это получилось.
Просунув голову внутрь лаза, я заметила чуть вдалеке уже знакомые светящиеся глазки.
«Ага, вот где ты притаился», сразу сообразила я и попыталась взмахом руки спугнуть его.
Кыш
Но огоньки глазок не шелохнулись и даже не моргнули.
Ты зачем забрал мой хлебушек Отдай, а то хуже будет, требовательно пригрозила я. Мы с бабушкой очень кушать хотим.
Существо не реагировало.
Это меня разозлило еще больше. И тут я задумала невероятное: пробраться к нему в домик и отобрать хлебушек очень уж я была голодная.
Я принялась еще сильнее отгибать решетку. Гнула, гнула, и деревянная решетка нежданно треснула и отошла от стены настолько, что я вполне могла бы пролезть в дыру.
Я обрадовалась и просунула туда голову.
Там было очень темно и неприятно пахло, но почему-то почти не страшно. Может, оттого, что это странное существо было намного меньше меня, а за драгоценный кусочек хлебушка я готова была сразиться даже с драконом.
Я покрутила головой по сторонам и, не чувствуя никакой опасности, целиком пролезла внутрь.
Глазки все так же пристально и неотрывно наблюдали за моими действиями. До них было не более двух метров, и я начала медленно, но уже с немалой опаской к ним подползать.
Примерно на полпути я остановилась и решила предварительно вступить с непонятным существом в переговоры. Я вдруг вспомнила, что соседская кошка, незадолго до того, как ее съели хозяева, однажды больно царапнула меня по руке.
«Вдруг этот зверек тоже умеет царапаться или даже кусаться, подумала я. Тогда мне может не поздоровиться».
Киса, киса, кис-кис Ну, иди сюда, я ничего тебе плохого не сделаю. Поглажу немного и отпущу, начала я нежно уговаривать уродливую зверушку.
И тут я почувствовала, как моей руки коснулось что-то мягкое и приятное, но очень холодное.
От неожиданности и испуга я резко отдернула руку и хотела уже задом попятиться назад. Но нечто холодное вновь осторожно коснулось моей ладони.
На этот раз я не стала отдергивать руку.
Этот кто-то ласково перевернул мое запястье вверх ладошкой и принялся выписывать на ней своим пальцем какие-то путанные круговые движения. Точно также играла со мной моя любимая бабушка, перед тем как угостить чем-нибудь вкусненьким.
И хоть невидимый палец был очень холоден, мне на удивление было очень приятно. Я даже прикрыла глаза в ожидании, что сейчас на мою ладошку упадет какое-нибудь лакомство: кусочек сахара или пирожок.
Но это счастье продолжалось недолго. Этот кто-то с силой ухватил меня за обе руки и потащил вглубь странной норы.
Я плюхнулась на живот и, не помня себя от страха, думала только об одном:
«Бабушка очень расстроится, когда проснется, а меня рядом нет».
О себе я тогда почему-то не думала и смерти особо не боялась, потому что, когда видишь ее каждый день не по разу, страх потерять свою собственную жизнь заметно притупляется.
Тащили меня долго по узкому лабиринту странных извилистых лазеек и коридорчиков, а когда неожиданно отпустили, я заметила невдалеке дневной свет.
Только я собиралась выбраться из темной каменной норы самостоятельно, как надо мной что-то сильно взорвалось и с грохотом обрушился потолок.
Не помню, сколько времени я находилась без сознания, но, когда очнулась, поняла, как понял бы это любой блокадный ребенок в здание попала бомба.
Я чувствовала, что меня завалило обломками и самой мне ни за что не выбраться.
Тогда я начала кричать. Кричала и визжала так, что у меня порой закладывало уши.
Меня услышали и спасли.
Два дяденьки в военной форме откопали меня и бережно вытащили из-под обломков.
А вот бабушку мою тогда так и не нашли.
Потом меня отправили в детский приемник, а следующей ночью по Ладожскому озеру вывезли из голодного полуразрушенного Ленинграда.
Никого из своих родных я больше так никогда и не видела.
Я, конечно, женщина образованная, во всякую всячину домовых и духов не верю, но все время думаю, что бы со мной стало, если бы этот странный зверек не заманил меня в свою норку И кто это гладил меня по ладошке, а потом спас, когда подтащил по подвальным лабиринтам ближе к выходу
Но, что самое невероятное, когда меня привезли в детский приемник и стали раздевать, чтобы умыть и согреть, у меня из-за пазухи вдруг выпала та самая корочка хлебца.
Бороздин
Другие работы автора:

Источник