Лампочка Сталина

Понимание является мыслительным процессом, подвергаемым критическому анализу, а осознание становится идеологической частью личностной парадигмы (с)
Всему хорошему, как правило, приходит конец. Хорошесть, однако, понятие относительное: что одному хозяину грипп куриный убытки, другому тишина по утрам и дешёвое мясо на столе. Неизвестно, думали ли об этом молодые люди, бесцельно прогуливающиеся душным июльским вечером по главной улочке подмосковной деревушки. Одно можно утверждать уверенно судя по сверкающим белым полоскам на штанах, и приземленным взглядам, рыскающим из-под низко надвинутых кепи, что-то хорошее должно было точно закончиться.
Улица Советская, которую обычно именовали никак иначе, чем проспектом (потому как только на неё хватило в своё время асфальта), разделяла селение на две неравные части. Одним концом вспучивалась ямами и утыкалась в бескрайние поля, другим же, после километра трёх непрерывного застроя унылых домишек и однополосного моста через грязевую речку, оканчивалась плохонькой грунтовкой, уходящей куда-то за горизонт.
Япона мать, так окрестил здешние виды торговец-лавочник, приехавший сюда впервые лет двадцать назад, лепота помирать, да и только.
Так и остался здесь жить на почти перманентной основе, ведь единственный сельский магазинчик не пережил приватизирования наличных в девяностые. Впрочем, ходили иные слухи, о жёсткой конкуренции деревенских лавок и банды торговцев, разъезжающей по богом забытым селениям.
Нет, ну душа у меня добрая, приговаривал торговец, подсчитывающий доходы от городских товаров, как не помочь бедным хрестьянам, жить-то как
Вся эта история с торговлей окончательно укрепила стабильный уклад жизни подмосковной деревни, превратив её в памятник если не дореволюционных времён, то хотя бы в безвременье советской эпохи.
Но контраст вызывала уже известная компания молодых как по возрасту, так и по развитию мозга, персонажей, выбивающаяся своим колоритным внешним видом на фоне престарелого населения. Совершив после сиесты четыре регулярных обхода местности и, не обнаружив ничего интересного, четверо товарищей двинулись по центральной улочке, попутно засеивая обочины лузгами из-под семечек. Солнце припекало нещадно, курить хотелось ещё сильнее, так что путь их пролегал до лавки того самого торговца. Преодолев препятствия в виде стаи агрессивных гусей, пнув выкатившийся мяч детей молочника обратно в дом, и наконец, презрительно проигнорировав рябую дочку сельского рыбака, молодые люди успешно достигли своей цели.
Ни, не продам, едва завидев покупателей, прокряхтел лавочник, давеча исчо шестнадцать было.
А ты почём знаешь, Николай ответил старший, заломив кепи, мож, стукнуло уже
А ты паспорть покажь, Славка, и будет тебе, хозяин демонстративно расправил газету.
Да ты чё, какой те паспорт, дядя, обернувшись к товарищам, мелко рассмеялся Слава, свои люди же!
Вот ты и мамке так своей скажи, шоб не бегала к дяде Николаю с претензиями, нервы не казённые, вишь, усмехнулся в усы лавочник.
Компания Славы единодушно поддержала хозяина во мнении, что шутка хороша, но затем вступила в полемику, выясняя, кто кого сколько знает, с каких пелёнок, и какие богоугодные дела, по мнению Николая, можно совершить, чтобы снова завоевать его доверие. В общем, ситуация абсолютно типичная, естественная и безвыигрышная, если бы не вчерашнее наблюдение и загребущие ручищи хозяина лавочки. Немного поломавшись для виду, Николай скривил усталую усмешку, и под видом невероятного одолжения, и точно в последний раз, согласился продать жаждущей компании пачку красного бонда за лампочку Сталина.
Так где ж я те найду то, эту лампочку возмутился Слава, от удивления даже сняв головной убор.
Дядь Николай обо всём уже позаботился, важно закряхтел лавочник, Шнейдера знаете
Немца то этого, пришибленного оскаблился один из свиты просящего.
Кто ж его, придурошного, не слышал, сплюнув шелуху, подтвердил второй, как начнёт гутентакать по утру, так и
Да завались ты, рявкнул воевода полосатых, чё с ним не так-то
Перед разъяснением боевой задачи, Николай выглянул в окошко и прикрыл дверь в лавку. Спустя несколько часов, когда комары уже вовсю слетались к полудохлым от жары собакам, всеобщим решением было принято выдвигаться на место дислокации гадкого и паршивого старика Шнейдера, дабы воздать должное исторической справедливости.
Нет, ну накой немцу эта лампа сдалась негромко переговаривались полосатики, стоя за несколько домов от культурного вандала, он шо там, по ночам самогон варит
Да тише ты, важно шикнул Слава, как наиболее промытый пропагандой Николая, наблюдение спугнёшь!
Не, ну я серьёзно, хрень же! за голосом последовал смачный плевок, нахера немцу лампочка с физиономией вождя народов, который его народ и опрокинул
Раритет жешь, раздался тихий шепот, слыхал же, щас хрен где найдёшь.
На крыльце немца загорелся свет. Бригада коллекционеров тут же гурьбой свалилась к бочкам, скрываясь от взгляда внимательного шпиона.
А это точно не воровство самый маленький и тихий снова подал голос.
Сказано же русским, мать твою, языком: то, что воровано дважды, ворованным не считается, Слава раздраженно хлопнул комара на щеке, и те че, ссыкотно лампу беспонтовую спереть
Да нет О, смари, смари, вышел!
На крыльце показался старичок, в старом, но добротном пиджаке темного цвета. Маленький огонек в руках подсветил аккуратную седую бородку, отразился от стекол круглых очков, и утонул на конце сигареты. Немец курил медленно, не двигаясь. Дым поднимался тоненькой струйкой, теряясь на фоне ультрамаринового неба, усеянного скоплениями звезд. Тишину разбавляло мычание недовольной коровы из хлева позади мальчишек, да далекий стрекот цикад. Подул легкий южный ветер, принесший цветочный запах с полей. Немец докурил, зашел в дом, и тут ветер переменился, заменив цветы на нотки навоза. Слава распорядился ждать.
***
В мае 1945 года, двенадцатилетнему Шнейдеру выдали фаустпатрон, немного напутственной пропаганды на скорую руку, и отправили защищать стены Берлина от захватчиков. Выбора у мальчика особенно не было родители погибли во время бомбежки, так что он погрузился в грузовик и отправился на передовую. Выбора, впрочем, стало ещё меньше, когда по странному стечению обстоятельств, машина оказалась на вражеской стороне, и была немедленно расстреляна ошарашенными от наглости немцев, советскими солдатами. Иисус или Дева Мария приложили максимум усилий, поэтому из горящего грузовика Шнейдер выбрался с ранением в голову, несколькими ожогами, но самостоятельно. Единственный, правда. То ли это сыграло свою роль, то ли по ошибке мальчику выдали компенсацию за чудесное спасение глухой на левое ухо и подслеповатый Шнейдер оказался в советской Украине.
Работ мал не бываит! понимающе покивал старый немец, начальник строительной бригады, Зер гуд!
Согражданин наскоро обучил смышленого мальчика основам русского языка, строительству, курению, полному лексикону отборнейшего мата, и через несколько месяцев помер, оставив за собой кулек вещей, да недостроенные дома. Однако, через пару дней вплыла пренеприятнейшая новость: безымянный немец подло унес с собой чертежи детали некоторых опорных сооружений, которые по старой привычке держал в голове. Новый начальник грамотно поорал на всех, пообещал представить саботажников к высшей награде, но чертежи так и не отыскал, вероятно, свыкнувшись с мыслью, что их действительно возможно запомнить наизусть. Тут то и появился чутка очерствевший и заматеревший Шнейдер, впрочем, не утративший природной интеллигентности. Малец заявил на ломаном русском, что может помочь восстановить бумаги, потому как был близок с умершим немцем, а тот обучал его искусству чертежа как раз на этих самых опорных столбах. Договориться, впрочем, удалось только с использованием матерного диалекта, но это мелочи.
Какой же он немец, Василь Петрович, указал пальцем на Шнейдера начальник, чью голову мальчик спас от бессонных ночей, матерится как сапожник, курит
Да тя никак жалость пробрала, — рассмеялся второй, прикуривая трубку, аль совесть, а
Ну хоть как-то поблагодарить надо ж Хороший парнишка, и что, что немец Документы навести ж не проблема
Так, в строительной бригаде появился поляк Яшик Литой, с глазами аквамаринового солнца и короткими светлыми волосами, из-за пыли, казавшиеся черными. То ли Дева Мария снова вступилась, то ли Иисус, но начальники начальников оказались чрезвычайно добрыми и отдали тот самый кулек вещей Яшику в качестве благодарности. Помимо ложки, железяк и тех самых чертежей, спрятанных зачем-то в футляр из-под очков, в вещах покойного немца оказалась увесистая лампочка Сталина с благодарственной запиской от рабочих завода N на имя Ганса Трубермана. Привыкший к нормальности подобного рода событиям, Шнейдер пожал плечами и закинул бесполезный агрегат на самое дно вещмешка, где чудо дизайнерской мысли и провалялось, пока через пару десятков лет, обратно разматеревший и отпустивший бороду начальник строительного цеха, не был остановлен патрульными в Москве.
Воистину, боги, пускай уже и советские, как-то особенно любили Шнейдера: вышла довольно мутная история с документами и национальностью господина начальника Шнейдера-Яшика. Но последний не был бы Шнейдером, и тем более, Яшиком, если б не догадался представиться Гансом, впервые за долгие годы явив на свет ту самую лампочку Сталина. Патрульный сначала возмутился подобным святотатством, но потом, ситуация как-то замялась сама собой, лампочка переходила из рук в руки, но в последний момент, у кого-то взыграла совесть, и собственность Ганса Трубермана была возвращена лично в руки Шнейдеру. Уважаемый, хоть и поддельный Ганс Труберман, откланялся и был таков, пропав в московской глубинке. Правда, через пару дней, КГБ решило основательно и крепко подружиться с теми самыми патрульными, но это уже другая история
***
И конечно же, Шнейдер не имел ни малейшего желания рассказывать двум выскочившим из-под двери чертятам, почему дряхлому деду так сдалась эта старая рухлядь. В головах пацанов план был прост донельзя: украденная иностранным шпионом и просто дураком Шнейдером, семейная реликвия Николая должна быть возвращена за пачку сигарет, уважение и пожизненную продажу алкогольной и прочей продукции. Немца никто не любил мутное прошлое ниточками вилось, вилось, да и привилось как-то раз в эту деревушку. Слава уже российским, правда, богам, но как-то обошлось. Про это забыли, а вот про вежливость немца это ж подозрительно! Да и глуховат совершенно стал под старость лет. В общем, прелесть что такое для местных сплетен.
Отдай лампу! крикнул самый тихий и дернул за цоколь.
Раздался тихий скрежет и щелчок часового механизма, но странные звуки утонули в шуме борьбы двух пацанов пятнадцати и тринадцати лет и старика, чьи годы называть уже неприлично.
Петька, Сашка, че за херня Слава ворвался в комнату и резкими движениями раскидал мальчишек от деда, мы за лампой пришли, а не деда убивать нахрен!
Тикаем, епт! взвизгнул мелкий, выбегая на улицу.
Залаяли собаки. Пятеро молодых людей бежали по проспекту подмосковной деревни, бежали, пока шум не стих. Было уже поздно и только в доме Шнайдера горел свет. Никто ничего не услышал.
А немец лежал на полу, скрючившись от болей в надсадно стучащем сердце. Лампочка Сталина лежала рядом, практически целая, только цоколь странно тикал, будто имитируя часовой механизм бомбы замедленного действия.
Но ничего этого, он нам уже не сможет рассказать.
Лукин
Другие работы автора:

Источник