Истории из жизни реальных людей
Холода в тот год пришли очень рано, за одну ночь сковали льдом ручей, покрыли инеем ветви деревьев. Конечно, потом наступил рассвет, и солнце разрушило эти первые дары близкой зимы, но настоящее тепло так уже больше и не вернулось.
Бежали дни, морозы крепли, стёкла домов по утрам всё чаще стали походить на причудливые картины.
Осенью легко заболеть, и немудрено, что однажды маленький Иржи свалился с жестокой простудой.
В его деревне давно не было приличных врачей, а тот единственный, что остался, лечил по старинке, дедовскими методами. Болезнь мальчика оказалась ему не по зубам. Иржи начал медленно угасать.
Днём, когда в окна его спальни заглядывало солнце, он чувствовал себя лучше, и порою казалось, что хворь уже отступила. Но приходила ночь, и мальчику вновь становилось худо.
Родители Иржи всё никак не могли решиться на поездку в город. Мало того, что далеко и долго, так ещё ведь и доктор Пипус уверяет, будто вот-вот должен настать переломный момент, и проклятая болезнь сама пойдёт на спад! Как же не верить старому, испытанному врачу
А Иржи никто особенно и не спрашивал. Его поили горячим чаем, кутали в одеяла, да заставляли глотать горькие лекарства.
Сквозь утреннюю полуобморочную дрёму мальчик часто видел, как отдаляется белёный потолок, начинает вращаться комната, как склоняются над ним чьи-то гигантские лица с пустыми глазами. В такие моменты глохли звуки, а в животе холодело. Что это было Всего лишь фантазии воспалённого разума, или тот край, из-за которого нет возврата
Но каждый раз, когда лица закрывали собой весь мир, а Иржи готов уже был окончательно провалиться во тьму, его что-то спасало.
Начинала вдруг мяучить и ластиться кошка, вспыхивал искрами в хрустальном графине свет уличных фар, гудел вдалеке первый утренний поезд. Предрассветные призраки тотчас исчезали. А потом приходил новый день, отступали страхи, и болезнь снова не казалась такой уж опасной.
По утрам, заперев за ушедшими родителями дверь, Иржи любил рассматривать ледяные узоры на стёклах. Он умел рисовать, и в школе его хвалили, но такого изящества линий, казалось мальчику, не повторить даже самому опытному художнику.
И всё-таки он пытался, когда были силы, и белые листы альбома покрывались синеватыми завитушками.
Когда пригревающее солнце сводило труды мороза на нет, Иржи слезал со стула и отправлялся делать задания на дом, любезно предоставляемые Горгоной (то есть, конечно, Георгиной) Самуиловной приболевшему ученику. Потом можно было что-нибудь почитать, посмотреть телевизор, подремать, наконец…
Дни пролетали незаметно и даже весело, а вот ночью к постели Иржи вновь подступали гигантские тени.
Если бы мальчик чаще смотрел в зеркало, то заметил бы, пожалуй, насколько исхудал, какие глубокие мешки залегли под его глазами. Но он не любил это дело. Но коварная хворь и не думала, тем временем, сдавать позиций.
Однажды утром, на девятый день болезни, на помощь Иржи в борьбе с призраками никто не пришёл. Казалось, ещё немного, и мрачные существа, обступившие кровать мальчика, навсегда уволокут его во тьму. Теперь он видел не только их лица, но и длинные тощие руки с грязными ногтями, невесомо скользящие по одеялу.
Тогда Иржи встал, беззвучно обливаясь слезами, и побрёл к входной двери. Ему не хватало воздуха, в горле застрял кусок льда. Одеяло волочилось за мальчиком следом, тени плыли позади, всё такие же огромные и неотступные.
Родители ещё спали, но разбудить их Иржи почему-то не догадался. С трудом отодвинув щеколду, мальчик не столько выбежал, сколько выпал наружу, на покрытую инеем дорожку, попытался вдохнуть полной грудью, но не смог, и пополз дальше, к огням выезжающего из-за поворота грузовика…
На счастье Иржи, его заметили и подняли шум. Гостивший у соседей мальчика студент-медик из столицы, осмотрев больного, пришёл в панику, найдя у того со страху десяток смертельных болезней, а прибывший вскоре доктор Пипус настоял-таки на немедленной госпитализации.
Так измученный и полузадохшийся Иржи оказался, наконец, в городской больнице почти за триста километров от дома.
А дальше ничего интересного: таблетки, уколы, диета номер одиннадцать. Скучно и не с кем поиграть. Хорошо ещё, что приезжала мама и привезла с собой альбом и краски. Узоры на больничных окнах оказались ничуть не хуже, чем дома.
Только перед самой выпиской, ранним утром, влетели в палату Иржи, стуча нечистыми ногтями по стенам, кошмарные тени. Но тут в дверях появилась сестра-хозяйка с кипой наволочек. Увидев незваных гостей, она нахмурилась.
— Не положено тут летать!
Строгий голос напугал теней. Отталкивая друг друга, они бросились к окну и никогда больше не возвращались.
Успокоенный Иржи уже через минуту снова спал, обняв казённую подушку и улыбаясь во сне. А за покрытым инеем стеклом медленно кружился первый робкий снег октября.