Родственник

 

Родственник А это ктоБез понятия. Дед какой-то.КакойРодственник. Сами же решили всех родственников звать.Решили не мы, а мама твоя.Она теперь и твоя!Тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог.Нет, мамуль, мы

А это кто
Без понятия. Дед какой-то.
Какой
Родственник. Сами же решили всех родственников звать.
Решили не мы, а мама твоя.
Она теперь и твоя!
Тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог.
Нет, мамуль, мы не ругаемся. Никому же не мешает пусть сидит.
Хоть бы шляпу снял и бороду расчесал. А то, как леший.
Ему в шляпе привычнее Володя уже просил снять.
Опять этот твой Володя. Он-то, чего тут делает
Это мой одноклассник и друг мы за одной партой десять лет сидели.
И в одной кровати лежали. Может, ему на моё место сесть
Ой, не начинай опять. Нет, мамуль, Серёжа на меня не кричит. Подай огурчика, а то чёй-та солененького хоцца.
Солененького «хоцца» на первых неделях. А ты на восьмом месяце. Нет, мам, мы не ругаемся опять.
Деда, ты Дед Молос
Малец, отбившийся от шумной стайки оставленных под присмотром уже пунцовеющей щеками Варвары Ильинишны, подергал за край, когда-то белой телогрейки.
Дед, но не мороз. Как звать-то, пострел
Макал.
Тёзка, значит. Ну, будем знакомы я тоже Макар.
Деда Макал, а ласкажи сказку.
Сказку
Стлашную!
А не испугаешься
Неть!
Дед отряхнул с длинной всклокоченной седой бороды крошки и одним движением с лёгкостью посадил малыша на колено.
Ну, слушай. Давно это было.
Стояла ранняя осень. А лето щедрое на грибы выдалось! Да такое щедрое, что все еще обабки с красноголовиками сквозь палые листья торчали. Ну и решил я, напоследок, в лес сходить. Прихватил корзинку, туда хлеба краюху да флягу с водой, нож за голенище сунул да потопал.
Утро только птицами запело, а уж бабы с полными грибов ведрами навстречу.
«Где набрали» спрашиваю. Говорят, не доходя до Брусянки. Это речка такая. А я как раз туда хотел. Ну думаю, всё ж там собрали, ведьмы глазастые. Ну и пошёл в обратную сторону. Там места глухие, буреломные туда деревенские не любят ходить. Мол, страшно там и всякое бывает.
Долго шёл. Уж и тропа кончилась чаща началась. Ни следа человека трава не примята, листья не разворочены. Иду, посвистываю вместе с птахами, солнышку улыбаюсь, да под ноги посматриваю.
А нету грибов! Вроде, и осинки стройные кружочками толпятся, да берёзы старые разлапистые с седой корой небо подпирают, а нету! И ведь пахнет грибами! Есть значит они.
Бродил, бродил. Вроде и домой пора время к обеду, а корзинка пустая. Злиться на лес стал. «У, жадина», говорю.
Забрёл в какието совсем уж непролазные дебри. Стемнело. Голубое небо хмарью заволокло, солнце спряталось, капли стали срываться.
А я уже на принципе иду вперед. Думаю, любой гриб найду и домой.
Вдруг, очутился я на полянке. Круглая, ровная, зелененькая, деревья стеснительно по краям, а в центре, как на тарелке, гриб. Большой, красивый, чистенький. Мухомор. Один сидит, красной шапкой сияет.
На, мол, просил гриб держи.
Шутит так лес, значит Нашла на меня такая обида, такая злоба обуяла. Подбежал я к этому грибу, да как пну его сапогом. Красная шляпка в одну сторону, ножка в другую. Я ж не поленился: нашел шляпку и еще и потоптался по ней всю обиду выплеснул, что накопилась.
Попустило. Теперь домой. Смотрю по сторонам, а куда идти не ведаю лес вокруг, а я в центре полянки той проклятой. Пока мухомор топтал, направление потерял.
Кинулся следы искать нет следов! Смотрю назад, где только что стоял примятая трава сама распрямляется, цвет набирает да влагой свежей блестеть начинает.
Ну меня ознобом до портков пробрало кинулся я к лесу. А деревья плотно встали стеной. Не пускают. Вот, вроде, просвет. Пока добегаю уже частокол.
Пот холодным прошибло, дыхание сбилось. И чудится мне голос глухой, будто из-под земли: «Ууу!!!».
Всё ближе, громче Я кручусь никого нет. Что за чёрт
И тут прямо в ухо мне кто-то как закричит:
ГОРЬКО!!!
Маленький Макар, слушавший с открытым ртом, вздрогнул, сидящее на полу дети завозились, а Варвара Ильинишна неодобрительно покосилась в сторону пирующих.
Дед Макар крякнул, подхватил рюмку и вылил её в усы, куда следом отправился маринованный огурчик.
Горько.
Дальше, потребовал Макар.
На чём это я
В ухо кто-то как закричит, подсказали дети.
Ну да. Как закричит:
Уууубивец!!!
Скосил глаза и аж закостенел: на плече давешний мухомор от ярости аж трясётся весь, подрыгивает и глазками злобными красными сверкает из-под побуревшей шляпки.
Стряхнул его с себя в траву куда-то улетел.
Копошится в траве и кричит: «Заплотишь!». И ветки ко мне деревьев тянуться начали гибкие да цепкие.
Чувствую пора делать ноги. Продрался мимо осинок, которые замешкались, да дёру. Бегу, сердце стучит, а сзади уканье приближается. То тут, то там, мелькает красная шляпка меж деревьев.
Уууубивец! Заплотишь!
А я-то совсем плотить не хочу. Куда несусь, знать не знаю ужас животный гонит. А дождь колотит тяжелыми каплями, стекает по намокшим волосам. Темно стало, как ночью.
Земля размокла сапоги по грязи скользят, пудовыми из-за налипшей грязи стали. Всё тяжелее каждый шаг. Ещё и пятку правую жечь стало нестерпимо. Сорвал сапог а это кусочки растоптанного мухомора проросли внутрь острыми нитями и уже в плоть вгрызлись.
Без сапога не убежать. Дергаю из-за голенища нож, да спиной к тополю встаю, неведомо откуда тут взявшемуся. Ждал, что хлестать меня будет ветвями, но видно не подвластен он был мухомору. Прижался к шершавому теплому стволу, ножом перед собой вожу.
Тут и преследователь выскочил из леса. Смотрю не тот это, которого я на полянке топтал. Тот молодой совсем был, белый. А этот жёлтый, ссохшийся, юбочка бородой старческой топорщится, шляпка вся трещинами покрытая, бурая, белые пятна мохнатые в сетку морщинистую срослись.
Уууу! взвыл мухомор.
Горячее мясо!
А
Мясо пока горячее поешьте, а то остынет.
Да погоди ты, Володя шикнул на тетку, дед, давай дальше.
Остальные слушатели согласно загудели.
На чём я
Взвыл: Ууу, подсказала Варвара Ильинишна.
Ага…
Уууубивец! Ростил внучка, лелеял, преемника готовил, чтобы лес хронил, а ты убил! Не успел стать хронителем, не сростётся! Заплотишь!
Прыгает вокруг и шипит. А деревья вокруг волнуются, тянут ветки, скрипят. А из земли ко мне нити грибницы тянутся тонкие, острые, как жала сапоги им не преграда.
Ну, думаю, пан или пропал.
Подловил момент, прыгнул, под себя мухомор подмял и давай его ножом кромсать. А он нити грибницы выпускает и как плетями сечёт. Я зубы до хруста сжал и ножом работаю. Кровь из-под лезвия брызжет, будто не гриб режу, а животину. Пока в капусту не искрошил, не успокоился. Сел отдышаться. Всё вокруг в крови, руки пылают огнём, глаза жжёт. Подставил лицо под дождь вроде, легче стало. Сколько так стоял не знаю полностью ощущение времени потерял. Пришел в себя. Смотрю под ноги а гриб из кусочков обратно уж почти собрался. Шипит даже что-то, дёргается. Ну я снова за нож.
Чего только с кусками гриба не делал: и разбрасывал, и на ветку нанизывал, и в луже топил всё равно сползаются. А деревья не унимаются того и гляди, корни вывернут из земли и ко мне пойдут.
И такое меня отчаянье взяло, что не уйти мне отсюда живым, схватил кусок покрупнее, зажмурился и съел. Ожгло нутро, будто первача жахнул. Слёзы из глаз хлынули. Смотрю а деревья успокаиваться начали. Ну я еще кусочек. А потом такая жадность напала стал гриб в рот запихивать, пальцами в глотку толкать. До последнего кусочка всё съел и землю вылизал. Сыто мне стало, тепло. Прислонился к тополю, закрыл глаза и уснул.
И снится мне поляна и я в центре. И говорит мне дед:
«Топерича, ты хранитель леса. Как почуешь, что время приходит, преемника ищи. Чем раньше найдешь, тем лучше». А я гордый такой шляпку задрал красную, юбочку распушил: «Не подведу», говорю, «всё сделаю».
Вскочил в холодном поту, где я Одежда чистая, сапоги целые на ногах, корзинка рядом валяется. Приснилось Приснилось.
Аж выдохнул от облегчения. Слышу кто-то пыхтит натужно. Пошарил глазами, а это в кустах ёж червяка жуёт. На моём тополе дятел нашелся жучка выстукивает. Мышь в нору пух потащила, а соседней берёзе корни крот подрыл и ей больно. Всех стал видеть, всё стал слышать.
Снова страшно мне стало. Побежал я. Прочь от грибов, полянок, осинок, дятлов и мышей. Трава под ноги мягким упругим ковром услужливо стелется, деревья в стороны расступаются. Бежал, пока в речку не упал. Ледяная вода сразу освежила, прогнала липкий страх. Вышел на другой берег. Сразу неуютно стало как из дома на мороз выскочил. Вроде та же трава, те же деревья, а не то. По реке граница, видать.
Пока стоял, замерзать начал на ветру, особенно, голова. Трогаю макушку а волос-то нету! Смотрюсь в воду все волосы сверху выпали, кожа покраснела и белые пушистые пятна уже пробиваются.
Как в деревню вернулся не помню. Нашёл старую шляпу и больше не снимал.
Зажил, как прежде. Но тягостно стало среди людей, всё в лес тянуло. Устроился лесником, срубил на полянке с тополем дом, а в деревню изредка наведывался чтобы язык человеческий не забыть.
Деда, а сними сапку попросил маленький Макар.
Вокруг повисла гнетущая тишина.
Дед, не снимай, жених перехватил мозолистую руку, покрытую сеткой старых мелких шрамов. Ты кто, а
Лесник я.
А к нам зачем
На преемника глянуть. Время пришло ему.
Подбежавшая мать сдёрнула с колен малыша и быстро утащила за спины мужиков.
Ты это, дед, Макарку не трожь.
Володя уже держал в руках скамейку.
Ему, дед ткнул в сторону невесты. Все обернулись.
Та стояла бледная и смотрела на мокрое пятно, расплывающееся по белому платью:
Воды отошли
Бабы тут же засуетились, забегали, а дед встал и пошёл к двери.
Деда, а ты еще велнёшься
Макар вырвался и подбежал к старику.
Вернусь. Как мне время придёт, и растворился в сгустившихся сумерках.
КреоЛит

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *