Истории из жизни реальных людей
За свою жизнь я много раз переезжала с квартиры на квартиру, пережила много ремонтов и даже маленькое строительство. Поэтому перед глазами прошла довольно многочисленная шеренга строителей и отделочников всех мастей. И, поскольку папа у меня был строитель, этот народ я очень люблю. Некоторые персонажи в памяти не тускнеют и по прошествии многих лет. (Об одном из них писала в «Тайна чёрного дипломата»)
Пишу специально для Niola1905 и для всех моих чутких читателей.
Это было в 1996 году. Обменяли мы тогда свою квартиру на убитую однокомнатную сталинку в очень неплохом районе правого берега Красноярска. Вытравив живность, приступили к ремонту, который нам, много работающим людям, делать было некогда. Да и квартира требовала рук профессионала, а не наших сомнительных умений поклеить обои. Знакомые присоветовали одну «шуструю», как они выразились, отделочницу, предупредив при этом, что тётка немного с причудами.
Тётка откликнулась охотно и на следующий же день поутру приехала. Это была очень маленькая толстенькая женщина в годах. При ней была большая увесистая сумка. Познакомились. Тётя Галя говорила быстро, тоненьким голоском, и рассказала, что всю жизнь проработала штукатуром-маляром, теперь на пенсии, но здоровье позволяет подрабатывать, потому что надо внучка тянуть. И внучок-де подъедет помогать. А в основном работает одна. «Так ведь я — дитя войны! Всё привыкла сама делать с малолетства», — с этими словами она нас выпроводила на работу и велела ни о чём не беспокоиться.
Вечером мы выпучили глаза, обнаружив на кухне накрытый стол и за ним довольную произведённым эффектом тётю Галю. Оценив сделанную за день работу, мы поняли, что она и здесь не оплошала — всё шло по оговорённому плану. За ужином — малосольные огурчики, молодая картошечка, вкуснющее сало и самогоночка! — мы узнали основную канву жизни нашей работницы. Была она из семьи раскулаченных, рано осталась сиротой и выросла в детдоме. Всего достигла сама — и квартиру получила, и дачку состроила. Вот только семейная жизнь не задалась, живёт без мужа. А дочка в Норильске деньги зарабатывает, внучок при бабушке, хороший мальчик.
Под самогоночку мы в тот вечер много смеялись, несмотря на невесёлые в общем-то рассказы, потому что тётя Галя сыпала бесконечными прибаутками и потешными словечками, так что я хваталась за блокнот. «Э, милые вы мои! — говорила она, — да то ли я ещё знаю! Я ведь — дитя войны!» Наши попытки как-то компенсировать её продуктовые издержки она пресекла сурово, если так можно выразиться, имея ввиду её мультяшный говор. «Что ж я не понимаю, что вам готовить некогда Что ж я — развалюсь, сваривши картошку А это всё с моей дачи, у меня всего полно, и запасов на десятерых! Наголодалась в своё время. Я ведь — дитя войны!..» Так ужин плавно перешёл даже в хоровое пение, и в 12 часу ночи мы на такси отправили её домой, расцеловавшись у подъезда.
А в 8 утра она, свежая и радостная, стояла на пороге, как ни в чём ни бывало. Вечером всё повторилось: горячий ужин, разносолы, самогоночка на кедровых орешках, разговоры и песни.
«Серёжка с Малой Бронной и Витька с Моховой…» — с чувством выводила тётя Галя и мы, к её радости, подпевали. Песен она знала много, со всеми словами, мы ей только могли подтягивать в общеизвестных местах. Вытирая скорые слёзы, она говорила: «Да откуда вам-то их знать Это я на них выросла, и в госпитале мы их раненым пели. Я ведь — дитя войны…»
Так длилось несколько дней. Соседка Люда стала коситься при встречах. А мы стали опасаться, что скатимся в бытовое пьянство. Но самогоночка была хороша, закуска обильна и вкусна (уже и с нашей лептой), ремонт продвигался. На дворе стоял чудный август. На всех углах продавали астры, которые мы дарили тёте Гале, отчего она сильно смущалась. На вопрос про внучка, который мог бы уже и прийти на подмогу, она как-то уклончиво бормотала, что ему надо к школе готовиться и пусть побегает напоследок.
Несмотря на свой почти что лилипутский рост, она действительно делала всё очень шустро, лазая по стремянке с ловкостью толстой обезьянки. Когда осталось наклеить по всей квартире обои, случилось ужасное. Придя с работы, мы не обнаружили накрытого стола. А тётя Галя молча лежала на полу — с шиной из книг и полотенца на ноге. На полу стопкой лежали нарезанные обои. Как выяснилось, она сверзилась-таки со стремянки!.. Поехали в травмпункт. Да, перелом.
Сникшую, загипсованную тётю Галю мы повезли к ней домой. В чистенькой квартирке никого не было. «Ничё, внучок придёт, разберёмся, не переживайте! Со мной и не такое бывало, я ведь — дитя войны…» Попрощавшись с тяжёлым сердцем, на всякий случай стукнулись к соседке и попросили побыть с нашей подопечной до прихода внучка. Старушка заохала, а потом рассердилась: «Опять Галька людям голову морочит! Да нет у неё никого — ни дочки, ни внучка! Вот так к людям прицепится и сочиняет про родню. А мне-то за ней смотреть некогда — езжу как раз с внуком водиться!»
Развернулись мы, забрали тётю Галю, и поехали назад. За выходные под её руководством сами наклеили обои. Причём очень даже и ничего получилось. Жила у нас тётя Галя до снятия гипса. Муж мой, большой спец по резьбе, изваял ей красивую тросточку. В ободке под рукояткой среди орнамента вплёл её любимую присказку «Дитя войны»
Потом мы долго с ней дружили, были всегда одарены её соленьями-вареньями, и пока она была жива, ездили к ней на дачу, в её смешной теремок о девяти квадратных метров…
Автор: