Это она

 

Это она Она. Мы стоим перед одинокой елкой. Нет, это все же безумие. Я не верю. Извини, но иного выхода у нас нет. Катя не должна умереть. Костя покраснел от мороза. Его глаза слезятся, руки

Она.
Мы стоим перед одинокой елкой.
Нет, это все же безумие. Я не верю.
Извини, но иного выхода у нас нет. Катя не должна умереть.
Костя покраснел от мороза. Его глаза слезятся, руки отчаянно сжимают древко лопаты. Он смотрит на меня и спрашивает:
Не должна. Но что, если там ничего нет
Я не ответил. Только с сомнением раскидал снег ногой и уставился в мертвую землю.
Не представляю, как мы будем копать. Земля промерзла, наверное.
Я обхожу ель и пробираюсь под ее пышные ветви. Не без труда нахожу на стволе глубоко высеченное сердечко. В голове проносятся воспоминания.
Дедушка закапывает сундук посреди поля. Поле это далеко в лесу. Цветы так и беснуются, только вокруг аккуратной изумрудной елки ровный круг низкой травы. Там и будет клад.
Место это, внучек, волшебное. Мне так дед мой говорил. А сейчас я сам дед. Вишь, как оно. Ну, раз место волшебное, надо пользовать я закопаю, а ты, когда действительно будет нужно, откопаешь…
А что Что в сундуке, дедушка
Э… Секрет!
Дед ставит аккуратно вырезанные куски травы с землей на место. Так и не заметишь, что копали. Дед думает. Затем достает нож и вырезает на низкой елочке сердце. Прямо напротив клада.
Мы идем обратно до леса. Далеко. Потом по лесу минут десять и к машине. А там до города…
Запоминай дорогу. Так оно все вроде понятно, но держи карту крепче. Сохрани ее, перерисуй, а лучше запомни. Наизусть…
Что же там такое в сундуке
Счастье. То, что поможет, если вдруг все пойдет по…
Я возвращаюсь из душного лета в морозную пустошь. Касаюсь сердца рукой и улыбаюсь. Дедушка обновлял рисунок каждый год до самой смерти.
Это точно здесь. Три метра.
Уверен
Как никогда.
Копаем по очереди. Становится жарко, но ничего не поделаешь мы если и заболеем, то не смертельно. А Катя в одном шаге от…
Я даже думать об этом не хотел.
Вдруг раздался полу-звон полу-стук. Я вскрикнул от радости.
Нашли, Костя! Нашли!
Костя ухнул, схватил лопату и начал копать с необычайной скоростью. Минуты не прошло, или мне так показалось и сундук стоял на снегу. Такой же, как и тогда не очень большой, крепкий, плотно закрытый.
Тут откроем смотрит мне в глаза Катин брат.
А сможем
Я взглянул на гвозди, вбитые в дощечки, что скрепляли крышку и коробку сундука.
Нет. Пошли. Тут гвоздодер нужен, и другие, наверное, инструменты.
Я попытался поднять сундук. Получилось на удивление легко будто бы внутри ничего не было.
Дотащу один. Легкий он. Бери лопату и пошли.
Костя кивает, как-то странно смотрит на ель и, взяв лопату, первым идет к опушке леса. Хорошо, что погода ясная так бы заблудились во вьюге, пусть карта в моей голове нарисована досконально точно.
Паша.
А
Ты знаком с Катькой всего месяц. Великой любовью у вас и не пахнет. Знаешь, сколько у нее таких было
Знаю. И что Я тоже хорош.
Костя помолчал. Потом шумно выдохнул и произнес:
Я к тому, что ты девушке, которую еще почти не знаешь, решил отдать дедовский клад. Не пойми меня неправильно, но, это все-таки удивительно.
Ты о чем
Я знаю, как бросают «любимых» едва понимают, что с ними будет много проблем. Уж поверь, много такого видел. Цена любви рубль. Все потому, что должно, а не потому, что хочется. А ты…
Что, я
Человек.
Смотрю на одинокую елку за спиной и удивительное розовое небо над заснеженным полем. Зима. Смертельная красота.
Холодает. Мы торопимся, и я вдруг злобно отвечаю на невысказанный вопрос.
Ну и пусть у других так будет. Жестоко. А я ее люблю и готов ей чем угодно помочь. Может, в сундуке просто письмо от деда или банка варенья с плесенью. И что теперь Выходит, я ничего не сделал.
Ну, это мы еще посмотрим…
До конца дороги молчим.
Уже в машине, согревшись чаем, под едва слышную за помехами музыку, разговор возобновился. Не сказать, что я был этому рад.
Катя бы тебе не помогала. Если бы ты… Попал.
Почему
Да был у нее… Любимый. Потом ноги ему оторвало и все, бывай. Ну а как она с обузой будет Молодая, красивая…
Подожди. Как это оторвало
А я знаю Я в это время вообще в Перми был. Катя не особо об этом вспоминать любит, я все от мамы узнал. А парень тот ноги отморозил.
Ты же сказал, оторвало
Потом оторвали.
Отрезали.
Да.
Я доел пирожок.
А я не знаю, что делал бы, если Кате оторвало ноги.
Зато ты готов отдать все, лишь бы ей сделали эту чертову операцию.
И то верно…
Как и все прочее в жизни, дорога проносится незамеченной. Мы едва ли не бегом залетаем в Костин гараж. Молоток, пила, даже кувалда все более менее подходящие инструменты брат моей девушки скидывает к сундуку.
Успокойся. Хватит и молотка.
Он дрожит от холода и любопытства. Что там, в сундуке Только дед знает. Ну ладно. Сейчас…
Заколочен сундук на совесть. Я вспоминаю, как дед стучал молотком на весь дом и матерился. Но матерился по-доброму, без злобы. Потом вручил мне эту заколоченную коробку и велел собираться.
Да. Так и было.
Теперь, гвоздь за гвоздем, я вскрываю свое прошлое. Душный поток воспоминаний захватывает меня. С каждым гвоздем…
Мне восемь лет.
Я не знаю, где твой Сережа! Наверное, сейчас с какой-нибудь красоткой в Крыму или Москве… Ну, Таня. Ну не плачь.
Папа, не мог он меня бросить… Сына своего не мог бросить.
Не мог. Верно. Не мог.
Дед обнимает маму и тяжело вздыхает. Она плачет и плачет, я стараюсь даже не шевелиться в своей кровати вдруг поймут, что не сплю.
Дед, конечно, все понимает. Но мама не должна за меня волноваться.
Черт, крепко же дед забил железо в дерево.
Мне семь… Или шесть Десять
Нет разницы.
Что там, деда
Ничего нету! Черт бы побрал эти магазины, одна пустота на прилавках, все разгребли!
Надо было раньше идти.
Нашелся умник. Ну ничего, я нам колбасы с хлебом принес. Раздобыл… Сейчас компот достанем, и ничего… А там мать суп принесет.
Мы едим бутерброды.
А откуда колбаса И хлеб
Один старый боевой товарищ одолжил.
Еще один гвоздь. Вроде бы последний.
Зима… Вновь зима. Сколько мне Восемь.
Холодно, ух.
Ничего, солдат. Держись. Держи шапку.
Дед снимает со своей седой головы треух и накидывает мне его на макушку. Треух греет лучше тонкой шапки, пусть он и слишком большой для меня.
А ты, дед
А я и не в такие морозы без шапки ходил. Мне-то что, надо оно все
Я открываю крышку.
Коробка.
В коробке сверток.
Костя тяжело дышит и нетерпеливо подскакивает на месте.
В свертке папка.
В папке письмо.
Сердце вздрагивает. Я читаю и хмурюсь. Это теплые слова, но, увы, они не спасут Катю.
Ну, что
Я дочитываю письмо и улыбаюсь. Дед не врал, когда говорил, что поможет.
Нам нужно навестить одного человека. Очень надеюсь что он не умер.
А мог
Не должен. Ради всего, что свято… Не должен. Не может.
***
Вот как… Ну, Матвейко! Помощь сквозь века. Да, он толковый был. Это в его духе…
Мы в большой уютной квартире. Дряхлый старик с большими желтыми глазами весело глядит на нас. Андрей Николаевич богат, только одинок. У него даже сиделки нет не признает себя стариком. Долгожитель.
Ты любишь ее
Я подавился чаем.
Люблю. Если бы не любил…
То не откопал бы сундук. Занятно, занятно, Павел. Вы же ведь понимаете, что это не так. Вы не дорожите сундуком, не дорожили им.
Ну… Да. Мне он не нужен.
И поэтому вы отдали его другому, не зная, что его ресурсы бесконечны. Вы, я вам больше скажу, единственный, кто может пользоваться сокровищем. Меня просил за вас Матвей… Да. Другие бы многое отдали за такой сундучок под елкой.
Старик вдруг рассмеялся совсем молодо. Смеялся он долго, и мы с Костей тоже невольно улыбнулись.
Удивительно, не правда ли Я богат, но одинок, и готов дать почти любые суммы любому пришедшему с улицы человеку.
Андрей Николаевич откинулся на мягкую спинку кресла.
Таким образом прячут клад. Он есть, он для каждого доступен но попробуй найти карту и ключ! Ладно, господа, я заговорился. Я дам вам денег. Это даже не обсуждается. Пусть Катя живет и любит дальше и не думайте, что это подачка или индульгенция. Грехи не замолить, а добрым я никогда не был. Я дам вам всю нужную сумму, только, пожалуйста, заходите иногда на чай. Скучно…
***
Я сидел на кухне. Был вечер, было жаркое лето, сумерки потихоньку сгущались. Катя что-то тихо пела в соседней комнате.
На столе лежало желтое, потертое письмо.
Не удержавшись, начал читать вновь. Веселый голос деда зазвучал советской гитарой.
«Видимо, наступил этот день нужды. Я тебя хорошо знаю, Пашка, ты просто так сундук не отроешь все сам, своими силами, будто бы кому-то нужно твое геройство… Упертый, как я. Но это хорошо.
Раз уж мы снова встретились, я бы хотел тебя обнять, но не могу, поэтому просто: «привет, внучек!». Надеюсь, ты в добром здравии, надеюсь, что все у тебя хорошо, или хотя бы неплохо.
В этом письме я бы мог написать много, но не буду, потому что все, что хотел тебе сказать, сказал уже при жизни. Разве что здоровья тебе желаю, тепла, чтобы любили… Мне оно уже не надо, держи презент с того света.
Словом делу не поможешь. Поэтому на обратной стороне вся информация о моих лучших друзьях они помогут тебе, если ты попадешь в беду. Вытащат. Там кого только нет, боюсь только, чтоб не померли раньше сроку… И помни. Деньги потеряют свою стоимость. Мы их печатаем, понимаешь Это же бумажки и железки! Это мы их создали, а не они нас!
Ищи не деньги. Ищи друзей. И помогай. Не потому, что хочешь помощи в ответ. Просто помоги, если можешь.
Я так по жизни прошел. И видишь вроде доволен…
И еще. Твой отец тебя не бросил. Он вынужден был уехать, а почему сам у него спросишь. Лишь бы не затянулся твой путь, лишь бы он снова не переехал…
Впрочем, все на обратной стороне листа.
До встречи, Паша.»
Где-то по миру ходит мой отец. Почему не ищет меня Почему не зовет на помощь, почему не позвал тогда
Я не знаю. Жизнь слишком сложна, чтобы ответить на самый простой вопрос. Чего уж говорить о сложных
О чем думаешь
Руки Кати обвивают меня.
Остался бы я с ней, если бы она лишилась этих рук
Я думаю о сердечке, вырезанном на елке, Катя.
Проигрыватель

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *