Старший блок

Оглушительный долгий звонок на перемену разорвал натянутую тишину, и тотчас двери кабинетов лопнули, в коридоры ринулись бурлящие хохочущие потоки учеников. Рустем Чемушин, одиннадцать лет, пятый класс, тоже двигался в этом потоке, справа шел Патрин Серега и что-то увлеченно рассказывал ему про училку географии. Рустем улыбался, но не слушал и то и дело поглядывал назад, в сторону удаляющихся туалетов. Ему все ощутимее хотелось по маленькому, но он не знал, где будет урок по литературе, и слишком боялся отстать от класса, а потом заблудиться.
Шла только вторая неделя сентября, старший блок школы все еще казался путанным и таинственным. Сердце Рустема ликовало от того, что ему теперь можно сюда заходить, от того, что он учится здесь. Почти как поступить в институт или вроде того. Но все же насколько все было проще в младшем блоке! Один класс, просторный и уютный, свой, одна учительница, Полина Михайловна, добрая и заботливая, как вторая мама. Новая классная руководительница Рустему тоже нравилась, она была моложе, стройнее, с приятным гладким голосом, в нее можно было даже влюбиться. Просто она была новой, и все было новым и немного пугающим. Как старший блок.
— Слышь, у тебя домашка есть спросил Патрин. Рустем нехотя кивнул:
— Ты че, не сделал Там же легкотня.
— Да просто забыл записать. Там много Дай списать.
— Все равно не успеешь, проворчал Рустем, доставая тетрадку. Они уже остановились у кабинета, побросав портфели на подоконник. Писать хотелось несильно, но мучиться весь урок…
— Занесешь мой портфель, если че, сказал он Сереге, показав на свой желто-красный ранец с Железным человеком на переднем кармане, и поспешил в туалет. К счастью, отошли они недалеко, один поворот, мимо дверей актового зала и лестницы, и вот он снова в длинном широком коридоре, а двери уборных маячат впереди.
Народ уже схлынул, рассосавшись по кабинетам. Полторы минуты до звонка. Мальчик прибавил шаг, пересекая тревожно-пустое пространство коридора, и, наконец, толкнул дверь мужского туалета. И еще не отворив ее, в последний момент услышал голоса. В животе все скрутило от предчувствия. Узенькое сумрачное помещение заволокло туманом, в нос ударил запах сигарет. Сквозь табачную мглу проглядывали высокие темные фигуры. «Старшеклассники!» — в ужасе подумал Рустем и тотчас решил сбежать, просто закрыть дверь и все, зайти в женский, может быть, хотя нет, конечно, он никогда на такое не решится, и на третий этаж, где тоже есть уборные, бежать поздно, ну значит, придется терпеть до следующей перемены, не проситься же на уроке после такого…
Но его заметили. Голоса на секунду смолкли, и Рустем почувствовал, как его разглядывают из тумана. Затем кто-то что-то сказал, голос показался знакомым, тонким, раздался грубый низкий смех. Убегать теперь было слишком стыдно, и, кажется, его узнали. Пришлось войти, сзади хлопнула дверь на тугом доводчике. Фигуры из дыма выглядывали только нижние половины пиджаков и брюки снова переговаривались между собой, но все они глядели на него одного, он знал это. Рустем осторожно проскользнул мимо раковин, мимо одной из фигур, завернул к писсуарам, разделенным высокими перегородками без дверец. В первой из кабинок кто-то просто стоял и разговаривал, в другой курили, Рустем заскочил в третью.
— Рустик, че у нас щас раздался сзади все тот же тонкий нагловатый голос. Рустем сообразил, что это Санек, его одноклассник, у него был старший брат с улицы, поэтому он общался со взрослыми пацанами. Расстегнув молнию на брюках, Рустем оглянулся через плечо. Действительно, среди высоких силуэтов оказался один поменьше. Лица не было видно даже с близкого расстояния, только подбородок и улыбающиеся губы.
— Русский, потом литра, глаза щипало от дыма, уже начинало мутить, Рустем сморщился, отвернулся и стал смотреть вниз. Старшеклассники перешучивались между собой, непонятно о чем. Не проходило ощущение, что все смотрят на него и смеются над ним. Самое глупое, что он никак не мог заставить себя помочиться. Хищники, непонятные большие хищники ползают вокруг, ждут момента, чтобы навалиться на него и сожрать. Как же его угораздило забрести в их логово! Ну зачем он снова оглянулся Санек стоял сзади с сигаретой во рту. Разве может дым быть таким густым Казалось, что у этого маленького двоечника, всегда шебутного и забавного, просто нету верхней половины лица. Как будто даже можно разглядеть щербатую стену за ним. Рядом высился плечистый парень в мятой черной школьной форме, на жилистой шее виднелась взрослая щетина, а выше подбородка, выше рта тоже пусто. Так же не может быть!
— Рустик, ты не куришь спросил Санек, кто-то усмехнулся.
— Нет, пискнул он, снова уставившись вниз. Мочевой канал стиснуло от напряжения, писать хотелось до рези, но ничего не текло и все тут. Почему не звенит звонок А может, уже прозвенел, там, в далеком нормальном мире, от которого он вдруг оказался отрезан дымом, грубыми смешками и дверью с тугим доводчиком. Взгляд начал бегать по стенкам кабинки с поцарапанной бежевой краской, по кафельной стене впереди. Там, на одном из квадратов белой керамической плитки была какая-то странная складочка. Не узор, а просто брак, судя по всему. По стене крохотными каплями стекала влага. Наверное, из-за этого на секунду показалось, что складка шевелится.
— А че не куришь продолжал издеваться Санек, и Рустем попытался придумать ответ, но тут вдруг отпрянул вправо, заметив движение на левой стенке кабинки. Сначала подумал про таракана, потом про сбежавшую вниз каплю влаги, но в итоге не увидел ничего, кроме трещины на слое краски.
— Ты че дергаешься Струю удержать не можешь заржал Сашка. Рустем слабо усмехнулся, что-то пробормотал, но даже сам не разобрал своих слов. От стыда и ужаса хотелось просто исчезнуть. Но ведь там правда что-то шевельнулось…
Он снова посмотрел прямо и застыл. Складка на керамической плитке медленно растянулась, снова чуть сжалась, а потом раскрылась. Это было похоже на маленький беззубый рот или, может быть, ноздрю. Неровное черное отверстие в стене двигалось, как будто втягивая и выдыхая воздух. Слева растворилась и задышала трещинка в краске. Справа, чуть ниже, тоже появилась неровная ноздря. Рустем силился, но не мог ничего произнести. Поднял руку и осторожно потрогал краску около одного из отверстий справа. Нет, это была не краска, это была холодная влажная кожа. Поверхность стенки изогнулась под рукой и мягко ее обхватила, отверстие сместилось, и Рустем почувствовал, как оно легонько жует и посасывает его указательный палец. Рустем открыл рот и повернул голову назад. Дым немного рассеялся. Старшеклассники выстроились вдоль стены, и их головы…
Боже, их головы!..
Они были и правда как будто обрезаны, у кого-то выше кончика носа, у кого-то выше рта, кому-то оставили только нижнюю губу. Крови не было, и мяса на месте срезов тоже. Они стояли словно пустые бутылки с откупоренными пробками и ухмылялись.
Боль пронзила указательный палец Рустема и рванулась выше по руке. Эта штука в стенке туалета высасывала его! Он дернулся в сторону, но тварь держала удивительно крепко, старшеклассники придвинулись ближе, рука посерела, послышалось голодное причмокивание… Звонок Звонок был четыре миллиарда лет назад, подумал Рустем.
И тут грохнула дверь туалета. Кто-то с силой ее толкнул. Раздался знакомый женский голос:
— Так! Все на выход!
Старшеклассники сбились в проходе, засуетились, а женский голос уже называл их фамилии.
— Никто никуда не убегает! Выходим и показываем карманы.
Рустем с облегчением понял, что это Мария Васильевна, его классная руководительница. Только что она подумает о нем Что он общается с плохими мальчиками и курит От неожиданности он даже не заметил, что больше никто не держит его за палец.
Санек заскочил к нему в кабинку. Рустем постарался отстраниться и не смотреть, но все-таки заметил, как тот мучительно скрипит зубами, отращивая недостающую часть головы. Он что-то неразборчиво шептал, хватался за пиджак дрожащими пальцами. Рустем посмотрел ему в лицо, увидел испуганные глаза и мокрый от пота лоб, подумал, что кожа у него, должно быть, холодная, влажная.
— Рыбин! Давай на выход!
Санек исчез из кабинки. Рустем вновь повернулся к кафельной стене и обмер, совершенно не зная, что делать.
— Так, кто у нас тут остался голос Марии Васильевны приблизился. Чемушин А ты что тут делаешь
Горло стиснуло спазмом. Опустив голову, он осторожно покосился на учительницу, но увидел только платье да тонкую руку. Показалось, что в ней были зажато нечто металлическое, острое. Мальчик поспешно отвернулся.
— Сикаю, наконец пискнул он, и струйка мочи действительно брызнула в грязноватый писсуар. Рустем едва не вскрикнул от боли и наслаждения. За дверью оглушительно заверещал звонок.
Мария Васильевна как будто смутилась. Сказала, чтобы он быстрее бежал на урок, и вышла из мужского туалета.
Пописав, Рустем почувствовал, как подкашиваются ноги. Чуть было не схватился за перегородку кабинки, но тут же отдернул руку. Скорее наружу. Преодолевая слабость и дрожь, мальчик выбрался из туалета в пустой и тихий коридор старшего блока. Он не знал, как объяснить все, что с ним произошло, и с кем можно будет об этом поговорить Но дышать стало намного легче, и он просто дышал. Просто шел по коридору в сторону кабинета литературы. Внезапно он понял, что и не хочет знать ответы, что еще не готов. Может, потом
Старший блок он и правда совсем другой. Что-то он делает с детьми, необязательно плохое, это как поступить в институт, пройти посвящение или вроде того. Измениться. Все больше пугаясь собственных мыслей, Рустем ускорил шаг. Он не оглядывался и не смотрел по сторонам, чтобы не увидеть, как двери туалетов у него за спиной медленно открываются и закрываются, выпуская густой сигаретный туман. Как меркнет солнечный свет, сочащийся сквозь широкие окна, потому что стекла помутнели, стали мягкими, с красноватыми прожилками кровеносных сосудов. Как на стенах выступила влага, и сами стены будто вздохнули. Или это была рвотная судорога Как повсюду, на потолке, на полу, раскрывались большие черные беззубые рты, что-то шепчущие, липко причмокивающие. Как из-за поворота выглядывает его классная руководительница, стискивая в руке огромные портновские ножницы, с усилием размыкая их клинки, а потом с жадным голодным щелчком сводя лезвия вместе.
Рустем ничего этого не видел. Последние метры до кабинета литературы он преодолел бегом. Постучался, заскочил внутрь, промямлив «извините», и тотчас закрыл за собой дверь.

Источник