(Не)съедобный квох

Риг поплевала на пальцы, притронувшись к подостывшему отродью. И одернула руку ткань зашипела, начиная тлеть. Хорошо, что не сняла перчатку.
Хреновы квохи, сказала она через нос. Смрад стоял деспотический.
Всякая живность покидала насиженные места. Бросала детенышей, с таким трудом вырытые норы, собранные гнезда. И даже не возвращалась на водопой, едва гортанные вопли квохов разносились над лесом. И только она, нищеватый рубач, тащилась в самое пекло.
Риг посчитала головы квохов. От хвостов они отличались только сморщенными прорезями для глаз.
Что, нажрались, гады Подавитесь этой солониной, Риг от души пнула клубок битых тварей. Знала, конечно, что любой повзрослевший квох без труда проглотит и быка. Не помучавшись животом и минуты. Да и давиться они уже не могли.
Из вспоротых, похожих на чулки, брюшек, показались припасы Риг. Вернее то, что от них осталось.
Зеленоватая слизь растворяла шматки солонины, и те таяли на глазах.
Сволочь. Сволочи, исправилась Риг, аккуратно протирая лицо от влаги.
Ни один чумной заяц не вернется в эти края, пока квохи не перестанут спариваться. Зайцы не могли знать, что Риг прервала брачный сезон, зарубив последнюю особь. Дня через три, быть может, нестройная вереница травоядных, и первые смелые птахи вновь облюбуют эти тропы.
Вот только обедать Риг хотелось прямо сейчас. Собирать впотьмах корешки с ягодами — удел великих. К таковым Риг старалась не относиться.
Она достала адамантиновый нож, потерев его об замызганную штанину. Мыском сапога перевернула самку самый крупный образец на ее памяти! и срезала плотную шкурку, похожую на кору гнилой осины.
Приятного аппетита…
Обрезки кожи всплыли в котле, обрастая волдырями. Все остальное в квохах было решительно несъедобно. Если, конечно, вы не задумали отойти в мир иной наиболее мучительным способом.
Запах варева давно убил остатки аппетита Риг, но головокружение и слабина рук заставляли жадно смотреть в котел. Соль вряд ли могла исправить положение. Именно так рубач и успокаивала себя, отвернувшись от руин лагеря. Специи втоптаны в грязь, приборов не найти…
Мутный пузырь яда, породнившись с вываренной кровью, всплыл на поверхность. Риг брезгливо скинула его палкой в траву. Повторила, отловив следующий. И так более десяти раз.
Клянусь, овощ беззубый, я с тебя еще десятку стрясу за каждого, если выживу сегодня, припоминала она старосту села.
Квохи не желали готовиться. Казалось, вся шкурка соткана из сухого яда и гноя. Столько крови, сколько выпили эти твари всему югу, в их жилах отчего-то не водилось.
А жаль. Кровь квохов хотя бы безвредна. И даже используется от грыж и чирьев, будь неладны они и скупые знахари.
Риг припомнила всех. И хмельного богослова, что наставлял ее, прикрыв проповедью жажду близкого знакомства. И малорослых бандитов у пашни, оплевавших ее ни в чем неповинного мерина косточками от вишни. И даже скрипучий флюгер на ветхом прирубе часовни.
За пять минут не всплыло ни одного болотистого комка.
Ладно. Может, стребую только девять, смилостивилась Риг, подув на отвердевшую кожицу квоха.
Теперь результат ее кулинарного мастерства походил на обрезки перезрелого яблока. Отчего кожа квоха меняет цвет при варке наставники не уточняли. А Риг не спросила, махнув рукой.
Ведь и правда, какому идиоту придет в голову пробовать пришлых Кроме наставников, разумеется. И очень неудачливых рубачей.
Первый кусочек ошпарил язык. Брови Риг поползли вверх сладковатое мясо, будто с брусничным соусом.
М-м!
Прожевав еще три, Риг не смогла остановиться. Котел опустел в два счета. Поелозив ножом по дну, Риг с тоской отметила, что стоило нарезать еще.
«Врут, шельмецы, удовлетворенно подумала она о наставниках, развалившись на бревне. Не так уж и плоха шкура квоха!»
Тепло костра расслабляло Риг. Она ленно жмурилась и начала подумывать о ночлеге. И тут привкус во рту переменился. Сладость обернулась легкой кислинкой, но не пропала после двух глотков воды. А потом начался мерзкий, доканывающий зуд.
Так она и сидела, пытаясь почесать то раззудевшуюся гортань, то защипавшие щеки.
«Не врут. Назло недоговаривают», обиженно исправилась Риг, водя шершавыми пальцами по шее.
И вот как тут уснешь
Нет, зафребую твенафцать. Не меньфе, прохрипела она, покусывая зудящий язык.

Источник