Может тошнить, но это про любовь

 

Может тошнить, но это про любовь Выбрался я это субботним утром из перин и, минуя утренний туалет, сразу дернул в столовую. Ну люблю утром выходного дня пробежать биржевые сводки и насладиться

Выбрался я это субботним утром из перин и, минуя утренний туалет, сразу дернул в столовую. Ну люблю утром выходного дня пробежать биржевые сводки и насладиться добрым табаком, пока прислуга сервирует завтрак.
В кухне, сморкнувшись в форточку на заседание старушачьего актива и закурив «Приму», я сразу окунулся в рекламные полосы газет с катировками пива и сухариков в элитном, буржуйского формата маркете «о кей» по соседству, где по-русски говорят тока ценники и охранник матом.
А Люся моя варила легкое сезонное рагу из всякого завалявшегося не по сезону го***на. В огромной кастрюле, где дважды в месяц кипятили сраные пеленки, дробно булькало.
Иди умойся, животное! нежно прокурлыкала она. Люблю Люсю за кроткий нрав.
Сама — то она уже подмылась, почистила зубы, и обеззаразила ротовую полость хвойным бальзамом сами понимаете от чего х***ле, дело молодое. Теперь она стояла вся такая праильная, чистая даже в душе и помыслах (а ночью чего вытворяла!), трогательно помахивая половником.
Непременно Люся, только сперва плесни фирменной бурды. После е***ли жрать охота, чистюля моя.
И потянулся к ней, нежно причмокивая поцеловаться, а она отпихнула меня:
Фу! Зубы не чищены! Хоть рожу трусами протри.
Я спохватился, ветошь и вправду лежала у меня на коленях. Я так спешил развернуть утреннюю газету, что позабыл накрыться и теперь сидел отблескивая. Хорошо теща на дачеВпрочем Пора старой шляпе знать кто в доме хозяин.
Мне стало обидно, Люсёк. Я что, с помойки вылез к семейному завтраку, или ночью пробивал чужую закоксованную канализацию нет, проводил профилактику своей домашней, родной системе.
Тут она ловко ё***нула полотенцем жирную, зеленую муху, залетевшую на аппетитный запах осклизлых сарделек, бодро ныряющих в кастрюле за кислой капустой и чем-то неопознанным из недр холодильника. Расплющила сцокотуху в сало.
Полотенце вернула на плечо, а труп пихнула ножкой в скотомогильник под холодильник.
Я вдруг заинтересовался Люсиной оголтелой гигиенической паранойей. Даже оставил котировки «Жигулевского», от которых зависел мой досуг, как человека со средствами и стал наблюдать за Люськой поверх газеты.
Наблюдаю, и натурально ох***еваю Помыла она это помидорки, и обтерла полотенцем которым отправила в рай кала и помоев зеленую муху, пристрастия которых всем знакомы с детства.
Четырежды почесала подмышки, трижды достала трусы из волшебной ж***пы и изящно почесала в ней, понюхала подмышки слава богу. Хотя, она гуттаперчевый йог и может
Дважды поковыряла мизинчиком в розовых ушках, с интересом разглядывая что достала, вытерла о полотенце. Рук не мыла, а напротив продолжала гигиеническое мракобесие приготовляла рагу.
Тут же принялась остервенело крошить лук, лохмотья посыпались из — под ножа под ноги.
Схватив столовую тряпку, смела их прямо с пола. Тряпку ополоснула, отжала и вытерла ей руки, потом полотенцем. Люсенька, это все равно что вымыть пол, отжать половую тряпку, вытереть ей руки и если приспичит рожу, а потом утереться чистым полотенцем вафельным. Странная гигиена, Люся!
Ладно. Взяла ржавую терку и села рядышком за стол натереть морквы, ну и чтоб я не скучал. Повредила ноготь. Расскулилась как с***ка и предсмертным голоском попросила принести пилку, как последнюю надёжу. Принес, пожалел, такая травма, ну такая!
Всхлипывая, стала запиливать заусенец, остервенело, как неопохмеленный слесарь. Повеселев, прошлась по всем ногтям, чтобы уж заодно. Пилила и сдувала пыль на горку тертой морковки. Уже напевая, прошлась по ногам.
Чистюля протерла пилку пальцами и . сдула. Морква с опилками копыт пошла в рагу, странное название блюда стало тождественно рецепту. Все встало на места
Пока томилось янтарное консоме, села с зеркалом. Вглядывалась, и что-то там видела! Каак блядь накинется на нос, как пес на кость!
Уж как она его бедный х***южила — х***южила, что диву даешься, как крепко приделан женский свисток не сломался, не переехал на лоб или глаз тока трогательно припух, как от укуса пчелки.
Женщины вообще сделаны нее***ацца крепче мужчин, только они это пи***дато скрывают всю жизнь, или пока она тебя не срисовала на другой хрупкой дюймовочке, и тогда ховайся и шкерься, чтобы шифонером не зацепило.
Наковыряв неких черных точек (вот тоже бл***дь тайна тайн), гордо показала что-то на кончике ногтя:
Во скока! Картошки хватит тебе нажарить. глядя серьезными голубыми пугавицами, прошептала она и тут же спохватилась, засмеялась фальшиво: «Ха-ха-ха!», и похлопала по щеке: «Шютка, Василек!»
Меня замутило, х***й ее знает, чем она мстит за безобидное «дура». А за старую шубу! А не даю машину!!! Эта пи***дец
Потом стала дергать ресницы из носу, это было ей щекотно и она звонко чихала и утиралась полотенцем. Потом пошли брови, ай каки брови были у прокурора! осталась ниточка в десяток стежков, как гребешок у мохнатой гусеницы! Аккуратно складывала щетину на уголок все того же гнусного полотенца.
Тут как зашипит рагу разгулялось и полезло с кастрюли проветриться угорело от свежести. Она хватает полотенце и машет над кастрюлей, сбивая столб пара и приправляя кассуле щетиной.
Этим утром мои представления о женской чистоплотности сильно поколебались
Стала доводить рагу всем, что не глядя нащупала в кухонном ящике ее рука: перцем, тмином, сухими дрожжами, корицей, лапшой
От пряностей, Люся звонко чихала и шмыгала в бачок, сообчая кушанью нотку соплей и мокроты верхних дыхательных путей, ласково приговаривая:
А-а хорошо! Никакая зараза не пристанет!
Потом утерла сопливое рыльце все тем же флагом инквизиции, которое только сжечь как тифозные лохмотья и приказала:
Вася, жрать!
Любовно вытерла им мою любимую миску в цветочек и навалила полну ведьминого варева.
Не поднимая взгляда, я свернул газету и уже хотел сказаться нах***й сытым, но она стояла передо мною моя любимая женщина: с расковырянной до красных пятен рожицей, распухшим носом неувертливого боксера и детски вздернутыми ниточками бровок и улыбалась х***й знает чему. Наверное мне, потому что в кухне только мы
Я налег на фирменное рагу в которое она, как говорится вложила частичку себя. Было очень вкусно, дважды просил у Люсеньки добавки.
работы автора:

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *