Истории из жизни реальных людей
В уютном и теплом доме раздался звонок. На календаре было двадцать пятое декабря, а это значило, что будут приходить гости.
Хозяин дома, большой и румяный, прошел к дверям и впустил высокого мужчину внутрь.
Помогая снять гостю пальто, он прислушался к звукам и голосам доносившимся с кухни. Там, полным ходом шло приготовление к праздничному ужину.
— Итак, мой маленький друг — Он распахнул дверь гостиной и проводил гостя к камину. Что Уже не маленький Двадцать лет Уже Ого! Пожимая плечами, присаживаясь в кресло и поправляя очки на чьих стеклах пляшут оранжевые блики каминного и сытого огня. Хорошо. Тогда, просто друг! Присаживайся, в ногах правды нет.
В гостиную заходит хозяйка и ставит на столик чашечки с ароматным кофе.
— Пока у нас есть время, я хочу рассказать тебе историю! Румяный хозяин отпивает глоточек обжигающего напитка и начинает. Давным давно, в далекой галактике Блинчики с вареньем! Не из этой истории!
Мужчина смеётся и берет в руки свою чашку.
«Давным давно, в одном городе жила одна женщина. При рождении нарекли ее Марфой Егоровной.
Была она вредна и очень скупа. Тряслась над каждой копейкой.
Внешне она была обычной и простой, как пряник. Не сильно высокая, со светлыми волосами, которые заплетала в косы. Голубые глаза ее, всегда строго смотрели на всех. Ходила всегда в черном платье и ботинках без каблука, лишь на зиму добавляя к этому ансамблю сапоги и мутоновую шубку с шапкой.
Личная жизнь ее не сложилась. Никто не хотел жить с женщиной, которая скупилась на новые простыни и покупала еду раз месяц по низкой цене. Да она и не рвалась к семейной жизни. Не тянуло ее устраивать быт и вить гнёздышко. Когда-то, она купила старую коммунальную квартиру, да так в ней и жила. В одной комнате сама, а остальные три заперла. Ни ремонта, ни новых вещей.
Все знакомые только диву давались. Богатой она была, даже очень. Владела сетью клиник, что прибыль приносили хорошую.
Жила она скромно. Особо себя не баловала. На работу ездила на метро, машину покупать не хотела. Да и куда ей Водить эти, как она их называла, телеги не умела, а возить было некому. По-тихоньку, да по-маленьку, дожила она до пятидесяти пяти лет.
Из родных у нее осталась только племянница, дочка брата почившего. Ада Игоревна.
Женщина молодая да красивая. Статная, чернобровая и черноволосая. Все у нее спорилось. И квартирка уютная была, и муж с сыновьями близнецами всегда ухоженные, накормлены и обогретые.
Жили они очень дружно. На квартирку сами заработали, машину подержанную взяли. Семён на государство трудился, а Адочка на пол ставки нянечкой подрабатывала в больнице, а потом домой бежала.
Но пришла к ним беда горькая. Заболела Ада, сгорать начала. Тяжело было, не помогало лечение. Но, в один день доктор рассказал ей, что может помочь. Вылечить недуг, да дорого это стоит.
Подумала Адочка, да и решилась к тётушке прийти. Унижаться, да в долг просить.
Марфа Егоровна как раз проснулась и привычно нахмурились. Кряхтя пошла на кухню заваривать себе кофий. Хоть и экономила она на всем, но в наслаждении любимым напитком отказать не могла.
Стук в дверь застал ее в халате застиранном и сотню раз латаном, да с кофейной туркой в руках.
— Здравствуй тетушка! Стоя на пороге, Адочка улыбалась теребя в руках пакет с тортиком. Вот, пришла проведать вас, о здоровье справиться.
— Не дождешься! Оглоедка! Марфа почти ласково ответила и посторонилась, пропуская племянницу в квартиру.
Пройдя на серую и пустую кухоньку, где из мебели был стол, два стула, да шкаф с плитой, Ада скромно поставила тортик на столешницу.
А Марфа Егоровна, разлив кофий в две чашечки, села на стул, кивнув женщине на второй. Дождавшись пока та усядется, она вопросительно склонила голову.
Хоть племянница несколько раз в неделю звонила ей, звала в гости и прибегала сама, Марфа не верила что она это делает бескорыстно. Все ей чудилось, что хочет девчонка ее недвижимость.
— Марфушка Егоровна! Я к вам с просьбой огромной. Адочка молитвенно сложила руки. Больна я дюже. А коль не лечиться мне, то помру скоро. А лечение очень дорогое. Я верну, все верну
— Эх девка, я тебе итак скажу, что помрёшь ты! Тетушка грубо оборвала ее. Как пить дать, помрёшь! Это я тебе как медицинский работник говорю!
— Тетушка, но вы же акушерка! Ада вздрогнула от ее слов.
— И что с того Все мы смертные. Все и помрем. И как мне тебе помочь Она демонстративно обвела кухню рукой. Иди в больницу, государство поможет. Некогда мне с тобой лясы точить. Дел у меня уйма! Иди уже!
Так и ушла Адочка ни с чем, со слезами в глазах. А Марфа улеглась на старый диван и задремала.
Разбудил ее голосок тоненький, противный, что звал ее по имени.
— Марфушкааа! Золоткооооо! Просыпайся, моя драгоценная! Вот равно как матушка ее будила, пока от отца алкоголика не сбежала.
Открыла женщина глаза и завизжала, заголосила во всю мощь своих лёгких.
А было от чего. Сидела у нее на груди крыса. Шерсть серая, клочками торчит, местами отсутствует. Глазки черные, влажно блестят. И нос, нос шевелится, воздух втягивая. И усами по ее лицу водит.
Скинула Марфа грызуна с себя, поморщилась. Зябко ей стало. Коврик на полу совсем заледенел. Она глаза опустила и снова закричала. Вместо комнаты стоит диван ее на пригорке заснеженном. Да с него ее село родное видно, которое уже лет тридцать как с землёй сровняли.
— Марфушка! Женщина обернулась и снова увидела крысу, только ростом она была чуть ниже самой Марфы Егоровны.
— Кто ты, существо блохастое Женщина отскочила от грызуна и угодила босыми ногами в снег, даже не почувствовав холода.
— Не хами мне, смертная! Крыса вздыбила шерсть и оскалила жёлтые зубы. Я Дух прошлого.
— Как у Диккенса Марфа нервно усмехнулась. Гляди-ка, я-то не больно на дядюшку Скруджа похожа.
— Ничего, и за тётушку сойдешь. Крыса привстал на задние лапы, а передней толкнула Марфу в грудь, отчего та кубарем полетела с пригорка, насквозь пролетая сугробы и деревья, пока не растянулась на заснеженной земле.
Лёжа в снегу, она пыталась унять сердце, что пыталось из груди вырваться и услышала звонкий смех. Подняв голову, она увидела девчонку, тащившую за собой санки с хохочущим мальчишкой в лисьем тулупчике и розовыми щёчками.
И вспомнила Марфа день этот. Сбежали они с Игорешей от мамки, да в лес подались, с горки кататься, куда не разрешали детворе ходить. Последний вечер когда мать отругала и отогрела замёрзших детей. Когда пела им колыбельную. А на утро сбежала с приезжим, да так и сгинула.
Говаривали, что замёрзла она где-то. Но Марфа знала, что не смогла мать выдержать отца, без удержи пьющего горькую вечерами.
Как ушла мать, так спился он окончательно, да и помер в скорости. А детей его сестра забрала и воспитала как своих.
Крыса подошла к ней, махнула хвостом и закрутился снег искрящийся перед глазами, понесло ее по волнам воспоминаний.
Увидела Марфа себя на выпускном из медицинского училища. Нарядная, счастливая. Тетка рядом, брат. Живой и молоденький.
Крыса рядом стоит, хвостом шевелит. Усы топорщатся.
— Пора, Марфушка, пора!
Оглянулась женщина и увидела себя в родильном зале, как первого младенца принимала, вспомнила.
— Дух! Он такой милый был! Так смешно кряхтел! Я его по попке хлопнула, а он как заголосит! Марфа раскраснелась, засмеялась. А крыса зубами щёлкнула, перенося их в кабинет главного врача родильного отделения.
Смотрит Марфа, а душа ее в комок сжимается.
Сидит за столом Анатолий Маркович. Хмурится. А напротив сидят она, да женщина заплаканная.
— Загубила, окаянная! Умертвила, на пол холодный бросила! Помер дитенок мой, помер, кровиночка! Тетка голосила не хуже бабки базарной.
— Уволить! Грозный бас начальника оглушает, бьётся в голове. Уволить!
— Не виновата я! Молодая Марфушка плачет и руки к нему тянет. Сама она, по этим рука меня ударила! Кричала что не нужен ей ребёночек! Сама она!
— Уволить! Запретить к детям приближаться!
Картинка сменилась и увидела она себя, на серой кухоньке. Водку из горла пьющую. Вспомнила, как сердце ее закаменело, закрылось.
Потом себя увидела, на похоронах брата единственного, Адочку ревущую и чувство отрешённости. Увидела как клинику первую открыла, деньги теткины вложив и не прогадав.
Почувствовала Марфа, как слезы по ее щекам бегут. Горячие, обжигающие.
— Крыска! Крысонька, больно мне! А нет Духа.
Подняла Марфа голову, а она уже и не на снегу стоит. Торговый центр городской, люди бегут сквозь нее проходя. Вывески блестят, музыка играет. Рождественская суета.
— Марфушечка Егоровна! Обернулась она на голос и обомлела.
Бежит к ней существо несуразное. Волосы длинные, прямые как палки. Груди из выреза платья узкого наружу чуть не выпадают. Само платье ядовитого цвета поросёнка молодого. Тонкие ножки болтаются в голенище сапогов на каблуках высоких. На плечах шубка из меха молодого коврика, цвета лазурного.
Лицо страшное. Вроде кричит имя ее, а губы не шевелятся. Гузкой застыли. Глаза еле открываются под весом ресниц наращенных. А сама дамочка бежит к Марфе, руки раскинув.
— Ну, Марфушенька! Ну, Егоровна! Куда же ты! Добежала и в объятия крепкие заключила, сцепив пальцы с острыми ногтями за ее спиной.
— Дамочка! Обознались вы! Марфа оттолкнула ее и уйти хотела.
— Никуда ты не уйдешь, милая! Со мной тебе дорога! Дух настоящего я, идём! Грубо схватила она ее за руку и топнула.
И вот стоят они в квартире Адочки. Мальчишки у ёлки крутятся, гирляндой ее обматывают. А в дверях племянница. Стоит улыбается, а по щекам слезы текут. Закашлялась, пену кровавую с губ вытерла. И плачет.
Испугалась Марфа Егоровна. Оглянулась на Духа, а та на ее глазах вытянулась в тень черную превратилась. Захохотала тень страшно.
— Дух будущего Кивнула тень в ответ. Что же ты мне покажешь Марфа обречённо опустила голову.
Захохотал Дух и пальцем за ее спину ткнул. Обернулась женщина и замерла. Стоит она во дворе дома племянницы, а от парадного процессия похоронная. И муж Адочки детей ревущих за руки ведёт.
— Неужто померла Марфа сжалась и заплакала.
Меняется картинка. И вот кухонька в Адочкиной квартире. Уже не уютная. За столом с клеенкой липкой, сидят сыновья ее. Взрослые парни. Миша, старший брат, на пять минут опередивший младшего, стакан держит с мутной жидкостью.
— А я тебе говорю, померла и черт с ней. Туда и дорога! Мать в могилу свела! Отец за ней ушёл в скорости! В Аду пусть горит, карга старая! И опрокидывает в себя дурно пахнущий алкоголь.
— Миш, ну нельзя так. Костик, брат его, брезгливо касается своего стакана губами и морщится. Все родная она нам. Сходить бы на похороны.
И снова Дух смеётся. И снова круговерть из огней и снега. Стоит Марфа на кладбище у ямы разрытой. А внизу, в домовине открытой, она лежит. Постаревшая, кожа ссохлась, а лицо заострилось и пожелтело.
И никого нет рядом. Даже вороны не сидят на оградках.
Хохочет Дух будущего. Толкает Марфу в спину и летит она в могилу свою. И тянутся к ней руки мертвецов.
От крика своего она проснулась. На диванчик продавленном. Вскочила, в коврике запуталась и упала на пол. Снова вскочила и стала по квартире бегать, собираться. Телефон взяла и набрала номер.
— Вадим Александрович! Миленький! Помощь нужна мне ваша! Деньги снять хочу! Должник вы мой, помните С внучками я вам помогла, теперь и вы мне помогите! Да, да, любезный! Сейчас приеду.
Выбежала она на улицу, такси поймала. В банк поехала, а после, к племяннице прямиком».
Румяный хозяин откинулся на спинку кресла и улыбнулся, глядя на своего слушателя.
— Ты хочешь спросить чем всё закончилось Тот кивнул.
— Пока ехала Марфушка, познакомилась она с водителем. Разговорились они. Уж больно она его зацепила. Отвёз он женщину по адресу и на свидание пригласил. А она и согласилась. Позже поженились они. Сразу, как Адочку вылечили. Марфа свои сбережения пустила на два дома. Что бы с племянницей рядом быть, да внуков нянчить. А Адочка ее матушкой звать стала. За то, что жизнь ей подарила. А откуда я эту историю узнал А вот погоди
Из кухни вышла женщина, со светлыми косами, неся поднос с пирогами свежими.
— Марфушка, неужто это твои фирменные С вишней
Пы.Сы. Идея принадлежит Чарльзу Диккенсу. Автор только «переиграла» эту историю на современный лад.
Автор: Мария Ольхина
Группа автора: Ведьмы с рыжей Душой