Дорожная

Я плеснул водки в граненый стакан, присовокупил пару лимонных долек и выставил все это перед Егором. Толян только что не облизнулся, но мужественно попросил минералки. Так и колесят дальнобои по бесконечным дорогам нашей необъятной, сменяя друг друга за рулем и с пониманием относясь к маленьким слабостям напарника. А куда деваться Они же как космонавты на станции, вдвоем в одной кабине круглыми сутками. Тут поневоле или твои тараканы уживутся с его тараканами, или войной на них пойдут. Завязывается между мужиками хорошая мужская дружба, которая покрепче иных родственных связей. О чем только не переговорят они между собой, о чем только не перемолчат за долгие километры.
Я пару лет катался с напарником еще в юности. Мы проводили на трассе почти все время, всегда вдвоем, попутчиков не брали, не предполагал характер грузов посторонних людей. Я тогда и полюбил дорогу, особенно ночную. Катишь себе, фары выхватывают из темноты разметку, деревья и знаки по обочинам, редкие деревеньки или городки, изредка слепят встречные фары. Бывает такое, когда задумаешься и не переключишь вовремя на ближний, у всех бывает. Едешь и думаешь о своем, разматываешь жизнь по дороге. Куришь в приоткрытое окно, попиваешь кофеек из термоса, подпеваешь приемнику. Или с напарником за жизнь говоришь.
Особенная это история разговоры за жизнь. Любые темы всплывают, любы мысли кажутся уместными. Словно ночь и трасса дают тебе индульгенцию на любые твои соображения. Потому что утром, когда все уже переговорено и сон начинает заворачивать твой мозг в мягко шуршащий целлофан, все эти ночные мысли и разговоры становятся туманом и уходят от тебя, оставляя после себя привкус кофе и сигарет. И недосказанность. И ты радостно думаешь о том, что есть еще о чем поговорить следующей ночью. Эти разговоры роднят посильнее смешения крови. Потому что ты открываешь настоящего себя, внутреннего, со всеми страхами, непониманием, надеждами, болями. И твой напарник тоже. Это высшая степень доверия одного мужчины другому мужчине. Потому что в обычных условиях ты никогда не станешь говорить откровенно. У нас так не принято просто. Где-нибудь в Европе откровенный разговор может случиться в любую минуту, без подготовки, у меня такое не раз бывало. А у нас нет. Мы не доверяем друг другу, так сложилось. Тем ценнее такая дорожная дружба.
Отец рассказывал мне историю, как в молодости их студотряд забросили в тайгу на подмогу шишкарям. Они, группа развеселых студентов, все никак не могли взять в толк, почему шишкари так мало говорят. Они тогда решили, что в тайге живут сплошь угрюмцы, которые терпеть не могут городских, и с ними не общаются. На второй год отец поехал в тайгу один, остальные под разными предлогами отказались. И только походив с таежными людьми, пожив под одной крышей, пообщавшись, понаблюдав за их укладом, он понял, что они мало говорят потому, что нет нужды в словах. Они знают друг друга наизусть, знают, что нужно делать. Вот и не говорят. Отцу они дали прозвище « Гера Радио» за его неспособность все время молчать и за неуемное любопытство
sobolev

Источник