Скорбь — это униформа

— …И помните, милочка, главное…
— Улыбаться — Женевьев изобразила свою самую доброжелательную улыбку.
— Вы с ума сошли, мисс Здесь вам не цирк! На вашем лице должна быть только скорбь. Ничего лишнего.

Брови Эрнеста Дамильтона, хозяина похоронного бюро «Ритуал», изогнулись, а тонкие губы сжались и задрожали. Изящным движением он вынул из нагрудного кармана платок и промокнул им уголки глаз.
— Примите мои глубочайшие соболезнования…Вот так нужно говорить и вести себя, поняли
— Оу, — протянула девушка и похлопала в ладоши. — Вам бы в театре работать, сэр!

В момент трагично-скорбное выражение лица сэра Дамильтона сменилось на раздраженное.
— Это не шутки, милочка. Это, — мужчина поднял вверх палец, — искусство. Прошу вас относиться к нему с должным уважением. К слову, в театре таким неумелым барышням, как вы, платят гораздо меньше.

Мужчина презрительно поморщился. Женевьев хотела было вспылить, но сдержалась: ей нужна была эта работа. Очень нужна. Сэр Дамильтон обещал довольно щедрую плату для ассистента. А уж тем более для женщины-ассистента.
Девушка поскребла по сусекам своих талантов и изобразила самое печальное выражение, на которое была способна, для реалистичности громко шмыгнув носом.

— Не переигрывайте, мисс! Вы как будто хороните любимого дядюшку! Соблюдайте рамки этикета. Таких плакальщиц и без вас хватит нашим клиентам на похоронах.
— Но их же надо кормить, а меня — нет… — съязвила Женевьев, но тут же прикусила язык, мысленно пожурив себя за неуместную колкость. Сэр Дамильтон лишь нахмурился еще сильнее и, поправив пенсне, вздохнул:
— Клянусь своими усами, я бы тот час выставил вас за дверь, мисс, если бы мне срочно не нужна была ассистентка к пятнице. Надеюсь, вы понимаете, как несказанно я добр

Девушка плотно сжала губы, чтобы не ляпнуть очередную глупость, и, опустив взгляд в пол, быстро закивала.
— Хорошо. Надеюсь, первое впечатление обманчиво, иначе нам с вами придется распрощаться навсегда. Итак, в ваши обязанности входит ведение документации, общение с клиентами, включающее помощь в подборе гробов, составление цветочных композиций и продажа всего сопутствующего ситуации ассортимента. Чуть позже, когда я смогу на вас полагаться — если такой день настанет, — я поручу вам…
— Копать могилы — перебила Женевьев, безмятежно теребя рюшу платья.
— Составлять некрологи, — процедил сквозь зубы Эрнест. — Место могильщика уже занято Жоржем.
Жорж, стоящий в углу с лопатой, покрытой многолетним слоем высохшей глины, выглядел так, словно недавно именно с ее помощью сам откопался с кладбища и за свое место в бюро был готов убивать. Опять же, лопатой — настолько гармонично она смотрелась в его мускулистых руках. Он что-то невнятно пробурчал и направился к задней двери.

— Вы вольны сами планировать свой день, но в работе всегда руководствуйтесь тремя правилами. Во-первых, мои приказы должны выполняться беспрекословно; во-вторых, желание клиента — закон; и, в-третьих, уважительная скорбь на лице — ваша рабочая униформа.
— А если воля клиента противоречит вашему приказу — поинтересовалась Женевьев.
— Действуйте по ситуации, но не забывайте при этом, кто вам платит. Вам все понятно — сэр Дамильтон дождался, пока девушка кивнет и устало потер виски. — Ваш испытательный срок продлится до пятницы. Не разочаруйте меня, мисс. Жду вас завтра в семь тридцать и умоляю, никакого розового и голубого в одежде. Черное строгое платье и вуаль.

***
Сэр Дамильтон решил лично присмотреться к ассистентке во время испытательного периода. Первые пару дней под его пристальным, строгим взглядом из рук Женевьев валилось буквально все: от свечей и лампадок до, собственно, прислоненных к стене крышек гробов. Рыночная привычка улыбаться покупателям вставляла палки в колеса еще глубже.

Тем не менее, не смотря на занятость, некоторые странности в работе бюро бросились ей в глаза. Часть клиентов подходили напрямую к хозяину, и он отводил их наверх, в свой кабинет. После таких визитов в регистрационном журнале появлялись странные пометки, больше похожие на шифры. Понятно и неизменно в них было только одно — дата.
Пятница.

Женевьев, любопытная от природы, вся извелась, пытаясь расшифровать смысл странных записей. Что это было Большие похороны с несколькими усопшими Какие-то деликатные моменты Может, уникальные бальзамирующие схемы по заказу клиентов или конфиденциальные вопросы

Каждый день катафалки и кареты привозили к моргу ящики и свертки с телами. Часть их оставалась в рабочем зале, часть же бесследно исчезала за металлическими дверьми, ключ от которых был только у сэра Дамильтона.

Почему-то, глубоко внутри, девушка была уверена, что ответы на все вопросы она получит лишь в пятницу, и поэтому ждала этого дня одновременно с нетерпением и содроганием.

Рабочие дни летели один за другим, и по началу пугающий взгляд Эрнеста к концу недели уже стал привычным. Женевьев, наконец, расслабилась настолько, что смогла изобразить на своем лице почти искреннее сочувствие, каждый раз при этом представляя, что у стоящих перед ней людей украли кусок мяса. Если бы ее лично коснулось такое горе, она бы лила слезы в три ручья.

По людям она вряд ли бы так убивалась: вся ее оставшаяся в живых родня либо сидела где-нибудь в канаве для преступников, либо планомерно спивалась в трущобах, либо была слишком мелкой и сдавливала ее шею, вытягивая все соки и деньги. Смерть каждого из них сулила Женевьев облегчение, потому понять настоящую скорбь по другому человеку девушке было крайне сложно.

Так или иначе, настала пятница, — ключевой день, — и Женевьев действительно старалась сделать все правильно.
— Здравствуйте мадам. Чем могу помочь..
— Соболезную вам, сэр…
— Правда, очень жаль! Такая молодая…
— Мне кажется, если ваше описание верно, то гроб с нежной персиковой обивкой придаст коже усопшей мягкий внутренний свет…
— Жертва таинственного убийцы Мисс, впервые слышу. Нож в груди Как жутко! Я сожалею о вашей утрате… Могу я предложить вам хризантемы для букета

Девушка ходила по залу, разговаривая с людьми. Периодически она бросала косые взгляды на сэра Дамильтона, и ей казалось, что тот наблюдает с молчаливым одобрением.

Рабочий день подходил к концу. Когда девушка, разобравшись с работой, решилась подойди к Эрнесту и узнать свою дальнейшую судьбу, то обнаружила, что хозяина и след простыл.

Лишь на стойке регистрации лежала записка: «Последнее испытание. Останьтесь в бюро до десяти. P. S. Не открывайте подвал. Это приказ. Дамильтон.» Женевьев пожала плечами. Даже если бы ей пришлось ночевать в бюро, это всяко было лучше дома с семью мелкими детьми-галчатами. Здесь пугать ее было нечему.

Девушка вошла в рабочий зал, с размаху упала в любимое кресло хозяина и почти моментально уснула.

***
Проснулась Женевьев от странного звука. Казалось, что где-то что-то скребется о металл. «Чертовы мыши», — подумала спросонья Женевьев и так бы заснула снова, если бы не тот факт, что мыши не умеют говорить и уж тем более просить о помощи.

Внутри девушки разом все похолодело. Она осознала, что единственный живой человек в комнате — это она сама сама. Нарумяненные и безмятежные мертвецы лежали чуть поодаль на столах со связанными руками и ногами. Женевьев казалось, что их глаза в любой момент распахнутся, и тогда уже никакие веревки не сдержат их гнева. Но скребущийся звук шел не от них, а от железной двери.

Женевьев подошла к ней и приложила ухо к холодному металлу.
— Эй… Кто-нибудь дома — девушка слегка постучала. Внутри кто-то явно оживился и стал отчаянно скрестись с новой силой.
— Помогите, молю! — истерил женский голос. — Меня заперли здесь вечность назад! Мое имя Элизабет О’Брайн!
— Мисс… Вы не призрак — с содроганием спросила Женевьев.
— О, Господи, нет! Пока нет, мисс, но, если вы не поможете, скоро им стану!
«Фух, какое облегчение, — пронеслось в голове Женевьев. — Всего лишь человек.»

— Прошу, я не сделала ничего плохого! — отчаянно продолжала Элизабет. — Я всего лишь журналистка и проводила расследование… Женевьев, я правильно понимаю Я слышала ваш голос раньше. Знайте, здесь самая настоящая сатанинская община! Я расследовала убийство молодой леди, и вышла на вашего управляющего, сэра Эрнеста Дамильтона. Каждую пятницу, в десять, он вместе с могильщиком и еще кучей местных проводят какой-то страшный ритуал! Я не знаю его сути, но собственными глазами видела, как молодая девушка вонзала нож в людей! И они при этом были еще живыми, клянусь Богом! После она, девушка, попыталась сбежать, но ринулась в те чертовы кусты, в которых пряталась я. Ее убили на месте ударом ножа в грудь, мисс, я же сейчас здесь, полностью в вашей власти… Умоляю, освободите меня и сбежим вместе! Ну же!

Женевьев прекрасно знала, где лежит ключ от подвала, но не спешила за ним идти. Первое правило бюро: приказ начальника должен выполняться беспрекословно. Пусть он и противоречил в данной ситуации воле клиента, девушка четко видела более выгодное для себя решение. И помнила, кто ей платит.

Женевьев тупо смотрела на дверь и представляла, теребя черное кружево платья, как сотрясается в рыданиях бедная журналистка, как вырываются ее ногти, не выдерживая конкуренции в твердости с металлом, как стираются в кровь пальцы. Девушка улыбнулась было, но быстро вернула лицу печальное выражение. Третье правило бюро: скорбь — это униформа. Она все еще на работе, так что не нужно расслабляться.

— Простите, мисс. Я ничем не могу вам помочь, но искренне сочувствую.
— Нет, не оставляйте меня, слышите! Эй!
Второе правило: желание клиента — закон.
— Я не оставлю вас, мисс, будьте уверены. Я буду с вами до самого конца.

Женевьев опустилась в кресло и посмотрела на часы. Время на сон еще было. Прошлая ассистентка, видимо, провалила свое итоговое задание, но Женевьев не такая. Она умеет соблюдать правила и выполнять приказы.
«Меня ждет крайне увлекательная ночь, — подумала девушка, зевая и закрывая глаза. — Думаю, пора учиться составлять некрологи.»

Источник