Совсем по-человечески

 

Совсем по-человечески Сребровласый не знал, когда он появился на свет. Ему казалось он существовал вечно. Странствовал по крохотной, круглой земле в вечной погоне за северным ветром, приносил

Сребровласый не знал, когда он появился на свет. Ему казалось он существовал вечно. Странствовал по крохотной, круглой земле в вечной погоне за северным ветром, приносил уставшим рекам покой, а притихшим городам сказочные, сияющие украшения.

Люди относились к Сребровласому по-разному. Стайки маленьких и юрких кажется, остальные называли таких «дети» завидев, что он вновь прошёлся по городским улицам, принимались восторженно верещать. Они скользили по тротуарам, стараниями сына зимы превращённым в зеркально-гладкие дорожки, сталкивались друг с другом и заливисто хохотали, если вдруг приходилось упасть. Сребровласый досадливо вздыхал, но в целом не возражал.

С теми людьми, что были повыше ростом, дела обстояли также и при этом с точностью до наоборот. Скользить скользили, сталкиваться сталкивались и даже падать тоже с горем пополам умудрялись. Только вот при этом не радовались, а разражались проклятиями. После чего из вредности портили чужую филигранную работу, активно засыпая ее солью или песком. Этот человеческий вид называл себя «взрослыми». Расслышав среди людского говора набившее оскомину слово, Сребровласый недоуменно хмурил брови. То, что взрослые те же дети, но чуточку испуганнее и разочарованнее, было истиной, которую они упорно не замечали. Странная наивность. Впрочем, люди сами по себе казались ему странными существами.

Иногда, сковывая хрупкой, прозрачной корочкой очередной ручей, Сребровласый задумывался: что было бы, узнай эти смешные создания о его существовании. О том, что и бахрома сосулек на крышах, и сверкающий покров мостовых не шутка природы, а его, хозяина льдов, рук дело. Изумились бы Испугались еще больше Или привычно вытравили бы это открытие из памяти — так же, как и отброшенную в процессе взросления веру в чудеса

Ответов у Сребровласого не было. К счастью, и вопросы его были сугубо риторическими.

***
Она погибала уже битый час. Тоненькая и хрупкая, как декабрьский наст. Сидела на краешке скамьи в заброшенном сквере, не мигая, смотрела в одну точку и погибала.

Сребровласый не очень хорошо разбирался в людях, но прекрасно ориентировался во всём, что касалось перепадов температур. Чаще всего человечество виделось ему колонией тёплых, мягко сияющих изнутри светлячков. В каждом из них ритмично билось своё собственное, беспокойное солнце маленький источник света и тепла с коротким именем «сердце».

На своём веку Сребровласый повидал множество представителей людского рода: некоторые из них были ярче, некоторые тусклее. Но поникшее существо, сжавшееся в комочек на холодной древесине, светлячка не напоминало вовсе.

Воздух вокруг девушки дрожал от лихорадочного, болезненно пульсирующего жара. Глаза походили на два раскалённых страданием уголька. Казалось, еще немного и зимний пейзаж вокруг не выдержит. Заплачет тоскливой капелью, истает до основания, заживо сгорит в огне чужой боли.

Насколько было известно Сребровласому, лишь одно сердце могло превратить человека из мягкой вспышки в агонизирущий костер. Расколоченное вдребезги.

Сын зимы вздохнул. Для людей подобное было нормой. Их хрупкие сердца разбивались постоянно, стоило лишь кому-нибудь из близких выказать жестокость или вероломство. Происходящее не должно было его касаться. Происходящее и привлечь-то его было не должно. Только вот слишком уж неправильно выглядела эта измученная девочка посреди застывшей, снежной гармонии.

Поколебавшись ещё несколько мгновений, Сребровласый сдался.
И, покинув свое убежище за раскидистыми еловыми ветвями, решительно направился к человеку.

***
Настя смотрела на сидящего рядом сероглазого мужчину и все никак не могла свести воедино открывшиеся ей очевидные, но не поддающиеся никакой логике факты.

Собеседник, казалось, ее не торопил — флегматично молчал и вглядывался куда-то вдаль, засунув руки в карманы пальто. Ленивые снежинки оседали на его волосах, касались ресниц и бескровных щёк, совершенно не спеша таять.
Я вам не верю, наконец, выдавила девушка. Я не верю, что у вас получится. Белёсая бровь незнакомца изогнулась.
Четверть часа тому назад ты поверила в существ, которых всю жизнь считала мифом, напомнил он. Но то, что одно из них способно сделать тебе подарок, считаешь невозможным

Настя потупилась. Сложно не поверить в сверхъестественное, когда оно буднично устраивается на парковой скамейке и наколдовывает ледяные фигурки прямо на собственной ладони. Но предложенное ей, Насте, безумие не вписывалось ни в какие рамки. Даже с учётом веры в чудеса.
Почему вы хотите мне помочь

Незнакомец промолчал. Снежные хлопья все сыпались с затянутого тучами неба, делая тишину вокруг мягкой и плотной, будто ватное одеяло.
Не люблю хаос, наконец, неохотно признался он, когда Настя уже перестала надеяться на ответ. А в тебе его слишком много. Вот здесь. И здесь.
Бледная рука, вынырнув из кармана, неопределенно указала куда-то в область ключиц, а затем виска девушки.
Твою дисгармонию хочется исправить. Как слишком бурную реку, — вдумчиво подбирая слова, добавил сероглазый.

Выждав ещё несколько минут он безучастно пожал плечами и поднялся на ноги.
Мне не под силу поворачивать время вспять или стирать из памяти чужое предательство, бросил, не оборачиваясь. Но починить то, что в тебе сломалось, я смог бы за несколько минут. Впрочем, дело твоё.

Окончательно растерявшись, Настя с тоской всматривалась в высокую, неспешно удаляющуюся по парковой аллее фигуру. Доверять странному, чуждому человечности существу было сущей глупостью. Но

Угнездившаяся в ней душевная боль, которая притупилась на время короткого диалога, вдруг вернулась с новой силой. Сжала в горячих тисках.

Настя представила каково это начинать с боли каждый божий день, плавиться в диком, беспомощном гневе. Перебирать в памяти жестокие поступки того, кто казался ей близким, раня себя снова и снова, снова и снова
Подождите! неожиданно для себя самой выкрикнула она, стрелой сорвавшись со скамейки. Подождите. Я согласна.

Много позже Настя так и не сможет вспомнить, сама ли, догнав светловолосого незнакомца, отчаянно схватила его за рукав, или это он, молниеносно оказавшись рядом, первым сжал ладонью её плечо.

В памяти не останется картинок только ворох ощущений. Пронзительный запах морозного леса. Влага на лице не то от слёз, не то от тающих снежинок.

И призрачные, чудовищно холодные пальцы, со спокойной беспощадностью коснувшиеся источника боли у нее внутри.
Открой свое сердце. Я подарю ему стужу.

***
Горячий, израненный сгусток, сбиваясь с ритма, колотился прямо под ладонью Сребровласого. Такой мягкий и доверчивый, что тело прошивала дрожь.

С совершенно несвойственной ему оторопью, сын зимы осознавал: да, вот так они, люди, и проживают свои жизни. Открытые всем ветрам. Беззащитные. В любой момент готовые получить новый удар.

Разбитое сердце вздрогнуло особенно резко и Сребровласый, моргнув, вспомнил, зачем затевал свою невозможную авантюру.
Больно — шепнул он с непривычной, безнадёжно неумелой заботой, знаю. Потерпи.

Искорки прохлады сорвались с кончиков его пальцев, взвились, окутали рваные раны. Судорожно глотнув воздух, девушка зажмурилась и едва не осела на покрытый снегом асфальт.
Не бойся. Тоску можно унять, а боль заморозить. И если не дать теплу взять верх, они уже не смогут вернуться.

Прохлада превращалась в стынь. Мягкое в твердое. Живой перестук в чужой груди замедлялся, становясь размеренным, будто часовой механизм.
Я дам тебе покой и бесстрастность. Ничто больше их не нарушит. Не заставит страдать от ярости или печали.

 

С тихим и почти мелодичным потрескиванием на алом расцвели ледяные узоры. Он все ширился, этот безупречный орнамент, ширился до тех пор, пока алого не осталось вовсе. Но даже тогда покрывшая сердце наледь не остановила свой рост, становясь все твёрже и прочнее.
Я дам тебе надёжную защиту. Одену в сияющий доспех такой, что выдержит любой удар. Больше не будет страшно. Больше не будет горько. Чувствуешь Лёд не разбить и не оцарапать, особенно когда он достаточно крепок.

Последнее усилие, последний вьюжный вихрь. Сребровласый разорвал прикосновения и, убедившись, что человек твердо стоит на ногах, отступил на несколько шагов. Он не должен был испытывать ни усталости, ни напряжения, но пальцы отчего-то подрагивали, а дыхание чуть сбилось. Впрочем, то, что ему удалось сотворить, окупало собой любые неудобства.

Притихшая девушка смотрела под ноги, вероятно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ледяное сердце в её груди билось ровно, без сбоев Сребровласый отчётливо видел, как изчезает кокон противоестественного жара, терзавший слабое человеческое нутро всего каких-то полчаса назад.
Я больше не ощущаю боли. Её действительно нет, чужим, лишённым эмоций голосом произнесла девушка, подняв взгляд. И, подумав, неуверенно добавила: Спасибо.

Несколькими минутами позже, уже расставшись со своей случайной знакомой, Сребровласый направлялся к выходу из сквера. Он шёл, оставляя за собой расползающееся по асфальту ледяное серебро и всё никак не мог избавиться от странного ощущения.

Будто бы, сам того не желая, он допустил некую непоправимую ошибку.

***
Время всего лишь колесо. Безостановочно движется вперед, но всегда возвращается к чему-то уже знакомому. Заставляет посмотреть иными глазами на уже увиденное, по-новому прочувствовать уже пережитое.

Сребровласый шествовал по узким улочкам. С тех пор, как он прогуливался здесь в последний раз, прошло около года. Горожане вовсю готовились к зимним праздникам: в окнах домов зажигались многоцветные гирлянды, а ветви уличных деревьев клонились к земле под тяжестью ярких подвесок.

Впрочем, далеко не все уголки городских чертогов озарялись светом и блеском. Смутно знакомый сыну зимы заброшенный сквер встретил его черничным полумраком сумерек, мгновенно укрыл мягкой тишиной.

Тщательно выровняв трещины аллей безупречно гладким ледяным ковром, Сребровласый совсем уж было собрался покинуть этот маленький мирок безмолвия и запустения, но

тоненький тёмный силуэт вдруг отделился от стоящей поодаль парковой скамьи и нерешительно преградил ему путь.
Не уходите, прозвучал в морозном воздухе девичий голосок. Я я так долго вас ждала. Приходила сюда каждый день с самого начала ноября. Может быть, вы уже не вспомните, но мы виделись прошлой зимой и я
приняла необычный подарок, закончил чужую фразу Сребровласый. Я узнал тебя, человеческая девочка с ледяным сердцем. Неужели ты все ещё способна чувствовать боль

Давешняя знакомая приблизилась. В свете показавшейся на небосводе луны сын зимы увидел, как тускло и безжизненно взглянули на него знакомые глаза. Откуда-то вдруг пришло осознание: этот человек до сих пор не напоминал светлячка. Скорее, остывшую горстку пепла.
Не способна. Ни боль, ни что-либо ещё, глухо проговорила девушка. Понимаете Я, кажется, теперь не чувствую вообще ничего.

Сребровласый озадаченно нахмурился.
Убрать все мешающее твоему покою разве не это было целью Защитить сердце, закрыв его от других. Запретить ощущать то, что может ранить. Твоя нынешняя жизнь результат твоих же желаний, не так ли
Я не думала, что мне будет так холодно. Так холодно и… так пусто. Я даже не представляла, голос девушки сорвался в обречённый шепот. Помогите мне. Пожалуйста. Заберите свой дар обратно.

Сребровласый отвёл взгляд. Молча приблизился к краю аллеи туда, где спала сбросившая листву раскидистая липа.
Я ведь уже говорил, что не умею поворачивать время вспять, коснулся он древесной ветви, заставив ту мгновенно покрыться ледяной корочкой. Видишь Вот она моя сила. Только так, не наоборот.

Лунный свет превращал заснеженный сквер в бриллиантово искрящуюся сокровищницу неведомых королей. В этом великолепии съёжившаяся около Сребровласого фигурка вновь выглядела лишним кусочком мозаики. Вот только исправить этого он уже мог.
Я понимаю, едва слышно шепнула девушка. Понимаю. Простите.

Она пошла прочь маленькая, сгорбленная. Обязанная стать лучше и счастливее, но так и не ставшая. Это противоречие рождало внутри диссонанс. Почти физически ощущаемый ноющий разлом.
Открой свое сердце, подал голос Сребровласый, вновь сдавшись на милость диковатых эмоций.

Девушка вздрогнула, сбившись с шага. Остановилась и, рывком обернувшись, взглянула на него ставшими вдруг огромными глазами.
Не мне, пояснил сын зимы со вздохом, миру. В нём достаточно тепла, чтобы растопить любой лёд. Просто позволь ему это сделать и со временем потеряешь мою защиту. Вернёшь сердцу способность трепетать и сбиваться с ритма. Только вот, Сребровласый нахмурился и в бесстрастном его голосе мелькнуло что-то, похожее на недоумение, боль ты себе тоже вернёшь. Возможно, её в первую очередь. Это действительно того стоит, человек
Стоит, без малейших раздумий ответила девушка. Я уверена.

***
Льющаяся из динамиков рождественская мелодия окутывала устроенный в центре города каток едва уловимым эфемерным волшебством.

Сребровласый наблюдал за скользящими по льду людьми. Сочельник был одним из тех странных вечеров, когда взрослые забывали о своём скепсисе и въевшейся в кожу серьезности. Радовались сокровищам сына зимы, вновь вспомнив, кем являются на самом деле, и впустив в свои жизни чудеса.

Знакомое лицо вдруг приковало к себе его внимание. Тёплый взгляд, мягкие черты. Сияющая аура, окутывающая тоненькое тело. Казалось бы, этот человек был совсем обычным, но что-то, связанное с ним и имеющее значение в прошлом, вдруг коснулось сознания легким пёрышком.

Прищурившись, сын зимы всмотрелся внимательнее, разложил бесконечные воспоминания в сложный, только ему понятный пасьянс и, найдя нужное, чуть округлил глаза.

Девочка, решившая бороться с поселившейся внутри наледью. Сколько раз повернулось колесо времени с момента их последнего диалога

Узнать давнюю знакомую действительно было трудно. Потому что от её прежних ипостасей не осталось и следа: ни от снедаемого диким огнём сломленного существа, ни от безучастного ко всему холодного создания. Сребровласый кожей чувствовал, как идёт трещинами последний хрупкий ледок, бессильный перед теплом живого человеческого сердца.

Девушка неудачно поскользнулась, но чьи-то руки так и не дали ей упасть, бережно подхватив и вернув равновесие. Доверчивая, благодарная улыбка осветила её лицо.

Люди. Такие глупые, такие отчаянные светлячки. Беззащитные. Отважно открывающие свои сердца всем ветрам. В любой момент готовые получить новый удар, а потом победить самих себя и вновь научиться чувствовать радость. Живые и трепетные. Попирающие здравый смысл.

Сребровласый подумал, что понять их всё же решительно невозможно. Но почти не удивился, ощутив, как что-то новое, непривычно тёплое разгорается у него в груди вольфрамовой ниточкой. Касается губ, придавая им абсолютно незнакомый изгиб.

Сын зимы улыбался. Слишком неосторожно. Слишком наивно и счастливо.

Совсем по-человечески.

Совсем по-человечески Сребровласый не знал, когда он появился на свет. Ему казалось он существовал вечно. Странствовал по крохотной, круглой земле в вечной погоне за северным ветром, приносил

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *