Санта

Что-то зашуршало, загремело в дымоходе. Мрак, что клубился в глубине камина, ожил, зашевелился, принимая очертания сначала большого и толстого мешка, а после сгорбившегося человека. Непроницаемым облаком разлетелась сажа и, наконец, в бледном, лунном свете показалась пухлая рука.

— Аллилуйя! Не прошло и года, — раздался из кресла в дальнем углу комнаты насмешливый, хриплый голос, а на камин уставилось два чёрных зрачка охотничьей двустволки.

Шум в дымоходе затих, рука, шарящая в поиске опоры, замерла. Повисла гнетущая тишина. Стало слышно, как в одной из комнат пробили старые фамильные часы, возвещая о втором часе ночи.

— Ну и Долго будешь тянуть Часы пробили, время пришло. в темноте, что рассеивала лишь лунная дорожка, идущая поперёк комнаты, мелькнул огонёк зажигалки, на мгновение осветив испещрённое морщинами, с заострёнными чертами лицо. Но пламя не продержалось долго лишь родило одинокую красную точку, от которой исходил горьковатый запах табака и погасло.

— И не смей глупить, — выдыхая дым вновь проговорил мужчина, — я подготовился. Если и не прикончу, то покалечу точно. И обещаю будет очень и очень больно.

Вновь всё утихло. Несколько секунд ничего не происходило. Наконец, пухлая рука, обладатель которой всё ещё скрывался в тени, ожила, снова зашарила вокруг, ища, за что бы уцепиться. Вот, короткие, пухлые пальцы, нащупали большой, массивный комод и крепко схватились за его край.

Сначала из непроглядной и плотной тьмы показался ярко-красный рукав, после сильное, массивное плечо и часть короткой, толстой шеи. Через несколько минут около комода стояло невысокое, толстое существо в лохмотьях красного цвета. Его лицо, так похожее на человеческое, было сплошь покрыто серебристой шерстью. Грива таких же белёсых волос, явно ни разу не слышавших о расчёске, неопрятными прядями и клоками венчала шарообразную голову. Из-под кустистых бровей блестела пара хищных, поросячьих глазок, не выражающих никаких эмоций. Ноздри на большом, сильно выделяющемся носу судорожно пульсировали. Всё существо было перемазано сажей.

— Сколько за эту ночь М Спросил мужчина, смотря на нечто и поглаживая спусковой крючок ружья. Сколько детей ты забрал за эту ночь Скольких ты обманул А

Существо стояло без движения, словно статуя, и молча буравило взглядом мелких глазок сидящего в кресле мужчину. Тот прищурился, глубоко затягиваясь.

— Зачем ты пришёл сюда, м Зачем тебе этот дом Ты уже забрал от сюда всех. Забрал моего мальчика… голос мужчины дрогнул. Он уже три года не приходит в себя. Три года он спит и не желает проснуться. Ты понимаешь Понимаешь!

Мужчина подался вперёд, выплёвывая недокуренную сигарету и хватая ружьё обеими руками. Палец на спусковом крючке побелел от напряжения, наполовину выдавив его слабину. Хозяин дома перешел на крик.

— Три, сука, года, мой сын лежит в больнице, истыканный капельницами и проводами! Эти ебаные три года превратились в один непрекращающийся ад! И все эти три года я, сука, ждал тебя. Ждал, чтобы взглянуть в твои мерзкие глаза, чтобы увидеть, кто забрал у меня сына и разрушил мою семью!

Мужчина замолчал, тяжело дыша. Он сверлил ненавидящим взглядом фигуру напротив, не опуская оружия. А существо продолжало стоять без движения. Лишь тяжело, устало вздохнуло.

— Как мне вернуть сына.. уже тихо спросил мужчина. Как мне вернуть то, что ты у него забрал Да и, что, мать твою, ты у него забрал Что!

Существо вновь вздохнуло и медленно село на корточки. Внезапно, оно заухало, засвистело, смотря прямо в глаза человека напротив. Мужчина напрягся, но взгляда не отводил. По его щекам катились слёзы. Он знал, что получит ответ. Это чудовище, забравшее у него сына в одну из
рождественских ночей, просто обязано ответить.

Внезапно, в голове появился тихий, навязчивый звон. Он стремительно набирал силу, перерастая в гул, грозя разорвать барабанные перепонки, разломить череп изнутри. Мужчина терпел, крепко сжав зубы.

Мир вокруг стал меркнуть. Стирались очертания мебели, размылось сжимаемое в непослушных руках ружьё, стремительно начала густеть темнота. Только глаза чудовища, неотрывно смотрящие на человека, оставались чёткими и ясными. Они манили, словно магнит, засасывали подобно тёмному водовороту, заставляя тебя погрузиться в глубокий и холодный омут беспамятства, нырнуть в него с головой.

Сознание начало ускользать, мужчина выронил оружие из ослабевших рук и обессиленно откинулся на спинку кресла.

Существо медленно встало и подошло к теряющему силы человеку.

«Мечта, эмоция, радость, душа, чудо», — набатом бились в голове мужчины слова, глубоко въедаясь в подкорку. Он чувствовал голод, который невозможно утолить. Голод, который не перебьёт никакая пища. Чувствовал тепло, исходящее от ярких и радужных детских комнат, что находятся в округе, ощущал, как куда-то в район груди впился и застрял невидимый ржавый гвоздь, состоящий из ненависти. Ненависти, которую он сам, лично взрастил к этому существу. Он снова видел, как тогда, три года назад, этот монстр, склонившись над постелью его сына, так же, как и сейчас, пристально смотрел в глаза ребёнка, будто стараясь высосать, выжечь взглядом всё, что находилось у мальчика внутри. Чувствовал, как притупляется голод, ощущал тепло и радость, впервые за долгое время. Он видел монстра со стороны, но в то же время был им. Слышал скрип двери, видел себя на пороге комнаты. Ощущал растерянность и отчаяние, которое заставило кинуться к камину. Чувствовал, как в спину ударила обжигающая волна ненависти, исходящая от него самого.

Мужчину затрясло, выгнуло дугой, глаза начали закатываться. В последнее мгновение он понял всё. Понял, что хотело это существо из дымохода. Понял, зачем охотится тот, кого называют Сантой, от кого не ожидают зла.

На губах мужчины выступила пена. Тело дёрнулось в последний раз и обмякло, уставившись стеклянным, бессмысленным взглядом в стену, напротив.

В комнате было пусто. Лишь сажа, что разлетелась по всей комнате, напоминала о только что произошедшем.

Источник