Вера.

 

Вера. - Я плохая маааать! - слезы капали на линолеум. Пик истерики миновал, остались только бесконечные всхлипы и подергивания.Тройняшки жались в кресле и, о Боже, не пытались друг друга

— Я плохая маааать! — слезы капали на линолеум. Пик истерики миновал, остались только бесконечные всхлипы и подергивания.

Тройняшки жались в кресле и, о Боже, не пытались друг друга поубивать. Катик разглаживала красное платьишко на коленках и тоже хлюпала носом. Правик и Протик зажимали сестру по бокам. Сопели, покряхтывали, но молчали.

Ися, средний, методично колотил плюшевой звездой по краю кроватки. Кровать была усыпана крошками. Ися выгрызал из печенек зубастые полумесяцы и швырял в сторону кресла, старясь попасть в тройняшек.

— Плохая, совсем! Я не справляюсь! Как. Вы. Все. Меня. Задолбали.- уже не плакала Вера, просто качалась из стороны в сторону, сидя на полу.

Будя с интересом посматривал на мать. Все, что сейчас происходило казалось ему очень занятным. Он был взрослый и много повидал, как сам считал, но маминых слез пока не видел. Помочь он ей не мог, не знал как. Но очень ее любил.

Идя считал себя старшим и серьезным. В пубертате он увлекся огнестрельным оружием и не бросил это хобби до сих пор. Иногда из его комнаты доносились тихие пощелкивания и пахло порохом.

 

Когда он соизволил выйти, мама уже тихонечко всхлипывала. Идя нахмурился и снял макара с предохранителя. Аккуратно и тихо, прямо в кармане. Мама очень не одобряла это его увлечение. Нагнетать сейчас обстановку было лишним, все уже и так на ножах.

— Еще раз, еще раз я увижу эти твои стрелялки и мое терпение закончится! — выпалила мама, даже не повернув головы. — Чтобы я больше этого в своем доме не видела!
— Да я просто рядом стоял, ну мааам! Это мне Зорик подложил! — он вернул предохранитель в исходное положение.
— Выпорю обоих красным ремнем! — мама никогда никого не била. Даже не заговаривала об этом. Это все было из ряда вон, эпик, феерия. — Вы доигрались!

В люльке истошно завопил, задергал тентаклями Пастафик. Он просил грудь.
— Мммммммааааа… не могу больше! — Вера снова разрыдалась. Сопли она утирала красивым, вышитым гладью передником. Его вышил и подарил маме Конфик.
Еще он сколотил ей кухонную табуретку. Каждый вечер, присев на нее рядом с Верой, он методично сдавал своих многочисленных братьев и сестер. Благородно и прямодушно рассказывал обо всех их мелких и крупных делишках. Ведь именно так должен поступать достойный сын.

Язечка прижалась к маме и сопела ей в подмышку. Взрослая девица, а как маленькая любила обниматься и сидеть на ручках. Тяжко, конечно. Но Вера не отказывала, родное дите.

Дети, кто был дома, собрались вокруг Веры.
Все молчали, но покоем это назвать было нельзя.
Вынимались и с тихим лязгом вкладывались в ножны ритуальные атамы. Голубым облачком стелился дым каннабиса обыкновенного. Кто-то из девочек мурлыкал под нос азан. Пастафик все еще требовал грудь.

— Это все гормоны. Да. Сейчас выпью чаю, в полном одиночестве. В полном одиночестве, я сказала! — Вера наконец перестала всхлипывать. — Конфик, если не сложно, сделай еще одну люльку. Двухместную. Розовым напиши на бортике Ведочка, а голубым — Шамик.

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *