Колония

Ракешу нравились ночные дежурства. Сидя перед многочисленными мониторами, занимавшими стены центрального модуля, он ощущал себя повелителем всех этих толп роботов. Привезённые с Земли машины в строгом соответствии с программой день и ночь валили деревья, корчевали пни, вывозили камни, вспахивали будущие поля и рыли котлованы под постройки первого на планете города.

Ракеш оторвал взгляд от экранов, подошёл к автомату и наполнил чашку горячим чаем. Чай был искусственным, но он знал, что вскоре здесь зазеленеют чайные плантации, взращённые тучной почвой Дуна. И плантации других культур тоже начнут приносить урожай.

Вернувшись на своё место, Ракеш по привычке первым делом окинул взглядом экраны, выводившие информацию о работе охранных систем обширного периметра. Разумных врагов в этом мире обнаружено не было, но многочисленные хищники и стада крупных травоядных представляли немалую опасность для людей и недавно засеянных полей. Их приходилось отпугивать энергетическими разрядами, а самых настырных — убивать, чему противилась вся натура Ракеша. Впрочем, убивал не он, а охранная система, разработанная в Китае.

В этот момент как раз пришло очередное сообщение о попытке прорыва периметра на западе каким-то крупным животным. Болезненный разряд заставил массивную шестиногую тушу обратиться в бегство. На юго-западе, севере, востоке и северо-востоке прочность охраны пробовали во многих местах разнообразные представители местной фауны. Лишь на юге, где периметр примыкал к скалистой, необыкновенно безжизненной для Дуна местности, было спокойно. Поэтому Ракеш не сразу обратил внимание на то, как стали гаснуть камеры и глохнуть датчики, контролировавшие это направление. Лишь когда тревожно заверещал зуммер, Ракеш спохватился и попытался понять, что происходит. Экраны гасли один за другим.

Не теряя времени, Ракеш сразу же вызвал Али. Появившееся на экране заспанное лицо начальника аварийной бригады радости отнюдь не выражало.
— Что там у тебя — протирая узкие глаза, отрывисто спросил Али.
— Выход из строя охранных систем на юге… О, нет! На юго-западе и юго-востоке тоже всё отключилось!
— Думаю, первым делом нужно проверить… — начал Али, но экран погас. Связи больше не было.
Ракеш с ужасом наблюдал, как перестала поступать информация от охранных систем на западе и востоке. Как один за другим остановились строительные и сельскохозяйственные роботы. Погас свет в модуле.

Происходило что-то не просто внештатное. Ракеш почувствовал, как его охватывает ужас. Он вдруг отчётливо осознал, что сидит внутри непрочного, надутого воздухом модуля посреди совершенно чуждого мира, в бесконечной дали от дома. Тусклое мерцание последних экранов освещало его смуглое, с крупными чертами лицо, стремительно покрывавшееся каплями пота.

А потом и эти экраны погасли.
Тогда ещё никто не знал, что это — впервые с момента высадки людей на планету — заявили о себе её коренные обитатели, наделённые разумом. Позже их назвали волновиками.

***
— Заключённый номер 67895, на выход! — металлическим голосом рявкнул динамик. Данила тяжело поднялся с нар и, то и дело спотыкаясь о чужие ноги, направился к выходу. Дверь переполненной камеры распахнулась перед ним, как только замок считал данные с браслета заключённого.

— Радиоактивные свалки разбирать москалик поедет! — услышал он за спиной злорадный голос Тадеуша. Но поляк тут же осёкся, как только вновь лязгнул динамик:
— Заключённый номер 67903, на выход!
Это был номер Тадеуша.
— Вместе дерьмо разгребать будем, — бросил через плечо Данила.
— Пся крев! — возмущённо выдохнул поляк.

Больше он ничего сказать не успел, так как, почувствовав предупредительные удары своих браслетов, оба они вынуждены были бежать по коридору в направлении, которое указывали пульсирующие на покрытии пола красные стрелки. Динамик за их спинами продолжал вылаивать:
— Заключённый номер 67716… Заключённый номер 67883…

Они тесно набились в тёмное бронированное нутро тюремного робота-транспортника, на место которого, как только он отъехал, сразу же подкатил следующий и с гостеприимным лязгом распахнул широкий люк…

Везли их долго. Потом перегрузили в наспех оборудованный койками и санузлами просторный трюм звездолёта. И только здесь выдали, наконец, по миске серой синтетической баланды.

В те мгновения, пока они перебегали от транспортника к космодромному подъёмнику, Данила успел окинуть взглядом необъятный бок корабля и заметил над каким-то люком информационную иероглифическую надпись, продублированную арабской вязью, деванагари и, совсем мелко, латиницей. Звездолёт принадлежал объединённому космическому флоту Земли.

Выходит, слухи об организации каторги на какой-то неосвоенной планете не были пустой выдумкой! И всех их сейчас погрузят в этот огромный корабль, какие Данила тысячи раз видел на экранах и голограммах, но никогда — вот так, воочию. А потом их увезут с Земли. Навсегда.

Впрочем, какая разница Таким отъявленным преступникам, как они — террористам, маньякам-убийцам и нарушителям копирайта — помилование и избавление от пожизненного срока не светит в любом случае.

***
— Навязался ты на мою голову, — ворчал Данила, заново накладывая на сломанную ногу Тадеуша самодельную шину из толстой древесной коры.
— Холера ясна! — взвыл поляк после неловкого движения Данилы. — Клятый москаль!
— Я не москаль, я сибиряк, — уже, наверное, в стотысячный раз машинально проговорил Данила. — И вообще, говорил бы ты по-китайски, как все люди. Умеешь ведь, я знаю. Замучился уже язык ломать…
Тадеуш в ответ только сплюнул и пробормотал что-то на турецком, служившим официальным языком в той части Халифата, откуда он был родом.

В хижину вошла Юлдуз, обретённая уже тут, на Дуне, подруга Данилы, и поставила в угол кривобокий кувшин с водой.
— Как он — спросила женщина, кивнув на поляка.
— Поправляется понемногу. Но на ноги не скоро ещё встанет, так что не стоит на него рассчитывать. Придётся вдвоём норму выполнять, — махнул рукой Данила. — Вчера старший надзиратель проезжал, когда я участок у ручья перепахивал. Я попросил, чтобы норму уменьшили, но он ни в какую… Дёрнул же шайтан этого недоумка Тадеуша под брёвнами встать!
— Ничего, справимся, — ободряюще проговорила Юлдуз, кладя ладонь на жёсткие чёрные волосы Данилы. И тут же перевела разговор на другую тему.

— Слышал, Саид и Мботси вчера тварь какую-то у себя в кукурузе поймали
— Что за тварь
— Вроде змеи, но лапы как у сороконожки. Они её зажарили, а сегодня животами маются… А Рик, говорят, совсем с катушек съехал. Ему во сне волновик пытался показать, каким они мир видят, вот он из реала и выпал окончательно… Да! А Динара-то в положении!
— Глупости, — покачал головой Данила. — Нас же всех стерилизовали под излучателями.
— Говорят, волновики лечат. Хотят, чтобы людей стало больше. На других участках тоже случаи уже были. А вдруг и у нас…
Данила краем уха слушал болтовню Юлдуз, а сам вспоминал слова того парня.

Когда их, уже сняв браслеты заключённых, гнали по забранному двойной решёткой проходу из трюма в спускаемый аппарат, навстречу, по другую сторону ограждения, шли какие-то донельзя оборванные, обросшие бородами и длинными космами люди.
Впереди произошла минутная заминка, и поток каторжников приостановился. Воспользовавшись этим, Данила негромко спросил у проходившего мимо человека, по виду индийца или перса:
— Эй, приятель, ты с поверхности Как там
— Прекрасно. Страшно. Странно, — ответил тот, сверкнув сквозь решётку большими полубезумными глазами.
— Ракеш, ты чего остановился — толкнул парня в спину какой-то китаец.
Двинулась вперёд и колонна заключённых. Правда, в противоположную сторону…

— … Всё-таки хорошо, что мы достались корпорации, — продолжала между тем Юлдуз. — Нам хоть жить разрешают отдельно, как мы сами хотим. А в индонезийском секторе их, говорят, в общих бараках держат по двести человек и на работу пиками выгоняют!
— Да, повезло, — улыбнулся бывшей взломщице платёжных систем Данила и вздохнул. — Ладно, пошли работать. Нам сегодня ещё просо докосить надо, а погода портится…

Прежде чем выйти вслед за подругой, Данила на миг склонился над Тадеушем.
— А ты поправляйся, вражина, — добродушно бросил он поляку. — Долго я ещё за тебя ишачить должен
— Спасибо, — вдруг проговорил Тадеуш и, протянув ладонь, крепко пожал руку Данилы.

Более десяти лет подряд звездолёты, протыкая пространство, как игла свёрнутую в несколько слоёв ткань, исправно сновали между Землёй и Дуном. В одну сторону везли всё новых и новых заключённых, очередные смены надсмотрщиков, подписавших долговременные контракты. Животных, семена, плуги, косы, лопаты и мотыги для плантаций. Кирки, топоры и ручные пилы для строек. Бронежилеты, шлемы, мечи, арбалеты и пики для охраны.

Назад корабли возвращались гружёными лесом и продовольствием. Разумеется, подавляющему большинству жителей Земли нормальная пища, доставленная таким способом, по-прежнему была не по карману. Но чиновники, военные и высокооплачиваемые служащие корпораций были довольны. А тех, кто недоволен, всегда можно было послать на расчистку новых плантаций на Дуне. Это выгоднее, чем просто убить или содержать в земных тюрьмах.

А потом наступил тот самый день, когда террорист-смертник взорвал портативный ядерный заряд в центе Нью-Дели. Взрыв этот не только смёл с многострадального лика Земли правительственное здание вместе со всеми, кто там находился, но и послужил сигналом. Сигналом для всех, кто планировал одним ударом разрешить накопившиеся за последнее столетие противоречия между сверхдержавами, корпорациями, конфессиями, спецслужбами, тайными обществами и преступными кланами…

***
— Дедушка, там надсмотрщики приехали, и глашатай с ними!
Кряхтя, Данила встал с кровати, обул искусно сплетённые из коры шерстолиста лапти, взял посох и, потрепав правнука по всклокоченной шевелюре, вышел на крыльцо. Жители селения, направлявшиеся к небольшой торговой площади, окликали его, здоровались. Спустившись с нескольких деревянных ступеней, Данила направился вслед за односельчанами. Ветер трепал его длинную седую бороду, а крепкий посох, на который он опирался, оставлял глубокие следы в уличной пыли.

На помосте в центре площади, вокруг которого столпилось почти всё здешнее население, возвышался глашатай. Рядом с важным видом стояли надзиратели, поблескивая дорогим оружием и бронёй.

— Все в сборе — зычным голосом спросил глашатай.
— Все… Собрались вроде… — неуверенно ответили из толпы.
— Тогда слушайте, — возгласил глашатай и развернул широкий свиток. — Наш владыка и повелитель, досточтимый Начальник сектора корпорации «Адибас» Чанг Ли II, доводит до сведения своих подданных, что отныне он находится в мире и дружбе с Верховым сходняком авторитетов Индонезийского сектора. Заботясь о благе своего народа, Начальник подписал с ними мирный договор и торговое соглашение.
— Добрые вести! — не удержался кто-то в толпе. — Сколько ж воевать можно…
— А в прошлый раз говорили, что они бунтовщики и эти… узурпаторы…
— Тихо! — рявкнул старший надзиратель и кивнул глашатаю, чтобы тот продолжал.

— Досточтимый Начальник сектора также напоминает любезным его сердцу подданным, что согласно священным Директивам департамента исправительных работ ОСН, все прямые контакты с волновиками запрещены, — снова начал чеканить слова тот. — Лишь особа Начальника сектора имеет исключительное право узнавать, толковать и доводить до сведения подданных волю волновиков, святых и всемогущих покровителей высокого рода Начальника. К сожалению, не все подданные помнят об этом. Со скорбью сердца наш повелитель вынужден был приговорить к публичному сожжению Фу Чана из Больших Дворов и Корнелиуса ван Борга из Пригорья.
Толпа заволновалась и сдержанно загудела.

— Первый из этих несчастных грешников утверждал, что научился узнавать святую волю волновиков и проповедовал перед народом гнусную ложь, в которой утверждал, будто бы невидимым покровителям высокого рода Начальника сектора одинаково интересны все смертные, без различия звания и происхождения. Второй из лжепроповедников называл волновиков злыми духами, порождениями Сатаны. Публичная казнь грешников состоится в следующий базарный день в Столице, на площади перед замком Начальника сектора. Да послужит она назиданием всем добрым подданным!

Огласив высочайшую волю, глашатай сошёл с помоста, а его место ненадолго занял старший надзиратель — широкоплечий, уже начавший полнеть мужчина средних лет в кольчуге и дорогом старинном бронежилете вместо кирасы. Данила видел, что у надзирателя побаливает печень, что его гложет зависть к начальству и снедают сомнения по поводу верности второй жены, бывшей на два десятка лет моложе его самого. Разумеется, рассказывать всё это вслух старик и не думал.

— И это… — сообщил надзиратель селянам. — Налоги не задерживайте. Кто вовремя не заплатит — шкуру спущу! — показав для вящей убедительности здоровенный кулак в боевой перчатке, он расторопно спустился с помоста и пошёл к коновязи. Следом за ним заспешили подчинённые. Сегодня им предстояло посетить ещё не меньше десятка селений.

Когда представители власти уехали, народ продолжал толпиться на площади и обсуждать полученные вести.
— Друг мой сердечный Тадеуш, помнится, перед смертью говорил, будто бы тоже волновиков понимать стал. Надо думать, разумом помутился на старости лет. Ветхий уж он был, Тадеуш-то. Почитай, спустя пятнадцать годков помер после моей Юлдуз. А годы здесь длинные. Длиннее, чем на старой Земле, — вещал Данила, усмехаясь в седые усы.

Мужики почтительно внимали старейшему жителю селения, помнившему — страшно сказать! — само переселение с Земли. Во всей округе из первых привезённых на Дун каторжников, почитай, никого теперь в живых и не осталось. Ну, если не считать давно выжившей из ума бабки Валерии.

— Скажи, дед Данила, а правда, будто бы волновики в людей вселяться могут — робко спросил кто-то.
— Вселяться — удивлённо встопорщил белёсые брови старик. — Враньё! Плюнь в глаза тому, кто такое болтает! И не повторяй больше. И не вздумай кому-то говорить, будто бы простому человеку дано волновиков понимать. Не то и на костёр угодить можешь вслед за теми двумя…

Мужики примолкли и стали потихоньку разбредаться по сторонам.
А Данила долго ещё стоял, опершись о посох, посреди площади и вспоминал, каким удивительным кажется мир волновикам. Весь живой, пульсирующий мягко накатывающими или свивающимися в тугие жгуты излучениями, способный с одного взгляда, ощущения открыть больше, чем человеку дано постигнуть после многих лет трудов или занятия науками.

Впрочем, старые науки остались там, на Земле. Здесь такими делами опасно и грешно заниматься. А им, таким как Данила, и не нужно. Тем, которых среди первых привезённых на Дун заключённых насчитывались единицы, а в последующих поколениях появлялось всё больше и больше. Существ, в которых переплеталась сущность человека и волновика. Представителей новой расы, о которой многие знали, но молчали до поры. До той поры, когда они заявят о себе сами в полный голос, став новыми владыками Дуна.

Источник