Поцелуй ирландца

В желудке Вайолет всё сильнее выл голод. Тело дрожало, тоскуя по тёплому белью и шерстяному платью, и каждой по́рой проклинало яркую тряпку с декольте, что была надета на него в этот холодный-прехолодный лондонский день. Вайолет стиснула кулаки, до крови закусив губу. Ей бы сидеть у камина, утопая в старом кресле, есть горячий пирог с кроликом и подливой, да читать Тому сказки, как приличная девушка… А не стоять на тёмной улице, гадая, кому придётся отдать свою девственность.

Что ж. Судьба никогда не была к ней особо милосердна. Чему удивляться, – подумала Вайолет, шмыгнув напудренным носом. Просто пятнадцатилетняя побирушка вот-вот станет потаскушкой. И вряд ли её спасёт проходящая мимо королева Виктория.

Вайолет получше запахнулась в потрёпанный плащ, нервно прикрыла завитком волос ухо, замёрзшее от ветра. Неподалёку наметилась пара пьянчуг: красноносых, старых… И даже на расстоянии пахнущих так, словно их изрядно обгадили кошки. Вайолет, подпиравшая фонарь, содрогнулась, представив, как её бедное тело начинают раздевать мелко дрожащие руки; ощутила, как мерзкое, пахнущее застарелой брагой, дыхание ударяет в лицо, как бесцеремонно и грубо раздвигаются ноги…

А после – представила брата.

Зубы сжались сильнее, кровь брызнула на подбородок.
Вильнуть бёдрами. Улыбнуться во всю ширину рта: призывно, маняще, как её учили. Облокотиться о фонарь и помахать рукой.

Пьянчуги остановились. В слезящихся глазках зажёгся было интерес… Но затем оба мужика демонстративно вывернули пустые карманы и, помахав ей в ответ, двинулись прочь, шаркая тяжёлыми башмаками.

«Ну конечно. Тебя опередила выпивка».
Вайолет стёрла с лица улыбку и кровь, обессиленно привалилась обратно к фонарю.

«Вот и хорошо. Вот и отлично!» – сверкнула в сознании малодушная мысль, которую Вайолет сразу подавила в зародыше.
То, что находится у неё между ног, будет невеликой потерей. Вайолет знала, что такое терять по-настоящему дорогое.

***

…Когда семья попала в работный дом и разделилась, первой не выдержала мама. Следом во тьму угасшей спичкой канул отец, и Вайолет, оставшись с малолетним братом на руках, впервые увидела в своих угольно-чёрных волосах тонкую серебринку.

Они навсегда запомнили то время: изнурительный ежедневный труд, пальцы в коростах болячек от сотен перевязанных за день спичечных коробков, кислое, как блевотина, пюре из брюквы, что неизменно составляло их скудный ужин…

Том никогда не отличался завидным здоровьем. Тонкокостный, худенький, он напоминал журавлёнка, который едва ли научится летать, и Вайолет часто не могла смотреть на него без слёз. Каждый день на потогонном предприятии вытягивал из неё все силы, но младшему брату приходилось гораздо, гораздо хуже.

И однажды Вайолет решилась.
Они сбежали, вырвались на лондонские улицы, влившись в толпу других беспризорных сорванцов. Эта жизнь была не менее голодной и тяжкой, но она пьянила Вайолет своими свободой и возможностями. Девочка не гнушалась милостыней и воровством и, обчищая прохожих, до румянца гордилась тем, что в одиночку может обеспечить себя и брата. Но однажды всё же попалась на краже и…

Спасла Вайолет дама, широко известная в определённых кругах. Тогда, отвадив полицейского, она развернула девушку лицом к себе и улыбнулась.

– Прехорошенькая! – одобрительно причмокнула дама. Провела длинным, как у беркута, когтем, по нежной щеке Вайолет и цепко взялась за подбородок. – За тобой должок, деточка. Ну ничего, отработаешь.

Вайолет сглотнула. И поняла, что пропала.

***

Где-то вдалеке завыл пёс. Вайолет вздрогнула и огляделась. Тусклый, точно бельмо, кружок света от фонаря теперь обступала густая темнота. Гляди – не гляди, ничего не увидишь. А вдруг к ней на мягких лапах крадётся Грим: лохматый клочок тьмы, предвестник смерти в облике собаки..

Нет. Вайолет встряхнулась, скрестила на груди руки, покрытые мурашками. Ей бы пора перестать верить в детские сказки. Выросла.
Но расслабляться всё же не стоило. На ночных улицах можно было подцепить не только клиентов, но и нечто похуже. Ночь всегда убивала людей, и, если ты вовремя не спрятался, – жди беды. Вайолет живо помнила пергаментно-бледных, покрытых засохшей кровью мертвецов на мостовой, что на рассвете собирали возле себя толпы ошарашенных зевак. Ругань полицейских, шепотки со всех сторон и острое, как физическая боль, чувство страха.

Стоило солнцу начать падение к горизонту, Вайолет мчалась к убежищу, чтобы вместе с Томом переждать ночь. Она была благоразумна и не рисковала понапрасну…

До недавнего времени.

Вайолет непроизвольно потрогала заколку, что скрепляла в пучок волосы, из которых сегодня тщательно повыдёргивали седину. Заострённая, узкая и длинная, будто стилет, она посверкивала чистым серебром – удивительным и дорогим для неё. Заколка была подарком от Либби – сердобольной товарки по ремеслу, что первой встретила Вайолет на пороге Весёлого дома в тот чёрный день. Именно она обучила её основам, надавала кучу советов и рассказала о том, почему из цепких когтей мадам Розье бежать не стоит.

Хозяйка не жаловала беглянок и в побегах усматривала личное оскорбление, имела хорошие связи по всему Лондону и всегда, всегда находила сбежавших, заплетая Вайолет волосы, шепотком говорила Либби. На вопрос, что было с ними потом, Либби дёргала плечом и вздыхала, отказываясь отвечать. Но по быстрой гримасе страха, пробегавшей по её лицу, было ясно – ничего хорошего.

И Вайолет смирилась.
Если хорошенько подумать – к этому всё и шло. Она знала, что была миленькой. Таких любят, таких заказывают, таким платят… Здесь она получит гораздо больше, по сравнению с воровством. Либби толковала, что лишь в начале надо перетерпеть. Потом – втягиваешься…

Вайолет передёрнулась и покраснела, вспомнив советы по ублажению клиентов, сцены, за которыми для обучения приходилось подсматривать в Доме. Неужели и она скоро будет лежать так: бесстыдно распахнутая, пронзённая и подчинённая, раз за разом, день за днём Нельзя сопротивляться, нельзя бежать, всегда улыбаться и ублажать, ублажать, ублажать!..

Вайолет кулаком вытерла выступившие на глазах злые слёзы, вдохнула и выдохнула, чувствуя, как бешено заколотился пульс.
«Успокоиться, расслабиться, получать удовольствие…»

– Тоскуешь, радость моя
Голос раздался так неожиданно, что Вайолет подпрыгнула, едва не потеряв шляпку. Вихрем обернулась, забыв нацепить улыбку на лицо.

В паре футов от неё, на грани света и темноты, стоял высокий человек: крепкий на вид и широкоплечий, одетый в длиннющее пальто, поверх которого был намотан белоснежный шарф.

Он шагнул к Вайолет, и она увидела огненно-рыжую прядь, что свесилась из-под мятой клетчатой кепки, веснушки, которые щедро усыпали кожу цвета ирландских сливок, и обаятельную улыбку, что украсила щёки ямочками.

– Могу составить тебе компанию. Приласкаешь дублинского малого
Уголки губ Вайолет самопроизвольно поползли вверх.
– Если этот малый не лепрекон. И золотишко у него настоящее, – в тон ирландцу ответила она.

Тот усмехнулся, запустил руку в перчатке с обрезанными пальцами в карман пальто. И кинул Вайолет монетку, которую она ловко поймала и попробовала на зуб.
– Это – аванс, радость моя. Убедилась, что я не нищий
– Убеди…

Вайолет не договорила: парень незаметно оказался вплотную, провёл пальцем по её подбородку, медленно стирая оставшийся там кровяной след. Сердце вдруг дало перебой, щёки раскалились, словно воспламенившись от близости рыжих волос.

– Красива, как английская роза… – мечтательно промурлыкал ирландец и, отступив, отвёл в сторону согнутую в локте руку. – Так идёмте же, милая леди!

Следующие пять минут были лучшими в жизни Вайолет. Она млела от цветистых комплиментов, которыми её одаривал весёлый парень – шепча на ушко, нежно поглаживая замёрзшую руку… И понемногу тело Вайолет становилось всё горячее и горячее, а праздник похоти, что был виден ею в развесёлом Доме, уже не казался таким мерзким и пугающим.

Она сделает всё, чтобы ему понравиться! Всё-всё! А потом, кто знает Мысли Вайолет заполнил сладкий, как опиум, мечтательный туман. Они страстно полюбят друг друга, как Виктория и Альберт, уплывут в изумрудную Ирландию, и Вайолет нарожает ему кучу рыжих детишек, и Том…

Они остановились в каком-то вонючем переулке. Похоже, у ирландца не хватало денег, чтобы снять мало-мальски пригодную комнатку, и он намерен взять, что хочет, прямо здесь, подумала Вайолет и заставила себя прогнать тревогу. Так часто бывает. Ничего страшного.

Холодные губы легко, будто крыло мотылька, тронули мочку уха.
– Согрелась – шепнул парень низким, хрипловатым голосом и поцеловал Вайолет в висок. – Теперь меня согрей…

Вайолет хохотнула. Вырвала локоть и, улыбаясь, отступила чуть глубже в переулок.
– Сначала достань!

Ирландец без труда поймал её за руку и притянул обратно к себе. Провёл указательным пальцем по её обнажённой шее, поймав удар пульса на ярёмной вене. Сейчас прижмёт к пахнущей плесенью стене… Задерёт юбку…

Но парень вдруг улыбнулся, впервые показав зубы: длинные и острые, как собачьи клыки.

Дальше всё произошло быстро.

Вайолет вывернулась из объятий и кинулась прочь. Вслед гадюкой-альбиносом метнулась рука, попыталась вцепиться в плечо – Вайолет сбросила её, укусив со всей мочи, и побежала, как не бегала ещё никогда в жизни.

В голове вопил страх – огромный, дикий, неудержимый. Сердце колотилось в горле, что секунду назад трепетало в ожидании страстных поцелуев. Вампир, безусловный вампир, эта нежить из детских сказок… он выскользнул в реальность, без труда поймав наивную малолетку на крючок.

«Дура. Дура!»
Под ногами рассыпались мышиные скелетики, брызгала во все стороны вонючая грязь. Шляпка слетела с волос, плащ зацепился за один из мусорных баков и порвался с треском. Ночной ветер тут же обдал разгорячённое тело холодом, но Вайолет лишь побежала быстрее.

Поворот, ещё поворот…
Вайолет не понимала, где находится, и только чутьё зверя, которого едва не поймали в ловушку, гнало её всё дальше и дальше по переулку. Перед глазами так и стояли блестящие в темноте зубы-кинжалы, что чуть не раскрасили алым её белую шею. Щёки Вайолет были мокры от слёз, но она не чувствовала их, ничего не замечала и бежала, бежала, бежала…

Пока не уткнулась в тупик.

– А ты резвая сучонка, – в то же мгновение раздалось за спиной. – Хоть на собачьи бега отправляй.
Вампир стоял в пятнадцати футах позади. Прислонившись к мусорному баку, он сверкал багровыми, словно у зверя, глазами и небрежно помахивал укушенной рукой. Следов зубов на ней уже не было – лишь лёгкая краснота, что прямо на глазах обратилась новенькой кожей.

Вампир оттолкнулся от бака, заправил рыжую чёлку за ухо и одарил белую от страха Вайолет не предвещающим ничего хорошего взглядом. Потом улыбнулся.
– Умница, что побежала. Как следует разогнала кровь… Мне это только на руку.

У Вайолет мелко застучали зубы.
– Развлечься бы с тобой напоследок, чтоб ещё горячее стала… – тем временем, задумчиво продолжил вампир, водя прищуренным взглядом по её декольте. Затем кивнул, приняв решение, и с насмешкой глянул Вайолет в глаза: – А вот и развлекусь. Ты ж, помнится, сама того хотела. Так что иди к папочке Симусу, радость моя. Давай, поцелуй ирландца!

Вампир поманил её пальцем. Вайолет не двинулась, прилипнув спиной к кирпичной стене тупика. Внутри неё всё съёжилось, смёрзлось, омертвело. Вампир, недовольно цокнув языком, шагнул ближе, упёр кулаки в бока.
– На меня ещё никто не жаловался, – притворно обиженным тоном заявил он и, не выдержав, загоготал в голос. – Никто и не мог пожаловаться! С того-то света!

Вайолет вжалась в кирпич ещё сильней. Смерть стояла в десяти футах от неё, скалилась и нагло улыбалась в лицо. Какая-то минута – и она кинется. Вгрызётся в горло, высосет до самого дна, и холодный, полуголый труп неудачницы-проститутки завтрашним утром будут жадно разглядывать зеваки, а её Том…

«Нет!»
Вайолет мотнула головой, словно пытаясь отогнать кошмарное видение. Что-то тихо звякнуло над самым ухом, будто нечто металлическое провело по камню, родив тоскливый, похожий на стон скрипки, звук.

И Вайолет вспомнила.

– Ну же. Ну.
– Иду.
Она едва расслышала свой голос. С трудом отлепилась от кирпичей, ощущая, словно оставляет на них содранную кожу. Одной рукой оправила платье. Другой – в секунду распустила волосы, и тяжёлые, цвета нефти, волны омыли её фигуру до колен.

Вампир присвистнул.
– А ты хороша… Может, и не стоит тебя убивать. Может, заделать себе кровопийцу-подружку… – с серьёзным видом протянул он – и тут же издевательски подмигнул Вайолет. – Ну нет, постоянная девушка – не для меня. Я люблю разнообразие. Приди же в мои объятия. И смерть твоя будет сладкой…

Вайолет заставила себя сделать шаг. Потом второй.
Распахнутые объятия ждали, готовые захлопнуться челюстями капкана.

Третий шаг. Четвёртый.
Острозубая улыбка стала шире. Вампир ступил ей навстречу, готовясь принять в смертоносный захват.

И тогда – Вайолет прыгнула в его объятия.
– Что…

В худом кулачке сверкнуло серебро. Остриё заколки проехало по шее, распоров белоснежный шарф. Из горла вампира вырвался рык, он отшвырнул Вайолет, но она, вёрткая, мигом оказалась рядом… и со всей силы, на которую было способно её тщедушное тело, как стилет, вонзила серебряную заколку точно в сердце.

Прах.
Прах ударил в лицо, втянулся в ноздри, жгучим перцем запорошил глаза… Вампир исчез. Развеялся полностью, не оставив ни одной нитки, ни пряди волос, ни зуба. На переулок опустилась давящая, оглушительная тишина.

Ноги Вайолет подломились, спасительная заколка выпала из окоченевших от страха и холода пальцев. Она упала прямо в остатки праха и зарыдала, сотрясаясь всем телом. Хотелось скорчиться в комок, заснуть и проснуться в собственной постели, чувствуя тёплое дыхание Тома под боком, лёгкие пальцы мамы, бегущие по волосам…

Но этого быть не могло. Был только вонючий, пропахший дерьмом переулок, вульгарное платье с чужого плеча и…

Аплодисменты, что внезапно раздались над её головой.

– Великолепно, – сказал чей-то довольный голос.
Вайолет испуганно открыла глаза. И увидела седого, хорошо одетого мужчину, что протягивал ей руку.

– Кто вы – осмелилась спросить Вайолет, позволив себя поднять.
Глаза незнакомца блеснули.

– Меня зовут мастер Крейг, я истребляю вампиров. И, – Крейг улыбнулся, – похоже, я только что нашёл себе новую ученицу.

Автор: Демидович
Группа автора: слов

Источник