Я поглядела на него. А ты знаешь, он красивый был. Как артист.

 

Я поглядела на него. А ты знаешь, он красивый был. Как артист. Я подумала ещё тогда, что такого не убьют. Не смогут. Война же тоже женщина, хоть и тетка злая... Мне его почему-то жалко стало. Я

Я подумала ещё тогда, что такого не убьют. Не смогут. Война же тоже женщина, хоть и тетка злая…

Мне его почему-то жалко стало. Я говорю ему,

— А у вас один сапог кашу просит,- и дотронулась рукой до подошвы.

А он, наверное, почувствовал мой взгляд и моё прикосновение и подобрал ноги. Засмущался. И ещё «Дура» сказал, но по-доброму как — то сказал, а я и засмеялась. Мне почему-то приятно стало. Так и лежал, дурачок, в неудобной позе.

А я ему говорю: «Я институт не закончила. Не успела. Попросилась на фронт.»

А он молчит. Слушает, значит. Я потом много еще чепухи всякой наговорила. Про школу, про двор, про войну. Это, как говорили в институте, посттравматический синдром был. Вроде, легче становится, когда выговариваешься.

А он вдруг спрашивает: «Вы всегда такая болтунья»
Представляешь, я и болтунья! Слово то какое чудное выдумал.
— Нет, говорю, не всегда..только когда кровь вижу.

А он удивляется и говорит: «Зачем же вы, девушка, в санитарки пошли, раз крови боитесь»

Я ему отвечаю, что не боюсь вовсе, но только не знаю, как долго смогу прожить, потому что кровь это моя и она течёт и течёт, и никак не останавливается. Я уж и ватой рану залепила, а она все равно идёт.

Он сорвался, как чумной , закопошился возле меня, осмотрел быстро и гимнастёрку принялся рвать, там где рана.

Он бинты вскрывает, а я рассматриваю его. И чувствую , что нравится он мне ещё больше. Вот дуреха была, мне помирать скоро, а я влюбилась… Я говорю ему: «А ты бы мог полюбить меня»

А чего стыдится перед смертью то… Мне было бы приятно. Я жду, а он как будто не слышит. И даже боится посмотреть мне в глаза. Разорвал одежду на мне, а я дурочка, жалею, что лифчик свой парадный Зинке отдала. А может и хорошо, что отдала, все равно бы кровью запачкала.
Что чувствовала, спрашиваешь Приятно было. Кругом война, а за тобой ухаживают.

Я ему говорю опять: «Вы не очень мне гимнастёрку рвите, старшина не даст новую. Так и похоронят в рваной. Некрасиво будет, я же девушка всё- таки.» А он вдруг остановился и впервые посмотрел на меня долго так, как запомнить хотел.. Прямо в глаза смотрит и молчит. Только губы сжал.

 

— Хорошо , говорит, так вместе нас и похоронят. Вас в рваной гимнастёрке, а меня в рваных сапогах! Смешно получилось. Пошутил он так..

Потом тащил на себе ползком через всё поле. Не подняться, подстрелили бы обоих. А я дуреха прижалась к его спине и про боль забыла. И мысли совсем другие одолевают, женские, не про войну. Чувствую его тело сильное, как мышцы его ходят под гимнастёркой, вдыхаю его запах терпкий и чувствую мой он, мой. Прям, весь мой! И запах такой родной и тело сильное, горячее! Как умирать не хочется, мамочка моя…Смешно всё получилось, не я его тащила, а он меня. Некудышная из меня санитарка получилась.

Потом что было ..Потом лазарет, рана слава богу , не сильная была. Он навестить раза два приходил. Некогда было. Всё время наступали.

Букетик оставлял на окне каждый раз.

Мне приятно было…

А дальше война разбросала. Он писал какое-то время, а потом перестал. Я ждала сначала сильно, переживала, а потом успокоилась. Знала, что живой, всем нутром чувствовала. Говорят, когда сильно любишь, бывает так. Просто таких, как я, у него много могло быть.

Потом смешно всё вышло. После войны уже почти год прошёл. Я в институт вернулась. Лекция закончилась, я выхожу из аудитории, а он ждёт меня. Стоим и молчим, как дураки. Он в гимнастерке солдатской и сапогах. Я говорю ему: «У вас сапог скоро каши попросит…»

А он говорит, дура ты… По-доброму так сказал..Я всё поняла. Ещё сказал, что искал долго. Хорошо название института запомнил. Это потом выяснилось, почему не писал. Ранение, плен.

Ааа.. совсем забыла, цветочки ещё принёс и сказал, что тогда, на поле, не решился сказать, что лежал и благодарил войну, что свела нас в воронке.

Я стояла, прижавшись к нему и вдыхала запах его родной. Точно мы ненормальные были. Небо правильно думало. Война идёт, а мы влюбились…

Мне приятно было…

Автор:

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *