Самое трагичное в этой истории, что все персонажи и события реальны

 

Самое трагичное в этой истории, что все персонажи и события реальны И диалоги имели место быть. Я оставила за собой право небольшого художественного преувеличения, но только чуть. Сейчас уже не

И диалоги имели место быть. Я оставила за собой право небольшого художественного преувеличения, но только чуть. Сейчас уже не вспомнить всех деталей, почти 25 лет прошло. Но всю ночь напролет, мучаясь бессонницей, я вспоминала эту чертову первую и настоящую кличку собаки.
«Была у меня в девяностых подруга Ленка. Маленькая, жизнерадостная и вертлявая училка музыки. Подружки ей завидовали, она и сама себе завидовала тоже. Прекрасная четырехкомнатная квартира. Трехлетняя и трогательная как ангел, дочь. Муж — роскошный красавец, обладатель медовых глаз и звериного сексуального обаяния.

Счастливое существование интеллигентной московской семьи омрачала лишь живущая с ними бабка мужа. Его деревенская Бабка Зина, семидесяти пяти лет отроду, как назло, обладала могучим здоровьем.

Каждый день она выплывала на кухню в хэбэшной ночнушке, с аппетитом уничтожала завтрак и начинала: «Как же хочется мужика!» Муж всплескивал руками, кричал «О, Боже!» и хлопая дверью, выскакивал прочь из квартиры. В след ему неслось: «Шо, небось хороните меня А может я еще рожу!»

Ленка мыла посуду и мысленно проигрывала в голове партитуру «Венгерских танцев» Брамса.
Вечером Ленка с мужем сидели, тесно обнявшись и мечтали о том чудесном времени, когда бабка сдохнет.

Но она, поехав на лето в деревню, привезла себе Колюню. Вышедшего на пенсию бывшего вертухая, всю жизнь сторожившего зеков во Владимирских лесах. Причина его благосклонности к бабке Зине открылась сразу. Живя в столице у невесты, он экономил свою пенсию. У Колюни была мечта. Нет, не так. Мечта! Он хотел накопить и купить в деревне ферму, чтобы «разводить утей».

А еще у Зинки с Колюней был секс.

Все сексуальные игры молодоженов хоть и заканчивались по-разному, но начинались всегда одинаково. После совместного просмотра программы «Сельский час» Зинка, горделиво подбоченясь, вставала напротив телевизора.
«А шо, Колюня, давай поедем к тебе в деревню, и купим трактор!». Колюня подкрадывался сзади, впивался заскорузлыми пальцами в ее объемный зад и говорил: «А зачем мене трактор, когда ты у мене есть».

После шумного соития Бабка Зина вынимала из серванта водку, они садились культурно выпивать, и Колюня доставал свою гармонь. Ленкин муж, любитель джаза и «Нирваны», всплескивал руками, кричал «О, Боже!» и хлопнув дверью, выскакивал прочь из квартиры. Ленка терла пыль, напевая про себя партитуру Грига «В пещере Горного Короля».

Приближалась зима. Муж понял, что все время убегать из квартиры холодно и непродуктивно, и стал умолять Ленку завести собаку. Она трагически закатывала глаза, «Куда нам еще собаку к этому зоопарку» и в ответ умоляла его глупостей не делать.

Но несмотря на протесты, муж принес щенка модной тогда породы миттель шнауцер. Была у него фамилия, что у того сталелитейного магната, женатого на баронессе Тиссен, и четыре непроизносимых немецких собачьих имени. Поэтому собаку назвали просто Дэйв.

Дэйв оказался настоящим Посланником Ада. По сравнению с ним даже Баба Зина выглядела агнцем и невинным божьим промыслом. Он кусался, драл мебель, жрал все без остановки, сбивая с ног тех, кто приходил в гости. Он отвадил от дома всех, даже самых назойливых деревенских родственников. Единственным, кого пес ни разу не тронул, вопреки семейным горячим мольбам и напрасным надеждам, была Зинка.

Видя, что все пошло не по плану, муж быстро себе нашел работу за границей, в чисто женском коллективе, и пропадал на ней по семь — восемь месяцев в году. Дочка, Зинка с Колюней и собака оставались на полном Ленкином попечении.

В принципе, она справлялась. Но хуже всего было то, что на улице пес мог гулять по четыре часа, доводя себя и хозяйку до полного обморожения. А когда приходил домой, в прыжке подскакивал на задние лапы и радостно обоссывал все обои по периметру. Ленка становилась на карачки и вытирала с пола собачьи ссаки, сквозь застилающие глаза слезы, и пыталась визуализировать партитуру «Реквиема» Моцарта.

 

Мечтая о временах, когда сдохнут оба, и Зинка, и собака. Втихаря называя собаку своей собственной кличкой: «Говно». Правда потом ей становилось стыдно, и она подкармливала его под столом колбасой. Приговаривая: «Ко мне, Говно! Жри уже, отродье», и гладила псу вихрастую голову.

Колюня — жених, ровно раз в месяц, потирая надкушенные ягодицы, кричал на Зинку и отправлялся обратно в деревню домой. А Баба Зина, эта Drama Queen Мценского уезда ложилась «помирать». Ежеминутно требуя от Ленки то корвалолу, то парацетамолу, то аппарат по измерению давления, а то и сразу стописят коньяку.

Ленка металась между кухней и комнатой, из которой неслись Зинкины стоны, и чтобы окончательно не сойти с ума, напевала под нос «Лебединое озеро» Чайковского, вспоминая телевизор и те благословенные времена, когда умер Брежнев. Но Зинка орала ей из комнаты неожиданно бодрым голосом: «Не дождетесь! Я может еще рожу!» Через неделю она опять вставала и отправлялась за Колюней в деревню.

Незаметно приближался Новый год и такой долгожданный приезд мужа. Ленка задумала удивить мужа разнузданным сексом и новыми сетчатыми колготками. Муж вернулся соскучившийся, привез подарков всем, включая Колюню.

И они вместе вышли на зимнюю улицу: Ленка, ангелочек – дочь, роскошный муж и красивый породистый пес. На секунду стало все по-прежнему и Ленка даже начала самой себе завидовать. Надо сказать, муж ее пользовался огромным уважение дворовых собачников, как авторитетный специалист по бабам и воспитанию средних пород собак.

В преддверии праздника почти все собачники вывалились на улицу. Внезапно во двор выплыла фифа с болонкой. Пес не растерялся, прыгнул на болонку, он тоже хотел любви. И принялся неистово дырявить жертву с разных сторон.

Фифа визжала. Муж надрывно, пока не охрип, орал: «Дэйв, ко мне! Дэйв! Дэйв, твою мать!» Пес не обращал на него никакого внимания.

Внезапно морозный воздух двора прорезал многократно размноженный эхом звонкий крик его девочки – ангелочка: «Гооооовно, ко мне!» и через секунду пес уже сидел у его ног, радостно виляя хвостом. Такого позора муж стерпеть не смог, и радуясь, сто жгучий стыд отлично маскируется под морозным румянцем, увел все семью домой.

К вечерку Ленка не обнаружила заветных, заранее развешанных на стуле колгот. Зато внезапно псу стало плохо. Он блевал и срал взрывным поносом. Причина его недомогания открылась скоро.

Разнузданного совокупления со все еще любимым мужем не получилось. Ленка, весь вечер и даже, кажется, пол ночи, осторожно, сантиметр за сантиметром вытаскивала из собачьей жопы сетчатые колготки. Но уже больше ничего не напевала. Старые партитуры в ее голове закончились, а новые она так и не разучила.

Дочка росла. Муж появлялся дома все реже. Через пару лет померла Зинка. Первое, что сделал вернувшийся из – за границы прямо на похороны муж, это подал на развод и размен квартиры. Оставив Ленке целых две комнаты, дочь и Говно. Этому обстоятельству Ленка была даже рада, философски заметив, что к Говну в своей жизни она уже привыкла».

Автор:

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *